Проводница

Видимо, Вован и Серый, пока Таня с ними боролась, зацепили её не только за форму, но и по всему макияжу лапами своими поелозили. Галстук сбился набок, белоснежная рубашка вся в разноцветных пятнах, пиджак без пуговиц. Надо в порядок себя привести – умыться и переодеться в другую рубашку. И ещё, обязательно, надо побыстрее отблагодарить вагон. Таня понимала, что в её чудесном спасении он сыграл не последнюю роль.

Печалька! Пирожки мамины кончились. Тогда надо сушки в шкаф положить и конфеты. Долг платежом красен. Даже в пылу боя Таня ощущала дружескую поддержку её вагона. Ну, вот не объяснить никак, что это за ощущение, вагон хоть и старенький, но удаленький, помогал ей, как мог.

Вот и станция. Таня по цепочке проводников передала Ахромееву, как начальнику поезда, что у неё в вагоне хулиганы безобразничают, а он, как и полагается в таких случаях, вызвал станционных милицонеров к её вагону. Славик и Димон вынесли на своих плечах надёжно связанных братков. Стоянка у поезда была недолгая, поэтому с формальностями быстро покончили. Таня и парни дали показания, из спального вагона проводники принесли вещи высаженных пассажиров. Всё это время Ахромеев очень внимательно наблюдал за Таней и недовольно хмурился каким-то своим мыслям.

Когда поезд тронулся, Таня взяла остатки сушек и конфет, налила горячего чаю в стаканы, всё это составила на поднос и пошла к своим спасителям. Парни взбудоражено обсуждали события этой ночи, но когда Таня приблизилась к ним с угощением, они не смогли удержаться от смеха. На умытом личике Тани красовался огромный фингал. Раньше, в суматохе никто этого не замечал, а сейчас, после того, как закончилась битва, и спало напряжение, Танино фиолетово-зелёное украшение, послужило поводом у ребят для шуточек и дружеских, подколов в адрес Хозяйки. Танюша и сама немного похихикала за компанию с ними после того, как поставила чай и угощение на столик. А потом задала крайне тревоживший её вопрос.

– Славочка, я же видела, вы всем вагоном дрыхли без задних ног, когда я на шум в тамбуре пошла. А потом, вдруг, вы с Димой оказались в нужное время в нужном месте и защитили меня?

Таня отпила чай из своего стакана, откусила конфетку и вопросительно уставилась на ребят.

– Хозяюшка, тут такое дело, – Славик озадаченно чесал свой затылок, – обычно нас посреди ночи кроме как командой "Рота, подъём!" не поднять. Мы и возню вашу с братками в тамбуре не слышали, спали богатырским сном. А тут мне кто-то нос зажал, да так сильно, что я проснулся. А рядом – никого. И у Димона так же. Димон, подтверди!

Димон согласно затряс головой и в недоумении развёл руками.

– Мистика, короче. – Резюмировал Слава.

– Ага! – Димон радостно поддержал друга. – И вот я ещё я так и не понял. Я ж собственными глазами видел что ты, Хозяйка, держала на весу двух бугаёв, а они потянут килограммов по сто двадцать – каждый. Как так? Ты ж пигалица метр с кепкой, и то в прыжке. Вот где – настоящая мистика!

А что им оставалось ответить Тане? Не будешь же про пирожки, вагон, пуговицы и всю эту волшебную дребедень рассказывать. Решила отшутиться.

– Адреналин, наверное, от испуга выделился… И прямо в руки!

Парни оценили её юмор и прекратили дальнейшие расспросы.

Танюша ещё раз горячо поблагодарила своих защитников, скормила им конфеты и сушки и пошла к себе, отдыхать, и много думать.

Глава 5

До Москвы доехали без приключений. Ахромеев всю оставшуюся дорогу, практически не общался с Таней и стенами её служебки. Приходил, задавал Тане стандартные вопросы, получал от неё стандартные ответы, укорительно глядел в пустой угол, кивал там кому-то или чему-то и удалялся по своим делам.

Правда, наутро, после боя, устроил ей разнос за спасение и пленение братков, но опять, какой-то формальный. Он пришёл к ней в вагон, весь устало-помятый и с красными глазами после бессонной ночи. И с порога начал выговаривать:

– Татьяна, я твоему отцу обещал тебя беречь, а ты нарушаешь все возможные и невозможные правила. Ты же назубок знаешь порядок действия в экстренных ситуациях. Выговор тебе, Ёлкина, и лишение премии. Другим наука будет. Хотя, мне кажется, таких дерзких и отчаянных как ты, Таня, слава Богу, в нашей бригаде больше нет.

Пока Ахромеев выговаривал ей всё это, у Тани сложилось двоякое впечатление о том, что сейчас происходит. Его бас гневно гремел, заставляя звенеть стёкла в её стареньком вагоне, а вот глаза. Зелёные глаза Василия Васильевича, то вопрошающе буравили угол за её спиной, то смотрели на неё так, будто он видел Таню впервые и пытался понять, что она за человек, стоит ли доверять ей вообще или, вот прямо в сию секунду, доверить ей какую-то тайну.

Есть тайна! Есть! Это Танюша чувствовала всем своим Ёлкинским нутром. Вокруг неё творилось такое… необычное, необычайное и крайне любопытное. Очень-очень ей хотелось наконец-то узнать, во что же такое она влипла, когда пошла этим летом работать проводницей.

А ещё голову ей кружила прекрасная перспектива скорого свидания с Черкизовским рынком в Москве. Ах! Как она там оторвётся! Мама выдала ей список покупок и денежки. Танюша на рынках всегда чувствовала себя как рыба в воде. Знала все входы-выходы и заветные закоулки, где можно поторговаться и выкружить себе очень даже приличные вещи за совсем смешную цену.

Торговалась она отчаянно. Некоторые продавцы, завидев её фиолетовый начёс, спешили смыться поскорее, вроде как по нужде. Но Таню этой старой, как мир уловкой не проведёшь! Она намётанным глазом отслеживала траекторию убегающего хитреца и перехватывала его под локоток. Как раз в тот момент, когда он расслабленно думал, что уже вне зоны поражения Таней Ёлкиной. Наивные!

Особенно сильно доставалось от Танюшиной ушлости продавцам лосин. Она так вдохновенно торговалась с ними, что через пять минут они готовы были уже приплатить ей, чтобы она купила у них эти несчастные лосины и уже шла себе, куда подальше!

Доехали! А вот и столица нашей Родины – Москва! Стоит, радует глаз своей красотой! Состав втянулся на Казанский вокзал. Остановился и замер в ожидании того радостного момента, когда все пассажиры выйдут из него и, можно будет отдохнуть от всех в тиши железнодорожного отстойника.

Москва встретила Таню прекрасной летней погодой. Ярко светило солнышко, на небе ни облачка. Пение птичек перемешивалось с пением тепловозных гудков. А запах летних цветов был густо перемешан с запахом угля и креозота, в общем, того незабываемого запаха железной дороги, который, если уж однажды вдохнул, никогда не забудешь. Это запах странствий и приключений. По крайней мере, для Тани Ёлкиной.

Прощание с парнями у Тани тоже вышло незабываемым! Они все чуть ли не плакали, когда покидали одиннадцатый вагон.

– Хозяюшка! – Слава хотел, видимо, сказать так много, а слов у него в запасе оказалось так мало. – Хозяюшка! Как хорошо добрались. Вот бы ехали и ехали бы ещё столько же. Душевно до Москвы мы с вами докатили. Спасибо от нас всех, Хозяйка! Век не забуду наши приключения.

– Мальчики, – голосок у Тани тоже предательски дрогнул, – вы ж у меня первые пассажиры, я вас не забуду никогда. А бурная ночка позапрошлая ещё не скоро из моей памяти выветрится. Ох!

И Таня утёрла рукой предательски выкатившиеся из глаз слёзинки.

Как раз в это время, по перрону мимо них с солдатиками проходила дородная дама в модном прикиде. Услышав от девчонки-проводницы про ночку с дембелями, она так выразительно посмотрела на Таню, что то, о чём она подумала, стало очевидно для всех.

Парни дружно грохнули смехом. Тётка подскочила от неожиданности и, окатив Таню волной уничтожающего презрения, унеслась в недра вокзала.

– Прощайте! – Таня машет всем вслед ладошкой. – Счастливого вам всем возращения домой!

– Счастливо и тебе обратно вернуться! – Димон, где-то умудрился нарвать цветочков, и протянул их Тане. – Лёгкой дороги, тебе, Хозяйка!

Долгие проводы, лишние слёзы. Все разошлись, разбежались дальше по своим путям-дорогам.

А Таня в своём, привычном уже ей, турбо-режиме прибрала в своём вагоне и побежала к ближайшей от вокзала станции метро. В списке, что дала ей мама, появилось ещё несколько новых строчек: купить пирожков, сушек и конфет – побольше!

Глава 6

Рыночная охота окончилась для Тани как всегда, успешно. Навьюченная мешками с добычей, как верблюд, Татьяна ввалилась в свой вагон. На сей раз, обошлось без опозданий. Ахромеев был уже тут как тут.

– Татьяна! Всю Москву скупила? – Его голос, наконец-то, опять обрёл знакомые язвительные нотки, Таня, признаться, уже успела соскучиться без них. – Узнаю вас, Ёлкиных! Вы, как муравьи, готовы тащить на себе покупок из столицы втрое больше своего веса. Давай, помогу. О! Ты и пирожков захватила вкусных. Хвалю. Угостишь?

Глаза Ахромеева так жадно смотрели на пирожки, что у Тани закралось подозрение – а не он ли это у неё угощение в вагоне из шкафчика таскает? А когда он, за одно мгновение два пирога всухомятку умял, это подозрение только усилилось. Казалось, что ещё чуть-чуть, и начальник поезда довольно заурчит, точь-в-точь, как Ёлкинский кот Васька, после поедания им втихаря сметанки. А не в честь ли Ахромеева их кота Василием зовут? Осенила Таню озорная догадка. И она твёрдо решила и об этом своего отца попытать после окончания рейса.

– Ну что ж. Пора и нам с тобой обратно путь держать, – Ахромеев погладил ладошкой свою лысину и радостно посмотрел на Таню, – в Москве, конечно, хорошо, а дома всё равно, лучше! Возвращаться, надеюсь, без приключений будем?!!

– А вот это, уж точно, не от меня зависит. – К Тане опять вернулась её дерзость. – Чует сердце моё девичье, что половина моих неприятностей – ваших рук дело, Василий Васильевич. Вы уж, будьте добреньки, пожалуйста, поумерьте свой испытательский пыл! А то мои папа с мамой вас в порошок за дочку свою не наглядную сотрут.

Ахромеев заливисто захохотал, опять подмигнул куда-то Тане за спину и пошёл дальше по своим делам.

– Разберёмся по ходу поезда! – Раздался его весёлый бас из переходника. – Счастливого пути, Таня!

Глава 7

После того, как Тане удалось довезти своих первых пассажиров до места назначения, стала она понимать, что незаметно для себя она стала настоящей проводницей. Раньше, была в её отношении к тому, что она сейчас делает – какая-то несерьёзность, что ли? Ну, вот, как игра в проводницу, наверное.

А именно в Москве это ощущение неожиданно накрыло Таню – прямо посреди Черкизовского рынка, когда она выбирала очередной подарочек для своей родни. В разгар увлекательнейшего торга за кардиган из ангоровой шерсти восхитительного фиолетового цвета (а как же, другие цвета для Тани в начале девяностых были просто неинтересны), в голове замелькали мысли о родном одиннадцатом вагоне, рейсе, поездной бригаде и тому подобном. Как они все там?

И захотелось Танюше поскорее вернуться в свой уютный вагончик, растопить титан, заварить чаю и… поехать в рейс! Вот такая удивительная метаморфоза произошла с ней. И всё в её жизни сразу встало на свои места. Туман, до этого обычно клубившийся в её фиолетовой голове развеялся, и она ощутила небывалую ясность и лёгкость во всём – и в теле и в действиях, и в мыслях и в мечтах.

Но закупаться тогда, она, однако, не бросила, просто часто поглядывала на часы, боясь опоздать, чего в прежние времена с ней отродясь не случалось! Взрослеет Таня Ёлкина.

Пока Таня порхала в поисках выгодных покупок по Москве, Михалыч, наконец-то починил аккумуляторные батареи в её вагоне. Да будет свет! Хотя она уже привыкла всегда с собой фонарь таскать. Он теперь стал частью её образа, как начёс и лосины. Даже как-то некомфортно теперь без него. Как – будто, что-то забыла, или потеряла. Рука сама непроизвольно тянется к фонарю и хочет его прихватить с собой, наверное, и ему теперь очень одиноко без Тани.

Обратная посадка в Москве началась у Тани и её новых пассажиров с такой же речёвки, которую она дембелям прочитала, но с некоторыми исключениями: свет в вагоне уже был. А ещё эти самые пассажиры были на вид очень смирные, так что, про наряд милиции Таня тоже решила не упоминать (пока).