Давай перевернём Вселенную

– Витёк, пусти! – в панике закричала она.

Однако тот лишь потупился, скорбно выставив верхнюю губу. Не стоило соглашаться на чай, ох не стоило! Семена слушались Ингу, сами не могли разобрать её на атомы, поэтому друид и пришёл – не спасать подругу, а непокорный винтик вернуть в систему.

Пообщаться ему надо. Вот ведь животное!

– Ты решил меня опоить? Чтобы проще было упрятать? Винтераксис!

Он поднялся с повинно опущенными ушами, процокал туда-сюда по комнате.

– Так всегда-а. Не хотел я ни с кем опять знако-омиться, сердце себе рвать. И зачем ты меня нашла? Хватит, не дёргайся. Здесь всё только под моим контролем.

Кресло потащило пленницу к тёмной стене, медленно и неотвратимо.

Глава 2.

Система звезды Лампаданос, Планета Неклида, Резиденция главного ваятеля

Иллинойцы падали и падали – с неба, прямо на полированную поверхность Матричного Магнита, уже забрызганную синей кровью. Тут и там тела образовывали кучи, и тем из несчастных, кому посчастливилось не разбиться, предстояло увидеть пустые глаза сородичей. Руки, ноги сплетались в единую неразличимую массу, не разобрать теперь, кто из какой касты, гибель стирала различия. И всё же то покажется где-то уголок шерстяной накидки, то сверкнёт фрагмент воротника… Массивного золотого воротника члена Высшего Совета – тело лежало на соседней куче, укрытое рваным плащом. Казалось, этот еще жив: шевелился, поворачивал голову. Нос выдающийся, с горбинкой, желтые глаза, искажённый ужасом рот на очень знакомом лице… Это он сам?!

Тиралик подскочил на кровати. Наткинсон уже суетился рядом, подавал мокрое полотенце, стакан с апельсиновым лимонадом.

– Вы опять кричали, сеньор, – заметил слуга. – Тот же сон, полагаю?

Кивнув, Тиралик отдал стакан и откинулся на подушку-бабочку. Врёт Киранис-да, не помогает от кошмаров «идеальная форма банта, набивка из семян чиа и пористая текстура наперника». Придётся исключить халтурщика из сообщества «Чистая вещь», или членский взнос повысить.

«Да, сейчас же поставлю на голосование», – решил Тиралик. Эх, отдохнуть бы, конечно, вытряхнуть из головы мёртвые лики, но дела, дела… Надо собраться.

Он поднялся, нырнул в рукава длинного махрового халата, который подал слуга, и взялся за полумесяц-челнок. Отлично, Наткинсон не забыл протереть его, а то в последнее время возраст сказывается всё чаще. Чёрная гладь отсверкивала идеальными гранями, только у нижнего рога переливалось серебряное клеймо – огненная птичка. Эксклюзивная разработка, три цеха месяцы бились, чтобы сигналы мозга не спутывались и каждая нить подчинялась своей команде.

Поставить на голосование членство Кираниса-да – полминуты, придумываешь текст, и он тут же появляется в окошке перед глазами, изображение выводится на сетчатку. Вслух произносить необязательно, лишь представляй буквы: челнок настроен на хозяина, считывает ментальные волны.

Тиралик улыбнулся, когда из рога полумесяца выстрелили девять переливающихся полосок, сплелись в лилию с изогнутым стеблем и прозрачными лепестками. Пожалуй, стоит добавить мелкие тёмные крапинки и каплю росы.

– Модифицированный оникс, чёрный агат и горный хрусталь? – оценил Наткинсон. – Повторяетесь, сеньор. В начале недели вы использовали те же материалы.

– Тогда я делал настурции, – огрызнулся Тиралик. – Сегодня была сложная ночь, не придирайся. Запости, что есть, и пусть подают завтрак.

Он направился в ванную, по дороге отвечая на пришедшие сообщения. Слуга похромал следом, рассказывая, что Пифия видела тот же приставучий сон и трём веятельницам из Мебельной гильдии он явился.

Отфыркиваясь под холодными струями, Тиралик рассмеялся:

– Наткинсон, у тебя весь Дзен забит сонными новостями? Ты кинь пару раз запросы о вредителях в Высшем Совете или о глубинной мафии, глядишь, и день станет ярче.

– Я не интересуюсь политикой, сеньор, как и донна Тиффизия-да, пусть море сбережёт её прах.

– Точно, бабуля обожала мистику и предсказания. Но у тебя-то своя жизнь, верно?

Тиралик вышел из ванной, поглаживая щёки и отсылая восторженный отзыв на лавандовую пену для бритья. Потёр дутый рукав на костлявом плече старика:

– А отправляйся сегодня на Пояс Ферм, к сыну? Выходной же, как насчёт внепланового праздника семьи? Мы с детьми так редко бываем вместе!

– Раз отпускаете, сеньор, почищу палисадник.

– Тебе надо было родиться кормителем, – улыбнулся Тиралик.

Слуга в ответ многозначительно вздохнул и развёл руками: что уж поделать, не привелось. Каста кормителей выращивала еду для Небесных Палат, строители с помощью своих призм возводили здания, а тонкая работа – искусство ваятелей: они ткали и одежду, и технику, и всё, без чего невозможен комфорт. Веятелям с их распылителями оставалось лишь покрывать вещи краской, чтобы те не светились.

– Мантию, сеньор?

– Нет, Наткинсон, давай что попроще. Мы с Тиной собирались в «Островки», она требует всепогодный веер.

Веера-кондиционеры создавали вокруг хозяйки поток прохладного или согревающего воздуха, они появились день назад, и уже невозможно было найти даму без этого аксессуара. Только не модные штучки Тине нужны: что-то задумала, не зря так настырно просила отвезти.

Последнюю неделю Тиралик почти не общался с дочерью, лишь по утрам желал доброго дня, и всем сердцем хотел бы провести день с нею; но набежали просители, дела грозили затянуться до вечера.

Просторный кабинет вибрировал от шума голосов, даже тяжёлые виниловые портьеры на окнах подрагивали. За длинным овальным столом басил дородный мастер Сапори-да, взвизгивала тонкая старушка Мерильди, бубнили коренастые, одутловатые братья Михаэли, пытался гнуть свою правду молодой адвокат. В этой какофонии молотом бухал рослый детина, посланник мануфактуры Олигони: «Верно говорю!»

Тиралик схватил с резной подставки колокольчик с удобной деревянной ручкой и зазвонил.

– Давайте разберёмся, – сказал он, когда посетители затихли. – Сапори-да, как я понимаю, ваша летняя коллекция для юных донн ещё не готова, а мануфактура Олигони уже разослала буклеты с похожим фасоном?

– Другой у нас фасон! – рявкнул детина.

– Вы подсмотрели мой жёваный шёлк, чего ваши тряпки без него стоят? – возмутился Сапори-да. – У меня двадцать публикаций в соцсетях…

– Рассказывай, заявления-то на патент вы не подавали!

Они принялись спорить, недослушивая и перебивая один другого. Спорить они могли долго, а Тина ждёт, не хватало снова вызвать лавину её сарказма. Некстати вновь вспомнились падающие тела, синие лужи на поверхности Матричного Магнита, кошмар так и стоял перед глазами, от него холодели пальцы и гудение голосов словно перерастало в стоны умирающих…

– Спокойно, сеньоры! – Тиралик хлопнул по столешнице.

Выхватив из футляра на поясе челнок, настроился на тончайшие приплюснутые нити, представил сложенную гармошкой структуру, рассчитал количество переплетений на дюйм, зазоры. Когда из рога выскочило сразу девять изгибистых молний, кабинет замер. Стали слышны дальние свистки гондол за окном, щёлканье ножниц в саду.

Тиралик чиркнул полумесяцем, обрывая плетение, получившийся невесомый платочек скомкал – и бросил Сапори-да:

– Шёлк такой?

Тот развернул ткань, глянул на свет, чуть не обнюхал… И с уважительным поклоном пробормотал:

– Да… Мастер.

Второй комок плавно опустился на стол перед посланником Олигони, тот вытаращил глазки на невиданную материю:

– Э-это чё?

Сапори-да выхватил образец из-под носа противника, принялся тереть и разглаживать. Прищурившись, воскликнул:

– Составной складчатый шифон, ещё и форму держит? Из него же можно и банты, и стоячие воротники, и такое… Мастер Тиралик-да, позвольте, две тысячи дам за патент!