Моги. Не там, где ничего не случается

Стволы этих сосен, связанных между собой верхушками, по всей высоте представляли собой рёбра жёсткости, как говорят инженеры, домов. Снизу между стволами из отдельных брёвен складывали сруб. А там, где сруб уже не получалось в силу высоты продолжить, делали из сплетённых верёвок и скреплённых веток маленькие уютные помещения. Получался такой многоэтажный дом от самых корней до связанных вместе вершин.

Ещё вглубь земли уходили складские помещения и ходы, которыми соединяли дома, но этого уже не было видно, хоть как ты напрягай зрение. Некоторые срубы были обложены по контуру валунами, принесёнными со скал с другой стороны леса.

Мог Амадей увидел взгляд Поэ, брошенный на валуны, и сказал:

– Это напоминание о том, что и у могов нет единства.

– Ты такой откровенный. Не боишься рассказывать всё, в общем-то, незнакомому человеку?

– Мы же теперь знакомы. И я вижу, что ты хорошая, а значит, тебе можно доверять. И… м-м… потом…

– Что?

– И нр-р-равишься ты мне, – как будто через силу сказал мог Амадей. – Вижу тебя всего несколько часов, а как будто не чужая ты мне. Вот.

– Это, может, потому, что мы вместе трудности пережили? – смущённо и робко предположила Поэ.

Ей было почему-то очень приятно говорить на эту тему, и сердце как-то совсем по-другому волновалось, совсем не так, когда одноклассницы млели от какого-нибудь слащавого красавчика, в котором, по мнению Поэ, не было ничего привлекательного. Красивым, думала Поэ, может быть только тот, кто смело встаёт на защиту других. А вовсе не тот, у кого брови густые, ресницы длинные, губы алые, глаза наглые, ну, и так далее.

Желая побороть смущение, она перевела разговор:

– У могов нет единства? Как вы его потеряли, то есть, э, как вы раздвоились? Тьфу! Ну, ты меня понял?

– Когда-то мои далёкие предки прилетели на Землю с другой планеты.

– Что-о?!

– Да.

– И как она называется?

– Дело в том, что я не знаю. Это одно из немногих знаний, которые не передаются. Наверное, для того, чтобы ни у кого из могов не возникало желание вернуться, потому что нельзя.

– Почему нельзя?

– Не знаю, человек Поэ, не знаю. Из ныне живущих могов уже никто не знает. Кроме, наверное, старейшин. Если надо будет, они скажут и откуда мы прилетели, и зачем мы прилетели, и от кого мы улетели, но раз не говорят, значит, не время. Но зато я знаю, как и почему мы, моги, разделились. На нашей родной планете у нас тоже была Мать-могиня, как можно жить без неё? Но когда предки собрались улетать с планеты, старейшины поняли, что Мать-могиня хочет остаться. Это было её желание, и они смирились, и не стали корчевать её из почвы. Хотя были и те, кто говорил, что как мы можем оставить священное дерево на поругание врагам.

– У вас были враги?

– Да. У тех, кто что-то значит, всегда и везде будут враги. Так вот, те, кто говорил, что как мы можем оставить священное дерево на поругание врагам, говорили, что не нужно слушать дерево, нужно его выкопать и забрать с собой. Оно же нас лечит, разве оставляют аптечку с лекарствами дома, отправляясь в неизвестность? Но большинство могов всё же было за решение Матери-могини. Моги поклонились ей и отправились в путь. Мы оставили свою Мать, но, скорее, это она решила отпустить нас. Старейшины прочитали в своих головах её прощальные слова: «Одна земля, одна Мать. Двух Матерей на одной земле быть не может. Когда вы найдёте свою новую землю, когда-нибудь вы найдёте на ней новую Мать. Она не будет мной, но она будет такой же».

Поэ, сидя на толстом корне священного дерева, так заслушалась, что подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. Потом как будто опомнилась и резко опустила ноги, одёрнув платье.

Мог Амадей, не обращая внимания на дёрганья Поэ, продолжал:

– Предки прилетели сюда, обжились, и каждый день ждали, где и когда проявится новая Мать-могиня. Без неё моги не чувствовали себя защищёнными, как дети, которых прижимает к себе мама.

Поэ всхлипнула.

– А она всё не появлялась и не появлялась. Те моги, которые настаивали, что нужно было выкопать старое священное дерево и привезти его с собой, стали роптать всё громче. Мы же лечимся в материнском потоке, а если его нет, то гарантий излечения нет. Мы, я говорю так, не потому, что сам всё это помню, а просто подразумевая своих предков. Мы прилетели на новое место. Здесь были новые микроорганизмы, от которых у нас не было иммунитета. Моги стали болеть чаще и тяжелее. Нас и так не много, а теперь мы стали ещё и умирать от болезней, с которыми не могли справиться без материнского потока. Более того, в постоянных стычках с местными жителями мы тоже теряли могов. И какие-то беды, от которых когда-то улетели мои предки, вернулись к нам на Земле в новом виде и с новой силой.

Поэ опустила руку в сумку, чтобы включить диктофон, но потом передумала, на мгновение удивившись, что не нащупала его.

– Одни моги говорили, что всё, хватит терпеть и ждать, когда, наконец, объявится новая Мать-могиня. Не будет этого никогда. Мать у нас, моги, одна и она осталась на той планете. Здесь мы её никогда не найдём. А если и найдём, то это будет не наша Мать, а чья-то чужая. Надо перестать ждать и уходить в скалы, в горы, туда, где вечно лежит снег. От местных мы узнали, что в снегах, главное, сохранять вокруг себя тепло, а болезни холода боятся и обходят живущих там стороной. И они ушли в снежные скалы. Другие говорили, что на своей планете мы жили в хвойных лесах, и здесь мы сможем найти свою новую Мать только в таких же лесах, но никак не в других местах. Нужно остаться и ждать среди сосен. Ведь на снежных горных вершинах не растут сосны, и значит, туда Мать точно никогда не придёт. И обосновались в сосновых лесах. И моги разошлись. Мы не враждуем, но и отношения с могами-отколышами, или отмогами, не поддерживаем. Вернее, мы не идём в скалы. Они не возвращаются в лес.

Мимо неторопливо вышагивала счастливая пара лебедей, толкая клювами в сторону своего гнездованья деревянный отполированный шар с лицом Матери-могини.

– Мы уже много веков не вместе. Говорят, что они, действительно, не болеют. Зато мы, наконец-то, дождались свою Мать-могиню!

– Как это произошло?

– Ты знаешь, человек Поэ, это произошло буднично. Не было ничего особенного, но вдруг около двенадцати ваших земных лет назад, говорю об этом, исходя из круговорота погодных сезонов, самое толстое дерево рядом с деревней стало истекать двумя струями, смолой и чем-то как будто молочным. Старейшины, когда увидели это, сказали, что нас нашла новая Мать-могиня! Представляешь, такое событие для могов, мы ждали его несколько тысяч лет, а произошло оно так, как ни в чём не бывало. Не было, и вдруг есть! Старейшины сказали всем по очереди искупаться в смешанном потоке, и вот тогда я впервые увидел то, о чём мне рассказывали много лет, надувающиеся, высасывающие из тела болезни и отваливающиеся сами по себе янтарно-белые шары. А вскоре мы увидели лицо нашей Матери на первом деревянном шаре с младенцем.