Напутствие

Гость мгновенно оценил опасность и тут же отменил желание, заявив:

– Не хочу охотиться! Ограничимся танцами и купанием голышом.

Дмитрий, засмеявшись, на прощание помахал рукой, и, запустив мотор, отправился обратно.

Фрола нашел за домом, в огороде. Тот, неспешно окучивал грядки, что-то напевая себе под нос. Заметив вернувшегося квартиранта, сочувственно поинтересовался:

– Ну, как?! Отошел от пережитого?

– Отпустило немного. – Согласился Дмитрий. – Только вот пока ехал, все думал, а люди, с кем я общался, существуют, или нет?

– Самое интересное, что улицы, телефоны, все реально, но события, в которых ты принимал участие, явлены только тебе. Я по началу сам не мог понять, как все происходит, и кинулся проверять, что случилось с другими участниками. Механика приблизительно такая, будто кто-то снимает кино, актеры играют эпизоды, не зная сценария. Затем монтируется и проецируется полная версия одному главному герою. Все заложено в тебе, просто на определенном этапе ты делаешь поворот не влево, а вправо, и попадаешь совершенно на чужую улицу, где нет твоего дома, и где тебя не ждут. Ты и есть обладатель бесконечного множества жизненных вариантов. Ты в одном лице царь, нищий, герой и дурак, до кучи! И кажется чтобы понять и обрести гармонию необходимо прожить сотни вариантов умирая и возрождаясь. Именно «гора мира» позволила гиперборейцам при жизни обретать просветленный Дух.

– А для чего? – Спросил Дмитрий.

– Поверь мне, это единственная цель, ради которой живет человек.

– Эх, убедил Фрол Плиний-младший! Согласен на новое погружение. – Дурачась, засмеялся Дмитрий.

– Что-то ты зачастил, парень. Не все так просто. – Предупредил Фрол. – Хотя с тобой перемены происходят необычно, и надо думать, по каким-то причинам, не зря. Давай, денька два отдохни, и приступим.

Ближайшую неделю они занимались домашними делами: рубили дрова, ходили по грибы и травы, о чудесных свойствах которых Фрол много рассказывал. Жизнь без радио, электричества и прочих удобств цивилизации, угнетающе действовала на Дмитрия, вечерами он пытался занять себя чем-нибудь, пытаясь избегать пауз, когда активный мозг бунтует и взрывается от кажущегося безделья. Затем нашел себя в воспоминаниях, пытаясь анализировать события двух прожитых жизней. Но мысль о том, что их может быть сотни, и в прошлом нет ценности, без уверенности в правильном выборе, сводила на нет все попытки. Он внимательно наблюдал за поведением Фрола, тот не докучал своим присутствием, а жил мгновениями, принимая их от начала до конца. Он мог, увидев парящего коршуна, застыть и десять минут с улыбкой любоваться красотой полета. Все происходящее вокруг, захватывало его полностью, словно он не видел мир, а сам источал свет, будучи миром. Со стороны он казался сумасшедшим, потому что в каждом своем движении, был естественен, не подражая никому, и не одевая маску. Вскоре осознанность окружающего захватила Дмитрия, погружая в необычное состояние. Он, часами сидя не берегу, наблюдал за игрой мелких рыбок в воде, ловя себя на том, что знает, в какую сторону метнется та или иная. Предчувствие, интуиция, предвидение, пока мгновениями посещали его, но это было великолепное ощущение. Он поднимал голову, ожидая увидеть журавлей, и, замечая курлыкающий клин, испытывал величайшее наслаждение, словно создал сам миг счастья. Вскоре идиллия кончилась. Фрол позвал с собой, и вновь лабиринтами, они прошли в пещеру. Дмитрий, под руководством учителя приготовил нишу и, раздевшись, привычно занял место. Фрол, задвигая крышку, склонился над ним:

– Теперь попытайся уйти двадцатилетним. Помни, я буду рядом.

Дмитрий, вдыхая нахлынувший аромат мяты с кориандром, улыбнулся в предвкушении и громко заговорил:

– Я был кандидатом в сборную СССР по плаванию, когда меня забрали в армию. Распоряжением Министра обороны Гречко, персональным нарядом, был направлен в армейский клуб ЦСК ВМФ. Да еще так подло, чтобы подольше меня задержать, оформили моряком, на три года приписав к Краснознаменному Черноморскому флоту. Правда, все было на бумаге. Я остался в Москве, проведя всего один месяц, в первом флотском экипаже приняв присягу. А затем изнурительные тренировки и соревнования. Прошло два с половиной года. Служить мне оставалось совсем немного, когда меня вызвало руководство и поставило в известность. В Севастополе празднуют юбилей, круглую дату основания Черноморского флота. На празднике должны присутствовать члены Правительства, Министр. По случаю торжества намечался парад боевых кораблей и заплыв от места гибели революционного крейсера под командованием лейтенанта Шмидта до памятника, погибшим морякам. В марафоне принимали участие пловцы стран-участников Варшавского договора, но выиграть принципиально нужно русскому. Делать нечего, беру под козырек и на следующий день отбываю в город-герой Севастополь.

Дмитрий, словно шагнув в воспоминания, вышел на вокзале южного города. На такси добрался до Спорт-клуба и, разыскав начальника, доложил о прибытии. Тот, осмотрев цивильный костюм, побагровел от возмущения.

– Это что за вид?! Где форма? Распустили вас там в Москве! По документам Вы приписаны к бригаде подводных кораблей, срочно отбыть на место дислокации. Я распоряжусь, чтобы Вас экипировали. Завтра будете представлены Главнокомандующему Черноморского Флота адмиралу Горшкову. Вы понимаете важность задачи?

Дмитрий сообразил, что возражать опасно и, вспомнив как надо отвечать, рявкнул: «Так точно, товарищ командир!» Видимо до начальника дошло, что перед ним стоит сугубо штатский человек. Он почесал затылок и поинтересовался:

– В званиях хоть разбираться можешь?

– Да, если честно, не очень.

– Ох, попаду я с тобой в неприятность! – Запричитал капитан первого ранга. – Ну, хоть выиграть есть шанс?

– Смотря, кто поплывет. – Мудро заметил Дмитрий. – Месяц назад во Франции, марафон первым одолел. Но там было пятнадцать километров, а здесь три, совсем другое дело!

– Ну, ты, уж постарайся, сынок! – ласково попросил начальник.

– Отдам все силы за Родину. Только так, по другому не умею. – Заучено отбарабанил Дмитрий.

– Ну, ладно. – Успокоился военный. – Иди, утром за тобой прибудет машина.

Дмитрий, вместе с вестовым, посланным его сопровождать, прибыл на улицу матроса Кошки, в расположение бригады подводных кораблей. На контрольно-пропускном пункте их встретил дежурный офицер и проводил Дмитрия к командиру бригады. Пока ждали вызова, Дмитрий из окна строевой части наблюдал, как по плацу вышагивают матросы, подчиняясь командам офицера. Он впервые попал в расположение боевой части и внутреннее напряжение, порядок угнетающе подействовали на него. Вид грозных кораблей на рейде, звук отбиваемых склянок, романтикой окутывало, будоража воспоминания прочитанных книг о море и пиратах. Бравый офицер, нарушил идиллию, громко приказав: «Товарищ матрос, следуйте за мной!» Коридорами прошли к кабинету, постучав в дверь, офицер дождался разрешения и, посторонившись, пропустил Дмитрия. За столом сидел седой военный в кителе с орденскими планками на груди. Дмитрий замялся и, с трудом вспоминая, доложил:

– Товарищ капитан первого ранга! Матрос Угрюмов по Вашему приказанию прибыл.

– Да, лучше замолчи. – Отмахнулся комбриг. – Уже доложили. Ты у меня как бельмо в глазу. Два года старшим торпедистом в бригаде числишься, между прочим, офицерская должность. За тебя другие Родину защищают, ты понимаешь?

– Никак нет, товарищ капитан первого ранга. – Не выдержав, сдерзил Дмитрий.

– Что такое?! – Медленно поднялся из-за стола комбриг.

– За время службы мною для Отчизны добыто пятнадцать золотых, семь серебряных и девять бронзовых медалей на международных соревнованиях разного уровня. – Отчеканил Дмитрий.

– Лучше два пьяницы, чем один Москвич! – С отчаянием заметил начальник. – Ладно, говорун, завтра посмотрим, на что ты годен. А сейчас пойдешь, получишь форму и отдыхай.

Дмитрий ладненько развернулся, попытавшись щелкнуть каблуками, но поскользнулся на ковре, и, в желании не упасть, пулей вылетел из кабинета, почти головой открыв дверь. Комбриг искренне засмеялся, крикнув вдогонку: «Аккуратней, вояка! Разобьешься». Дежурный по части отвел Дмитрия к баталеру, и тот, тщательно подбирая амуницию, экипировал матроса посоветовав походить по плацу часик, привыкая к обмундированию. Утром новоиспеченного матросика, в новенькой с иголочки форме, доставили в спортивный клуб, расположенный на площади адмирала Нахимова. Сюда же привезли и зарубежных спортсменов. Погрузив всю галдящую на разных языках мира толпу на десантную баржу, отдали швартовые и, выйдя из бухты, встали на рейде, ожидая команды к началу старта. Праздник открыли парадом. Гордо прошел большой противолодочный корабль, уверенно демонстрируя мощь вооружения, для наглядности, при выходе из бухты шарахнув холостыми из всех орудий. Стремительные катера запускали ракеты, подводные лодки пулялись торпедами, жужжали вертолеты, высаживая десант. Маленькая праздничная война, веселила несметное количество зрителей, вызывая восторг и аплодисменты. На трибунах приглашенный генералитет пыжился от гордости, важно надувая щеки и грозно сдвигая брови, при этом смахивая на изрядно ожиревших орлов. Воинственный пыл витал в дыму и грохоте, не находя достойного применения. И когда по окончанию демонстрации убийственной мощи диктор объявил, что сейчас будет дан старт заплыва на приз Главнокомандующего войск Варшавского договора с участием сильнейших спортсменов зарубежных стран, распаленная толпа заревела от возбуждения. Эта эмоциональная волна накрыла трибуны с почетными гостями. Представители вооруженных сил различных стран, принялись делать ставки на победителя соревнований, а разогретые спиртным вообще забыли о рамках приличия. Главнокомандующий Черноморским Флотом не на шутку сцепился с адмиралом флота ГДР, поставив на спор свой кортик против фуражки. Адьютант срочно связался с баржой и наш представитель, с выпученными от страха глазами, расталкивая участников, пробрался к Дмитрию и, обхватив за плечи, возбужденно зашептал: «Сынок! Выиграй, хоть кровь из носа! У тебя в руках честь флота! Там на берегу, наш командир голову за тебя против немца поставил!» И не находя больше слов, в сердцах выпалил: «Проиграешь, лучше утони!» Дмитрий опешил от такого напутствия. Но, посмотрев на трясущегося представителя, понял, что он не шутит. Объявили пятиминутную готовность, ветер усилился, нагоняя волну и уже не просто рябь, а приличные барашки разгоняли волны, с силой ударяя в борт корабля. Дмитрий оглядел участников и, заметив, как представитель немецкой команды, возбужденно общается со своим спортсменом, с огорчением отметил, заплыв дружбы, где все финишируют стадом, превратился в битву. Десантная баржа открыла борт, взлетела сигнальная ракета, и все, гурьбой, прыгнули в воду. Дмитрий, наученный опытом подобных соревнований, сразу попытался выбраться из толпы, пристроившись за шлюпкой сопровождения. Плыть было трудно, начинающийся шторм, набегающими волнами накрывал пловцов с головой. Буквально с первых метров выделилась лидирующая группа из пяти человек. Немец, скорей всего заранее договорившись с польским пловцом, попытался оторваться, разорвав группу по ходу дистанции. Дмитрий понял, что если маневр им удастся, догнать будет не возможно. Бороться с волнами, и корректировать направление одному, не реально. Мощными гребками приблизился к беглецам и, пристроившись рядом, поплыл, с трудом удерживая темп. В такой позиционной борьбе они миновали километр, далеко позади, оставив остальных участников. Плыть становилось труднее, волны, бьющие в лицо, сбивали дыхание, гребнем выбрасывая наверх, и накрывая следующей волной. Дмитрий особенно страдал от болтанки, будучи намного легче своих соперников. Это изматывало, отнимая все больше и больше сил. Он прекрасно понимал, что если что-то не предпринять, на финише, более мощные соперники, прибавив, сделают его с легкостью. Злясь от возможности проигрыша, с отчаяния, решился почти на авантюру. Подумав про себя, что вместо того, чтобы плыть, периодически поднимая голову выискивая ориентир направления, следует догнать шлюпку сопровождения и, встав в кильватор из последних сил держаться за ней, надеясь, что гребцы, стараясь оторваться от преследователя, приведут его к финишу. Дмитрий рванул, включившись на полную мощь. Свернув, поплыл к шлюпке, идущей параллельно группе. Хитрость явно удалась, шлюпка пытаясь оторваться, прибавила ходу, следуя по направлению к берегу. Дмитрий, сжав зубы, из последних сил держался за ней. Метров двести продолжалась безумная гонка. Основные соперники, прозевав рывок, отстали, потеряв из виду уплывшего далеко вперед Дмитрия. Теперь оставалось главное – держать темп, не давая преследователям догнать беглеца. Дмитрий, превозмогая усталость, рвался к победе, представляя себе, что вот также плыли восставшие матросы с потопленного корабля, еще не зная, что их будут расстреливать прямо в воде у самого берега. Яростными гребками разрывая воду, твердил себе, что если первым доплывет к памятнику погибшим морякам, то сохранит честь погибших, повторив их подвиг. Находясь в исступлении, даже не слышал рева трибун, финишируя в одиночестве. Выползая на песок Дмитрий даже не смог встать, Он лежал, тяжело дыша, полностью обессиленный. Его подхватили на руки и принялись качать в порыве радости, а он, зажавшись, боялся, что его вырвет. Понадобился час, чтобы участники соревнования пришли в себя, настолько трудной была дистанция. Все это время зрители не расходились, играл оркестр, город веселился на полную. Награждали на площади Нахимова, что явилось кульминацией праздника. Стоял рев, Дмитрий даже не слышал, что ему говорил восторженный командующий, с чувством пожимая руку. Только когда заиграли гимн, и Дмитрий в форме русского моряка застыл на высшей ступени пьедестала, толпа смолкла в величии момента. После всех церемоний, победителя отвезли в офицерский клуб, где по случаю торжеств были накрыты столы. Его передавали из рук в руки, тиская, словно праздничную игрушку на елке. В окружении звездных офицеров Дмитрию было довольно не уютно, а когда он оказался за столом по правую руку от командующего, то совсем поник. Зато хозяин стола не мог нарадоваться, с гордостью поглядывая на матроса, защитившего честь русского флота. Он явно не понимал, что Дмитрий, в виду сложившихся обстоятельств, впервые надел военную форму и не служит на корабле, разделяя тяготы морской службы. Поэтому, по-флотски, решил поощрить победителя. Повернувшись к начальнику штаба, приказал: «Досрочный отпуск на родину!». А затем, переполненный эмоциями, стукнув кулаком по столу, добавил: «А сначала пусть месяц в санатории для высшего командного состава отдохнет от невзгод», и, обращаясь ко всему столу, поднимая бокал, торжественно объявил: «Товарищи офицеры! За доблесть и честь победителя! Вот так служить надо Родине! Ура!!» Все троекратно поддержали клич, выпив стоя за смущенного Дмитрия. После окончания торжеств Дмитрия отвезли в часть и он, засыпая, с облегчением подумал, что завтра отбудет в Москву, в привычную обстановку. Утром ему приказали явиться к комбригу, и он с радостью направился в штаб, ожидая получить документы. Командир встретил на пороге кабинета и, улыбаясь, пожал руку.

– Герой! Во всех флотских газета на первой странице. Не ожидал! И мне от тебя перепало, командующий настоял готовить рапорт на присвоение внеочередного звания. – Садясь за стол, с легким раздражением произнес: – Столько лет, напрягаясь Родину защищал, не поощряли, а тут, на тебе! Матрос мне адмиральскую звездочку привез – пораженный случайной рифмой, опять весело засмеялся. – Ладно, приступим к делу. Приказано доставить тебя в санаторий. Пойдем на КПП, там ждет машина. Поедешь в Балаклаву, а там катером на Фиолент. Между прочим, я за свою службу ни разу там не был. Говорят место изысканное. Все, иди, и еще раз спасибо за нечаянную радость.

Дмитрий опешил от подобного развития событий. Переминаясь с ноги на ногу стоял у двери, не находя слов для возражений.

– Ну что еще? – Посуровел комбриг.

– Товарищ командир, мне в Москву надо, тренироваться. – Испуганно заметил Дмитрий.

– Отдохнешь месяц, и поедешь в свою столицу. На тебя уже документы выписаны. Все, исполняй!

Дмитрий обречено покинул кабинет, понимая, что возражать бесполезно. В строевой части его ожидал мичман, получивший приказ доставить матроса в Балаклаву. На машине около часа, добирались к месту назначения. Открывшийся вид базы подводных лодок, своими масштабами потряс Дмитрия. Эта удивительная бухта, скрытая среди скал, провидением была предназначена для военного использования. Мичман объяснил Дмитрию, что дальше придется идти катером, другой дороги в Фиолент, где расположен санаторий, попросту не существует. На пристани нашли нужную посудину и мичман, переговорив с капитаном, сдал Дмитрия на корабль. В ожидании отхода расположился на корме, и, забыв обо всем на свете, во все глаза рассматривал боевые корабли. Даже когда катер, минуя боные заграждения, выходил из бухты, Дмитрий все еще находился под впечатлением увиденного. Катер шел вдоль берега малым ходом, слегка покачиваясь на небольшой волне. Легкий ветерок, крик чаек и громады скал на берегу с причудливыми деревьями, растущими в расщелинах, наполняли Дмитрия восторженной эйфорией. Он даже попытался запеть, а когда меж скал открылась бухта с россыпью золотого песка, радость, блаженством, взорвалась внутри, заставив закричать от восторга. Он не заметил сколько шли, но когда катер стал причаливать к одной из волшебных бухт, не дожидаясь трал, прыгнул с борта в песок, еле сдерживаясь, чтобы не броситься в ласковое море. Вместо этого Дмитрий залез на камень и огляделся вокруг. Сосны и можжевельник, вереск и магнолии, буйно росли на берегу, создавая причудливый лес, с песчаными полянками и небольшими ручьями, стремящимися к морю. Среди нетронутой девственной природы располагалось несколько десятков аккуратных деревянных домиков, соединенных между собой тропинками, мощенные галькой. Ближе к воде стояли огромные армейские палатки, и как раз от одной из них, к катеру приближался мичман, в сопровождении пяти матросов. Дмитрий поспешил на встречу и попытался по-военному представиться местному начальству. Мичман не дал рта раскрыть, с лету приказав: «Потом поговорим. А сейчас помоги катер разгрузить». И Дмитрий, вместе со всеми, впрягся в работу, таская мешки и бесчисленные коробки. По ходу дела присмотрелся к своим товарищам, и отметил про себя одну странность: все матросы были представителями среднеазиатских республик и ужасно боялись мичмана. Вскоре закончили разгрузку и, мичман отпустил матросов коротко приказав: «Свободны!». И те, словно муравьи, быстро побежали к палатке. Мичман подошел к Дмитрию и, почесав затылок, оглядел гостя, явно конфузясь.