Напутствие

– Дай то, Бог. – Тут же согласился Дмитрий. – Только если меня решат отпустит, прошу снотворным уколите, а то сплю последнее время плохо. – Поймав на себе внимательный взгляд врача, попросил: – А теперь распорядитесь в палату отвести, устал очень.

Из неоткуда появились санитары и проводили в основной корпус. Дмитрий в коридоре заметил Васю, стоявшего у окна с надеждой поглядывающего на свободу сквозь решетку:

– Мечтаешь о воле, каторжник?

– Да нет. Какая разница, в какой тюрьме обитать. Там, ограниченый обстоятельствами, здесь пространством.

– О, вижу ты сегодня Фрол. – Констатировал перевоплощение Дмитрий. – Хотя, если честно, с Васей веселее. Он не напрягает, а ты, грузишь сверх меры.

– Естественно. Ты в глупости забыться хочешь. Боишься даже задуматься о себе. Вломился в чужую жизнь. А понять, почему не можешь.

– А что делать? – Всерьез заинтересовался Дмитрий.

– Не привыкать к плохому. Не нравится, уходи. – Резко повернувшись, ответил Вася. И, тут же понизив голос, предупредил: – Атас! К тебе врачиха идет!

Дмитрий, улыбнувшись, пошел на встречу к Ольге Викторовне. Она не пыталась даже скрыть тревоги. Вся возбужденная, с растрепанными волосами, подхватила Дмитрия под руку и заговорила:

– Вы оказались правы! Стоило мне связаться с заказчиком и передать материалы сегодняшней беседы, как поступило распоряжение перевести Вас. Но главное, документ подписан Министром.

Они зашли в комнату. Дмитрий сел на свою кровать, а Ольга Викторовна осталась стоять у двери, заложив руки за спину.

– Вы, совершенно вменяемый, и отдаете отчет во всем происходящем. Попытайтесь успокоить меня, что не все так страшно. – Попросила доктор.

А Дмитрий, любуясь женщиной, сбросившей с себя образ сурового эскулапа, не в состоянии отвести взгляд от лица, словно в наваждении, повторял:

– Какая Вы красивая!

– Да прекратите Вы! – Окриком оборвала Ольга.

– Хорошо. – Согласился Дмитрий. – Все просто и ясно. На сегодняшний день я являюсь одним из лучших исполнителей устранения жертвы естественным образом. За весь стаж работы, по теме, у меня не было ни одного прокола. Я уникум. И мое признание трактуется, как добровольное согласие к сотрудничеству. – И, вскочив, Дмитрий сорвался на крик: – Мне предложат работу по специальности! Доктор, Вам ясно? И не факт, что мне придется устранять убийц и преступников. Наумы умерли, да здравствуют Нероны!

Эта вспышка гнева подействовала успокаивающе на Ольгу Викторовну. Она поправила волосы, и, примирительно, попросила:

– Не стоит нервничать. Завтра утром за Вами приедут. – И, уже выходя из комнаты, спросила: – Вам снотворное сделать, или передумали?

Дмитрий ухмыльнулся:

– Конечно, доктор! Очень мне спать хочется. Устал страшно.

До самого вечера он стоял у окна, наблюдая за бессмысленной сутолокой людей, веселой возней птиц на соседнем дереве, и за тучами, плывущими в своем вечном движении. Ложась в постель, Дмитрий с улыбкой слушал болтовню Васи о дневной выручке таблеток и их полезных свойствах при правильном применении. Затем в палату буднично вошла сестра и попросила Дмитрия лечь на живот. Со словами: «Вам доктор прописал снотворное», сделала укол. Дмитрий закрыл глаза и, чувствуя, как медленно стихают звуки, стал проваливаться в темноту, все быстрее и быстрее увеличивая скорость падения. Последней мыслью было понимание, что он умер, и дальше ничего не будет. Очнулся с глубоким вдохом. Открыв глаза, какое-то время лежал, вглядываясь в потолок переливающийся нежным светом.

– С прибытием! – Поздравил появившийся перед глазами Фрол. – Что-то ты мрачный.

– В таком кошмаре побывал! – Вылезая из ниши, заметил Дмитрий. – Да ты там присутствовал! Чего спрашиваешь? – Одеваясь, все допытывался у Фрола: – Все-таки это наркотик, или галлюцинагенная штука? Пока существовал виртуально, ничего о реальной жизни не помнил. Здесь, совершенно ясно, могу разделять реальность от фантазии. Скажи, сколько времени в забытьи плавал?

Фрол, внимательно наблюдая за Дмитрием, пояснил:

– От начала прошло две недели.

Они, лабиринтами, вышли из пещеры, и попали в утренний лес. Еще туман стелился по траве, весело плескалась река, и ветерок, легкими порывами игрался с кронами деревьев. Дмитрий, раскинув руки, рухнул под березу и в иступлении закричал:

– Спасибо, Господи, жуткий кошмар мне только приснился! Ведь на самом деле я и месяца не прожил у Наума. Меня устроили в общежитие института физкультуры. Я достойно выступал, отстаивая честь и славу Родины. Что там случилось с Наумом, понятия не имею. Так что все увиденное иллюзия. И никакой я не убийца. И никогда меня ножом не резали. Вот где у меня шрам? На, посмотри! – Дмитрий расстегнул рубаху и оголил плечо. Крик отчаяния разорвал тишину леса, вспугнув птиц. На плече красовался аккуратный рубец. Дмитрий поник, растеряно протягивая руки к Фролу. – Что же это? Как такое может быть?

– Давай-ка, прокатимся. – Предложил Фрол. И они, сев в лодку, поплыли к противоположному берегу. Здесь, расположившись на камне, Фрол настоял заняться рыбалкой, не обращая внимания на возражения Дмитрия. И только когда закинули снасти, принялся объяснять: – Я не знаю истинного назначения горы. Только с каждым погружением меняется твое миропонимание, а это влияет на тебя. Подумай только, пещера отголосок цивилизации, существовавшей задолго до нашей осознанной истории. Возможно, она и есть краеугольный камень человечества, и принцип действия надо искать не в механике и науке, а скорей в религиозных традициях. Буддизм, описывая продвижение человека к конечной точке существования, утверждает, что путем перерождения из жизни в жизнь необходимо очистить карму или свою сущность, утвердив закон космической справедливости. Только в этом случае исчезнет двойственность и, ты сможешь раствориться в беспредельном, познав создание и став созданием. Только столкнувшись с волшебной горой, понимаешь, что обрести истинное сознание, можно прожив сотни жизней за период существования на земле, и для этого не обязательно бесконечное число перерождений. Каждое мгновение в состоянии изменить жизнь кардинально. Достаточно обрести интуитивное восприятие, и ты полностью готов к трансформации, в награду получая вечность.

– Как это? – Удивился Дмитрий.

– Стоит поменять принцип осознания мира, и ты бессмертен.

– А для чего это нужно, Фрол?

– Мне кажется, мы столкнулись с единственным путем возврата к изначальной точке существования. По-моему, в корейской религии есть утверждение «Небо одно, земля одна и движутся они как единое тело». Конец бытия – возвращение к бесконечности. Начало и конец, одно и тоже. Поэтому существует заданность параметров. Движение ограничено принципом противоположностей. Пребывая в материальной форме, ты обречен, испытывать страдания и неизбежную смерть. Только пробуждение души позволит обрести гармонию счастья и бессмертие. Весь секрет, как этого достигнуть.

– Фрол слишком сложно! Неужели не существует более простого метода?

– Вера! Но при всей кажущейся простоте путь еще трудней. Наверное достигнув предела понимания я смогу ответить тебе, но скорее всего те кто знают не говорят, те кто говорят, не знают. Поэтому найди ответ сам.

– Хорошо. – Полностью успокоившись, согласился Дмитрий. – А сейчас что делать?

– Съезди к лесникам, развейся, потом приезжай, продолжим обучение. – по советовал Фрол.

Дмитрий, залез в лодку и вдоль берега, не спеша, поплыл к дебаркадеру. Оставшись один, никак не мог осмыслить произошедшие с ним перемены. Были очевидные переживания, словно в дурном сне. И, в тоже время, он точно знал хронологию событий с датами и адресами. Появились доселе неведомые профессиональные навыки, и что-то пока не совсем понятое, как проблеск, сродни предчувствию, только более ясное и последовательное. Дмитрий попытался определить для себя обретенное состояние и неожиданно сформулировал тревогу. Настоящее не может существовать без прошлого и будущего. Как свет без тьмы. Поэтому если хочешь узнать будущее, посмотри в прошлое. Настоящее является точкой, где информационные потоки будущего трансформируются в материальные формы прошлого. Если ты задумал ударить и ударил, реальные последствия в этот мир принесет удар, но важность имеет только замысел. Будущее наступает тенью. И, если обладаешь интуицией, понять и просчитать настоящее не составляет труда. Дмитрий затряс головой, впервые ему приходилось сталкиваться с такими сложными объяснениями, и это напрягало неимоверно.

– Вот угораздило вляпаться! – Громко прокричал мыслитель и эхо, подхватив, понесло по реке: Ляпаться, ляпаться… Что очень рассмешило Дмитрия, отпустив тиски внутреннего напряжения.

Причалив к дебаркадеру не стал подниматься по трапу, вместо этого предпочел позвать обитателей: «Саныч! Трифон!» Вскоре на зов откликнулись. К борту подошел Саныч, и, всмотревшись в незваного гостя, признал Дмитрия.

– О, кого мы видим! Ну, давай поднимайся, отшельник.

– А ты кого гуляешь? Вон, какой помятый. – Поинтересовался Дмитрий.

– Да, коммерсант один заехал, иметь его в кочерыжку. Третий день на ушах стоит.

В подтверждения слов, на палубу выкатилась компания – толстый мужичок с крепким круглым пузом, мордатенький, с коротенькими ножками, ухватисто прижимал к себе двух розовощеких, сбитых, в теле девиц. Замыкал компанию Трифон, аккуратно неся ковш, явно наполненный огненной водой. Все были изрядно пьяненькие и давно веселые. Хозяин праздника, кружась, заголосил: «Мужик! Штрафную!» Девки подпевая, завыли: «Пей до дна!» Трифон поднес ковшик и, умоляющим голосом, попросил: «Лучше выпей. Он все равно не отстанет». И Дмитрий, приняв посудину, совершенно уверенный, что противная жидкость чистая вода, мелкими глоточками осушил тару. Поступок вызвал восторг у присутствующих, особенно у толстопузика. Он, оставив барышень, подбежал к Дмитрию и, прихватив героя под локоток, потащил в кают-компанию, приговаривая: «Будем знакомы, меня зовут Вася. Восхищен поступком! Там же литр ядреной водки!» Дмитрий, попав в помещение, огляделся по сторонам. На столе также красовалась неистребимая бутыль с янтарной жидкостью. Дары леса, в изобилии, были представлены на пиршестве. Лучшие представители женского населения, под вечно модные слова Юры Шатунова «Белые розы», топтались в центре кают-компании. Заметив прибытие нового гостя, озорная девчушка с фигурой Винни-пуха, с визгом подлетела к нему и, уцепившись за руку, запрыгала словно мячик. Сраженный такой непосредственностью, Дмитрий, вымолвив: «Неужели», затопал вместе с ней. Вася, с визгом раскинув руки, колобком вкатился в общество девушек, тиская и прижимая их к добротному телу. Дурачились, как могли, пытаясь совместить твист с присядкой, и вальс с чечеткой. Наконец утомившись, расположились за столом. На правах хозяина Саныч, подняв стакан, оглядел притихшую публику и произнес: «Выпьем за раба Божия Дмитрия, странника, поселившегося на берегах славного Михайловского озера. Ура!» Все дружно подхватили клич и, опрокинув изрядную дозу, полезли целоваться. Дмитрий, от чего-то засмущался. Отпихивая не в меру ретивых поклонниц, попросил: «Саныч, мне с тобой поговорить надо» и первым вышел из кают-компании. На корме дождался егеря и без проволочек приступил к делу.

– Саныч, я здесь пожить хочу. Позвоню в Москву, тебе будут перечислять деньги. У Медвежьей пади, там, где река впадает в озеро, если можно, дом срубить надо, ну и иной раз к тебе на огонек отогреться приезжать стану. Ты, соответственно, учитывай свой интерес в материальном измерении.

Саныч крякнул, выслушав пожелание.

– Ну, что ж, решим проблему! Только хочу предупредить тебя. Мне еще дед сказывал, многие уходили в Тайгу жить, да как в воду канули. Странные тут места. Сколь живу, а сам понять не могу. – Договорить ему не дал явившийся со всей честной компанией Вася. Разгулявшийся не на шутку, он куролесил на весь объем кошелька. Оглядевшись по сторонам пьяным взглядом, телепузик нагло заявил:

– Саныч, неси ружье, мы сейчас охотиться будем!

– Вот принесла нелегкая! – Чертыхнулся егерь. – Только жрет, размножается и гадит. Такая порода развелась, живут по принципу – «за свои деньги, если не куплю, так испорчу». Как угомонить пузоглота, не знаю.

Сочувствуя, Дмитрий хлопнул Саныча по плечу:

– Ладно, пора отбывать. – И уже спускаясь по трапу, крикнул новоявленному охотнику: – Вася, ты по аккуратней. Браконьеры подумают, ты по ним стреляешь, в обратку картечью ответят. Скольких похоронили, не счесть!