Камуфлет

Надо бы записать… ладно, пока запомню: Фидель, Бойцовский клуб. Не потерять бы…

– Костя, а «Коричневую пуговку» помнишь?

В самую точку! Песня из нашего детства. В пятидесятых её распевали с детишками в детских садах и младших классах. А в шестидесятых мы, как сейчас помню, горланили в общаге, уже хохмы ради.

Слова помнились слабовато, зато сюжет врезался. Там вражеский диверсант пуговку потерял от штанов. А мальчишки-пионеры, её на дороге нашли. Смекалка сработала, дали знать куда следует. Лазутчика, само собой, изловили – повязали – изобличили. Граница на замке.

Здо?рово в тему.

– Ну что, попробуем?

Мы дружно заблажили:

А пуговки-то нету! У заднего кармана!
И сшиты не по-нашему широкие штаны.
А в глубине кармана – патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.

Тут у нас вышел спор, как правильно: патроны от нагана или патроны для нагана? Я утверждал, что – от. Ведь если – для нагана, возникает резонный вопрос: а где сам наган для этих патронов?

Белый возражал, настаивая на варианте – для нагана:

– Пойми, если оставить «от», возникает не менее резонный вопрос: а где сам наган от этих патронов?

В конце концов нашли компромиссный вариант:

А в глубине кармана – патрон и два нагана,
И карта укреплений советской стороны.

Так получилось даже лучше… Не забыть бы про Фиделя и Бойцовский клуб. И ещё, да, поперёк желания.

– Да, Белый, два нагана – это круто.

– Куда круче, чем один.

– Целых в два раза.

– Точно. На сто процентов, Костя. Иначе говоря.

– Но одну вещь мы с тобой проморгали: каким образом войдут в карман два револьвера?

И тут Белый показал высокий профессионализм:

– Ты пропустил важную деталь.

– ?

– «…сшиты не по-нашему широкие штаны».

– И что это значит?

– Спецпошив. Это не простые штаны, а шпионские. Суть не в том, что карман глубокий и штаны широкие. При спецпошиве карман незаметно переходит в гульфик. А туда – не то, что наганы – чёрт войдет. С рогами и с копытами.

– Толково! Ты классный аналитик, Белый!

Он, слегка покачиваясь, встал из-за стола, вытянулся и неожиданно грянул троекратное «ура».

– Да, Белый. Но скажи, на кой хер диверсанту два нагана?

– Не въезжаешь? Стрелять по-македонски, с двух рук одновременно.

– Точно! Стрелять по-македонски и качать маятник.

– Ого! А ты не такой простой, каким кажешься. Дурил меня? «Петляя зигзагами».

– Растём над собой. Но только…

– Что?

– По-македонски – с одним-то патроном?

Мы грохнули – в стену застучали соседи.

– Да уж. – Он вытер слёзы тыльной стороной ладони. – Врагу остаётся лишь качать маятник.

– И уходить – влево, против почерка. Петляя зигзагами и заметая следы…

– Отмахиваясь спецгульфиком, замаскированным под карман.

Стучали уже в дверь, но мы не открыли.

– Кто стучится в дверь моя?
Видишь – дома нет никто.
– Молодой хозяйка дома?
– А зачем тебе его?

Похоже, я захмелел. Не опьянел, а захмелел, как бывало раньше, в юности. И было весело. Весело, а не смешно. Это разные вещи, близкие, но разные. Рассмеяться можно от похабного анекдота или от щекотки. А веселье – состояние души, оно изнутри, от сердца. И водка здесь ни при чём. Пьяным я не был, ни в одном глазу.

– Белый, давай-ка выпьем за… за нашу единую, могучую, никем не по… никем не победючую. Чтобы всякий, кто посягнёт… или покусится…

– Давай, Костя. Стоя и до дна.

Захотелось продлить вернувшуюся свежесть чувств (не забыть про Фиделя и прочее). К тому же меня осенило стихом.

– Белый, мы с тобой понимаем, ведь даже безоружный враг опасен. Мало ли что один патрон.

– Да уж. Загнанный зверь ещё злее.