MANGA. Метасиндикат

Пока решения не улетучились из головы, Мария расписала их, боясь, что забудет, перестанет соображать, но она не перестала! Мало того, ощутила удовлетворение, как от хорошо проделанной работы. Задачки стали напоминать кроссворд: отгадала слово – радость, нашла подсказку и воспользовалась ею – радость вдвойне.

На решение задач ушел час. Увлекшись, Мария проштудировала тему следующего урока, затем – того, что будет послезавтра. Полезла в Интернет за дополнительной информацией и просидела до ночи, даже про ужин забыла.

Нехотя оторвавшись от математики, Мария углубилась в генетику. Школьная информация показалась ей поверхностной, и она принялась читать серьезные исследования по наследованию – ее интересовало, может ли у блондинов родиться шатен. Оказалось, что цвет волос и глаз – сложно наследуемые полигенные признаки. Так более десятка генов влияют на пигментацию радужной оболочки глаза, и даже у голубоглазых блондинов может родиться кареглазый шатен, но вероятность того, что такое случится, исчезающе мала.

Был двенадцатый час. Завтра вставать в шесть, чтобы забрать машину раньше матери, благо запасные ключи есть. Мария зевнула, покосилась на монитор компа. Она испытывала информационный голод, заглушивший голод физический. Огромных усилий стоило загнать себя в душ и в постель, но и там она не удержалась, включила смартфон и принялась читать материалы о генетике. Как мало знаний дают в школе! А раньше казалось, что загружают по самые уши. Мария боялась уснуть, боялась, что завтра утром это волшебное состояние уйдет, и она снова станет вечно тупящей пассивной девой, но в три ночи усталость взяла свое, и она погрузилась в царство Морфея.

Удивительно, но проснулась она бодрой. С замирающим сердцем попыталась умножить 28 на 43, получилось 1204. Проверила результат на калькуляторе: так и есть. Работает! 504 на 612 – 308 448. Результат разделить на 20 = 15422,2! Фантастика!

Делая себе тосты с сыром и помидорами, она продолжала использовать мозг как калькулятор. Вот это супер! Это же суперсила! Это же можно сразу в Кембридж! Математику подтянуть – и вперед.

На биологии было всего пятнадцать человек. Все, кто учиться не хотел, в двенадцатый класс не пошли, остались только заинтересованные и талантливые ребята. И если математику посещали в основном парни, на биологии было пятьдесят на пятьдесят: семь юношей, семь девушек.

Пожалуй, впервые Мария так ждала начало урока. Она снова переписала задание по генетике, во вводные вернула светловолосого отца, теперь решив доказать верность решения, опираясь на новые знания. Ей хотелось построить доклад на негодовании одноклассников, возбудившихся тем, что ее решение неверно, и все пошло по плану: класс ополчился на нее, пытаясь доказать, что у светловолосых никогда не родится шатен и тем более – брюнет. Учительница же их серьезно слушала, с подозрением поглядывая на Марию, которая с трудом сдерживала торжество, но не вмешивалась в перепалку.

Когда гомон в классе стих, Мария, продолжая провоцировать одноклассников, пересказала общеизвестную информацию, взяла паузу, считывая злость одноклассников. А затем перешла к тому, что узнала позже – к сложно наследуемым полигенным признакам. Подошла к голографической доске и принялась решать задачу уже по-другому, исходя из множества вводных. Закончила словами:

– Как мы видим, при подобном сочетании, вероятность появления которого, пусть и ничтожно мала, но все же имеется, и появление темноволосого ребенка у родителей-блондинов возможно.

Учительница смотрела на Марию как на высшую форму разума и не находила слов. Качнула головой и зааплодировала. Заучка Джо тоже встал и похлопал.

– Мария, у тебя было несколько дней на задание. Как ты успела?

– Да сегодня ночью, слегка увлеклась.

– Однозначно, это высшая оценка, star distinction!

Впервые в жизни получив A*, Мария вернулась с чувством глубочайшего удовлетворения и пониманием, что успех в учебе, как и любой другой успех, сдабривается изрядной порцией дофамина, серотонина и эндорфинов (в памяти бегущей строкой пронеслись названия этих веществ), а если простыми словами – поощряется ощущением счастья.

Остальных докладчиков Мария слушала вполуха: подключилась к Сети и просматривала новостные заголовки. Голова шла кругом от обилия информации. Мозг жадно поглощал знания, хэшировал в цепочки вероятностей, разбегающиеся нитями паутины от центра, где, будто паук, находилась Мария и пыталась проанализировать их, связывала круговыми нитями, отсекала второстепенное, концентрировалась на главном.

Весь мир пронизан алгоритмами и вероятностями, одни легко просчитываются, другие обрываются, третьи заканчиваются ничем. Прав был отец насчет математики! Мария представила свой мозг как блокчейн, только биологический, и находящийся в одной голове.

Крипта! Несколько суток – и она научится анализировать вероятности и сможет играть на бирже! Да не просто играть – спекулировать теневыми битами! Целое состояние сколотить сможет! И этим надо заняться сегодня же, а заодно проштудировать, как обеспечить себе анонимность в Сети. Конец нищенскому существованию!

Воображение нарисовало замок, увитый плющом, «Бентли», швейцара в смокинге и пляж, где пахнет кремом от загара и арбузными корочками… И вдруг из обилия информации всплыли знания, которые ей совсем не понравились: всплеск мозговой активности могла спровоцировать опухоль мозга, как доброкачественная, так и злокачественная, которая с большой долей вероятности локализуется в области гипофиза.

Прозвонил звонок, а Мария все не вставала, стараясь унять частящее сердце, и успокаивала себя тем, что не могут опухолевые процессы протекать бессимптомно, но пробудившийся мозг твердил обратное: еще как могут, и лучше провериться!

На уроке математики пятидесятилетний Киан, который вел себя, как тестостероновый пацан, обнаружил, что половина класса списала две задачи, особо не напрягаясь. Точнее, обнаружил, что кто-то вчера слил решение, а потому устроил проверку: написал на голографической доске похожую задачку и, поглядывая на притихших учеников и все так же улыбаясь, попросил решить ее. Он называет имя – ученик решает. Следующий продолжает.

Улыбнувшись, Мария подняла руку. Киан глянул на нее раздраженно, а когда посмотрел на Рона, который тоже вызвался, взгляд его смягчился. Мария всегда догадывалась, что Киан ее недолюбливает, теперь же уверилась окончательно. Понаблюдала за ним и пришла к выводу, что он гей, и ему нравится Рон и тихий и трепетный Мик. Ну точно, и как раньше не догадалась!

Видимо, Киан решил, что первая часть решения наиболее проста, потому Марию попросил довести решение до конца уже после того, как Рон надиктовал формулу до середины. От такой избирательности ее взяло зло, она ехидно ухмыльнулась и принялась диктовать вариант решения с помощью высшей математики, которую в школе и подавно не проходят. По посеревшему лицу Киана она поняла, что он и сам не помнит данную тему. Прервавшись, она улыбнулась и хотела попросить продолжить Киана, но решила не злить его и закончила:

– Это решение систем линейных уравнений с помощью определителя. Находится определитель для всей матрицы системы, потом поочередно – миноры и меньшие определители. Делим меньшие на основной и получаем корни.

Мария оглядела вытянувшиеся лица учеников, прочла во взгляде Рона удивление, посмотрела на Киана, и ею овладел иррациональный страх, причину которого она не сразу осознала.

Математик постарел лет на двадцать и стал выглядеть на свой возраст: щеки оплыли, нос заострился, дружелюбие сошло с его лица, хотя злым или раздраженным он тоже не был. За стеклами очков дополненной реальности были видны расширенные, как у наркомана, зрачки.

…у трупа. Такое лицо – у трупа! Марии на миг показалось, что Киана вот-вот разобьет инсульт, но нет. Он вскинул голову и заговорил, причем ранее богатый обертонами голос стал монотонным:

– Мэри, ты хочешь сказать, что сама решила эту задачу данным способом? Не подключившись к Сети? Без подсказок?

– Можешь меня проверить еще раз, – без энтузиазма произнесла она, уже жалея, что затеяла эту игру.

– Класс, не подсказываем, – проговорил он ледяным тоном и надиктовал формулу.

Мария взглянула на нее. Десяти секунд хватило, чтобы понять: Киан пытается ее запутать.

– В условии ошибка. Вот здесь. – Она подошла к доске и ткнула пальцем в голограмму. – Доказывать?

– Докажи.

И еще пять минут – на решение. После чего Мария пожала плечами и сказала:

– Что и требовалось доказать.

– Это невероятно! – Киан подошел к ней и уставился не мигая, словно пытался просканировать ее взглядом, найти устройства, которые могли бы ей подсказывать. – Последнее задание персонально для тебя.

Теперь – восемь минут на решение, уж больно долго надиктовывать знаки. Закончив, она повернулась к классу, а когда перевела взгляд на Киана, он взял себя в руки и сделался прежним молодящимся и позитивным геем.

– Вау! Фантастика! Да в тебе, Мэри, спал талант! Я так рад, что он пробудился! Наивысший балл! Я сражен! – Он всплескивал руками, стрелял глазками и беспрерывно улыбался.

Мария недоуменно глядела на него, пыталась проанализировать его поведение, но ни один вывод не был точным.

На перемене к Марии подошел Рон, протянул руку. Мария не знала, что с нею делать, и пожала двумя пальцами. Черт! Стоит ему приблизиться, и она снова тупит! Все новые настройки слетают.

– Это было круто! – сказал он.

– А ты знал, что Киан – гей, и что ты ему нравишься? – поинтересовалась она невинно, увидела, как Рона перекосило, и улыбнулась: – И это не шутка! До понедельника!

Она зашагала к выходу и услышала за спиной:

– Если бы ты носила линзы, я бы подумал, что ты хакнула школьную систему и нашла способ соединиться с глобальным «Дримом»… Мэри! – Она обернулась, игриво заводя за ухо прядь волос. – Послезавтра, в воскресенье в девятнадцать ноль-ноль встреча пользователей в «Дрим-реал», я собрался туда. Пойдешь со мной?

Мария погрустнела. О, ей очень хотелось бы прикоснуться к своей мечте. Вот только что она там будет делать, когда не в курсе, что в тренде у дримеров? Улыбаться и кивать, как китайский болванчик, чувствуя себя не в своей тарелке?

– Увы. Буду чувствовать себя неловко, мне нельзя в «Дрим».

– Почему это? – удивился Рон.

Мария продемонстрировала браслет и ядовито процедила:

– Отец запретил, нацепил вот это и сказал: «Либо «Дрим», либо деньги». Короче, он универ не оплатит, если я нарушу запрет.

– А-а-а, – сочувственно протянул Рон.