Живущие в сетях

Живущие в сетях
Олег Буров

Адвокат Виктор Смуров и его друг-художник случайно оказываются связанными с убийством депутата Прокатило и таинственным исчезновением его жены. Стремясь избежать опасности, друзья с группой бизнес-туристов едут в Венгрию. По пути Виктор знакомится с Натальей Тур, с которой у него завязываются романтические отношения. Но в Будапеште адвокат снова попадает в петлю зловещих событий и отчаянно пытается из нее выпутаться…

Олег Буров

Живущие в сетях

Себе родимому и всем тем,

кто меня любил и любит, посвящается.

О. Буревший (субличность автора)

Высказывания вымышленных персонажей не всегда

отражают мнение автора по такому поводу.

Любые совпадения имен, образов и событий случайны.

Глава 1

Проблемы, как и новых знакомых,

вовсе не обязательно приглашать.

Они все равно припрутся сами.

О. Буревший

Он неподвижно лежал на чем-то твердом. В ноздри настойчиво лез запах ладана и горящих свечей. Рядом слышались негромкие голоса и всхлипывания. Он вдруг понял, что находится в позе покойника в открытом гробу. Неужели он умер? Он попытался открыть глаза и пошевелить конечностями, но не смог. Но ведь он же все понимает – значит жив! Его могут похоронить заживо! Нужно закричать! Но губы отказывались повиноваться. Ужас перехватил горло. И тут крышка гроба опустилась, раздались гулкие удары забиваемых молотком гвоздей.

Лежащий поперек дивана голый бородатый мужчина с криком «Я живой!» распахнул глаза, сначала недоуменно, а затем с облегчением огляделся и прислушался. Во входную дверь настойчиво и громко стучали. Спустив ноги на пол, он попытался нащупать тапочки, но пятки сиротливо заскользили по холодному паркету, не находя привычного теплого пристанища. Вздохнув, он закутался в махровый, доходящий почти до пят, белый с красными иероглифами халат, и босиком нехотя потрусил к двери. С ворчливым возгласом: «Ну кто там приперся в такую рань?» припал к глазку, присмотрелся и стал неторопливо открывать дверь.

– Ну, ты даешь, Сергуня, – пробасил стоявший на пороге коротко стриженый, невысокий широкоплечий брюнет лет сорока с небольшим. Впечатление он производил двойственное. Из не доходящих до колен защитного цвета шорт торчали умеренно кривоватые ноги в белых носках, обутые в коричневые кожаные сандалии на толстенной подошве. Сквозь расстегнутый ворот белой тенниски с таинственной надписью на груди “This game has no name”, заправленной под широкий кожаный ремень, выглядывал лоскуток рыжевато-волосатой груди, на которой торжественно покачивалось золотое украшение в виде маленького блюдечка на массивной цепочке. Сработано оно было, по-видимому, ювелиром с тяжелым детством и криминальной юностью, который еще в те далекие годы усвоил на всю оставшуюся жизнь, что главными достоинствами любой золотой вещи являются ее размеры и вес. На курносом носу покоились овальчики затемненных стекол в почти незаметной золотистой оправе, в которых проблескивали проницательные глаза. Поигрывая бицепсом, крепыш указательным пальцем левой руки крутил связку ключей с брелком в виде пирамидки. Это был Виктор Смуров, известный в городе адвокат.

– Какая рань? Дело к обеду, светило на отдых скоро пойдет, а ты все дрыхнешь! Опять целую ночь водочку потреблял с бабочками – стрекозками, мотыльками ночными? И что ты эту стукалку на дверь присобачил, не можешь, как все нормальные люди звонок поставить, а то торчу здесь целую вечность, тарабаню железякой, рука уже устала, а ты, как таракан Рейдом мореный, еле перебираешь лапками и держишь друга у входа.–Произнося этот монолог и бесцеремонно обходя хозяина, гость уверенно протискивал свое мускулистое тело через коридор в комнату.

– Э, Витек, я, насколько мне помнится, скорую юридическую помощь на дом не вызывал, и спать могу, сколько хочу. Я свободный художник, а не подневольный чиновник. Тем более что вчера не слабо сдал две картины и заслужил небольшой отдых. Так чем обязан столь внезапному визиту, ты ж почти месяц ко мне не заявлялся?

– Ой, не выступай, Пикассо, ты же знаешь, я просто так бы без звонка не приехал. Кое-что случилось, и кажется, у нас с тобой наметилась общая проблемка. – Гость уже успел войти в комнату и развалиться в обитом серой кожей широком кресле с огромными подлокотниками, напоминающими отрубленные ноги слона. Но едва он вальяжно обмяк в кресле, как тут же с высокотональным возгласом «Б…ть!», означающим в просторечье обращение к падшей женщине, резко вскинул правую ногу, на которой висел урчащий белый с черно-коричневыми пятнами шерстяной шар.

– Дуня, фу! – хозяин вцепился обеими руками в шар, последний распрямился, показалась мохнатая зубастая пасть с черной пуговкой носа без каких-либо признаков глаз и саквояжеобразным туловищем. Существо издало протяжный воющий звук, зашлось в лае и засучило короткими белыми ножками.

– Ну и зараза твоя Дунька! Смотри, прокусила мне ремень на сандалии, хорошо за палец не ухватила. Сколько я ей конфет скормил, и вот она благодарность!

– Ну, ты же знаешь, она терпеть не может, когда кто-то садится в ее кресло. – С этими словами собаковладелец одной рукой приподнял недовольно ворчащее существо за шкирку, а другой погладил по пушистой голове.

Из-под приглаженных прядей показался кругленький хитренький глазик, лапки перестали молотить воздух, а короткий обрубок хвоста, в свою очередь, стал заискивающе подрыгиваться. Только очень опытный собачник мог бы признать в этом взъерошенном бурдюке породистого фокстерьера – грозу лис и норного охотника.

– А кстати, где мои тапочки, а чудовище?

Глазик невинно закатился, мохнатая тушка безвольно обвисла и застыла в тревожном ожидании. Продолжая держать собаку, хозяин опустился на колени. Пошарив свободной рукой под креслом, он достал два довольно странных предмета: один из них напоминал стельку от обуви с приставшим обрывком ворсистой ткани, а другой – обезглавленный тупой пилой шлепанец с изжеванными краями.

– Боже мой, я только неделю назад их купил, и во что ты их превратила! Какая же ты мстительная злобная тварь! Ну, прогнал я тебя с кровати, так ведь я же не один там лежал. Ну, не дал с утра покушать, так тебе же только полезно немного поголодать, смотри, как разбухла. И за такую малость так жестоко со мной поступить! – Горестно покачивая головой, хозяин обгрызенным остатком тапка шлепнул фокстерьершу по пухленькой попке и опустил на пол.

Провинившаяся Дуня с пронзительным визгом, наверняка всполошившим бы предчувствием близкой смерти всех свиней в округе, если бы таковые там оказались, встрепенулась и, с неожиданной для ее комплекции резвостью скользя когтями по паркету, молниеносно скрылась в неизвестном направлении.

– Ну что с ней делать? Характер ужасный, но прикипел я к ней душой, к тому же благодаря ей, я так и не женился, а ведь сколько раз мог вляпаться! А так, поживет у меня очередная подруга пару недель и начинает ставить условия: «Или я, или эта подлая кусачая сучка!» А что тут выбирать, особенно когда есть время подумать. Ясно же, что собака и спокойнее, и надежнее…

– Ладно, Пикассо, я все-таки по делу.

– Ой, Витек, чтобы говорить о делах, мне нужно сначала кофейку с коньячком в себя залить. А ты будешь?

– Разве что кофе, я же за рулем.

– За рулем или с рулем, а что-нибудь попьем. – Хозяин квартиры, сверкая голыми пятками, прошлепал на кухню и забренчал посудой.

Через несколько минут он вкатил в комнату сервировочный столик, на малахитовой поверхности которого стояли две чашки с дымящимся темным напитком, одна тарелочка с нарезанным сыром, а другая – с присыпанными сахаром ломтиками лимона, а также наполовину опорожненная бутылка коньяка в окружении трех пузатеньких рюмок. Бородач подвинул ближе еще одно кресло и уселся в него, пожав под себя голые ноги.

– Кстати, Витек, всегда забываю тебя спросить, зачем ты таскаешь на себе это золотое блюдо? Для понту, что ли?

– При чем тут понт?! Это же защита для моей грудной чакры, чтобы никакая зараза не смогла меня сглазить. Видишь, эта штука имеет вогнутую форму и зеркально отполированную поверхность. Поэтому она обладает способностью отражать негативную энергию и не дает на меня воздействовать энергетическим вампирам и прочим недоброжелателям.

– Ты что, всерьез веришь в эту чепуху?

– Какую чепуху?! Эта сфера сделана по чертежу Володьки Ромашко, ты же его знаешь, он самый толковый биоэнергетик в нашем городе и врач классный. Кандидат медицинских наук, должен тебе заметить. Он мне всего за пять сеансов песок и камешки из почек вывел, избавил от шейного остеохондроза, да и потенция теперь ого-го-го! Так что, знаешь ли, если не разбираешься, то помалкивай. Ладно, лучше давай наливай, пропустим по маленькой. А чего это ты три стопочки принес, кто у нас третий?

– А, это я по привычке для Дуньки поставил, забыл, что она проштрафилась. – Хозяин вынул пробку из горлышка бутылки и аккуратно наполнил две рюмки. – За что пьем?

– За удачу, она всегда нужна.

– Ну, давай.

Раздался мелодичный звон соприкоснувшихся сосудов, затем утробные звуки с наслаждением залитой в пищевод горячительной жидкости и аппетитно пережевываемого лимона с сыром. Из-за края открытой темной дубовой двери с вставкой из матового стекла, напоминающей разрисованное морозом окно, выглянула чрезвычайно заинтересованная белая одноглазая мордашка с коричневатыми, наполовину приспущенными ушками, потом постепенно выползло и все туловище с вращающимся хвостиком. Фокстерьерша выпрямилась, подняла заднюю ногу, продолжая стоять на трех оставшихся, почесалась, затем упала на зад и быстро несколько раз лапой пригладила морду. Из-за сдвинутых набок прядей показался второй глаз, и теперь уже два внимательных ока стереоскопическим взглядом плотоядно обшарили накрытый столик.

– Дунька, пошла вон, ты наказана. Я тебе потом суп сварю. А сейчас нечего попрошайничать, тем более что коньяк ты не очень любишь и вечером сожрала миску оливье, оставив нас без ужина.

– То, что она у тебя попивает, я знаю, а что там с салатом?

– Ну, вообще-то Дуня спиртным не злоупотребляет, свою норму знает, с удовольствием может выпить не более чем грамм пятьдесят сладенького ликера, и не очень охотно немножко коньячку, а ни вина, ни водки в пасть вообще не берет. Так что ты из моей собаки конченого алкоголика не делай. А вот пожрать любит, это да. Животное всеядное и ненасытное. Когда ей еще только несколько месяцев от роду было, я один раз вечером ее обыскался, казалось бы, везде посмотрел, ну нет нигде псины. Полчаса зову – ноль реакции. А тут глянул на стол в кухне, а там у меня недоеденная половинка дыни лежала, знаешь, когда разрезаешь повдоль огромную самаркандскую дыню, эдак килограмм на двадцать, получается что-то похожее на желтый овальный тазик. Так вот в этой половинке дыни посапывает подружка. Она выгрызла остатки мякоти до твердой корки, устала и там же заснула. Я так хохотал, что чуть не лопнул. Сначала не понял, как она с таким маленьким ростом смогла на такую высоту забраться, а потом как-то подглядел. Она сначала запрыгивает на стул, а потом на столешницу. Сейчас, конечно, растолстела, уже не такая прыгучая, но когда учует пищу, откуда только прыть берется! Так что, если, уходя с кухни, забыть задвинуть стулья под стол с едой, пиши – пропало. Вот и вчера не уследили. Девчата сварганили целую миску оливье и пошли перекурить. Я захожу на кухню, думаю поем немного. Смотрю – а салата на самом донышке. Я даже обиделся, вышел и говорю им: «Могли бы и больше мне оставить!» А они в один голос: «Да мы еще и не ели». Я глянь на Дуньку, а у нее живот по полу волочится – налопалась. И главное же, хоть на донышке, но оставила хитрюга – авось не заметят! Так что вали отсюда, обжора!

Объект критики развернулся, повернул голову назад, еще раз с надеждой взглянул на столик, тяжело вздохнул и нехотя поплелся из комнаты, всем своим видом выражая недовольство и презрение.

– Все, Сергуня, лирику по боку, давай наливай еще по половинке – и к делу. – Они снова выпили и закусили. – Попали мы с тобой, друг, в неприятную ситуацию.

– А что такое?

– Помнишь я месяца два тому назад свел тебя с заказчиком – Андреем Прокатило, депутатом областного Совета. Этот Прокатило – крутой бизнесмен и важная шишка в партии «Наш путь». Он тебе тогда заказал портрет своей жены Марины Танцоровой.