Тридцать девятая осень. Октябрь

Тридцать девятая осень. Октябрь
Олег Дыбцин

Я люблю тебя рыжая осень – В позолоте красивые дни, Когда жизнь торопиться не просит, А лишь шепчет: «Дружок, отдохни..» Я люблю, когда стынет рассвет, Мысль не грея в прохладе розовой, Когда флейты ветров сонет Сочетается тихо с прозою.

Тридцать девятая осень

Октябрь

Олег Дыбцин

© Олег Дыбцин, 2017

ISBN 978-5-4485-7239-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Детство

Я помню, как на лето пацаном,
С приходом школьных по – стране каникул,
Я уезжал, туда где пахнет дом
Моей любимой по утрам клубникой.

Где на столе не первый год была,
Все та же в ромбик белая скатерка.
Она мне в память навсегда легла,
Любовью тихой, ласковой, далекой.

Я помню, как поспевшая ирга
Стучится в крышу от порыва ветра
И, как в окошко, с заднего двора
Скрипит калитка жалобно к рассвету.

Как куст смороды рдеет день за днем
И я, плоды сочней подкарауля,
Кричал набитым ягодою ртом:
«Вкусняшка у нас выросла, бабуля!»

Как дед меня гонял, когда я лез
По крыше свой осматривая клипер.
«А ну-ка слазь оттудова, шельмец,
К едрене фене, передавишь шифер!

Ох, отхожу крапивой будешь знать,
Ведь не найдешь, присесть на жопу места!»
Ах, дед мой, дед я все готов отдать,
Что б хоть на миг вернуться снова в детство!

Луганск в огне

Уходят добровольцы на Луганск,
За чью – то жизнь под флаги ополчения.
Пустилась вновь война в кровавый пляс,
Под свисты мин в оранжевом свечении.

Пылает до – с утра опять бомбили,
Зияет в крыше черная дыра.
Работают по раненым, как в тире,
С той стороны в улыбке снайпера.

Земля изрыта, как в колхозах пашни,
В подвалах шанс живым дан уцелеть.
Горю сейчас – желанием за@башить,
В горлянку нож, я тем, кто сеет смерть.

За ту девчонку, что вчера убило,
За Мать ее с ранением у виска…
Ведь на любой войне всегда, так есть и было,
До тошноты ее реальность вся мерзка.

И никуда от мести той не деться —
Таков закон – оправданно? Едва ль,
И где – то там, внутри уже не сердце,
А леденящая грудную клетку сталь.

И не могу найти я оправдания,
Вновь учащенно пульс по вене бьет.
И режет мозг больной мой понимание,
Что брат на брата со штыком идет.

Что гибнут люди мирные в кварталах,
За чей-то передел страны в верхах.
Я видел, как в глазах людских усталых,
Слезой тесниться боль и жуткий страх.

Я помню, Брат и ты конечно помнишь…

Я помню день тот, хоть и был еще мальцом,
Когда мой Брат вернулся из Афгана —
Обветренное, взрослое лицо
И, как в него от счастья плачет Мама.

И, как он сам, за праздничным столом,
На третьем тосте слез не мог сдержать,
Как на груди его, блестящим полотном,
Звеня медали начали дрожать.

И, как потом, закрыв на кухне двери,
Он пил с Отцом в беседе до рассвета,