Мимолетные встречи

– Аптека – на первом этаже, ну, а под нею – супермаркет! – отвечают.

Так я узнал, что продовольственные магазины, особенно, в центре Монреаля, часто находятся под аптеками, или под какими-нибудь другими заведениями, непродуктового типа. Причем на улицах, никаких указателей на этот счет я не видел. Вот и пойми – как здесь найти продовольственный магазин? Но мои русские монреальцы, как я понял, знают их все наизусть.

По ходу моего вечернего маршрута встречалось немало симпатичных ресторанчиков и колоритных питейных заведений. В иных, через окна просматривались блестящие медными трубами бутафорные пивоварни, где после рабочего дня у пенящихся доверху кружек расслаблялись веселые компании. Решил и сам зайти в такое заведение – посмотреть атмосферу вечернего отдыха на новом мне континенте, и отведать местного пива. Звучал джаз и другая, в настроение, музыка. Я направлял объектив аппарата то в одну, то в другую сторону – никого это не смущало, мне даже с юмором позировали. Под общий шум веселья местное пиво мне показалось отменным!

Я возвращался домой через площадь Оружия, откуда до Миши – прямая линия метро. Доехал я до мишиной остановки быстро, но, выйдя из метро, не мог найти ориентир к их дому, что Миша показал мне утром: русский супермаркет. Обратился за помощью к прохожему.

– О! Так это нам по пути! – ответил тот, обрадованно поднимая руки, словно собирался меня обнять.

Он был так розовощек и словоохотлив, что можно было подумать, что он побывал в той же пивной, из которой только что вышел я. Но пива, или чего-то еще, он выпил, поди, куда больше моего – судя по его болтливости нараспев. Мне было небезынтересно пообщаться с этим монреальцем навеселе. Но хорошо, что мы уже подошли к магазину – а то бы точно пришлось принять его приглашение в какой-нибудь кабачок.

Что касается Миши, то в русском супермаркете он работает с лета. Год назад он порвал со своей прежней работой информатика в страховой компании, объясняя это тем, что не переносил бюрократического стиля работы и царящей там атмосферы русофобии. Он часто жаловался мне на это по телефону.

Да и вообще – в Канаде он разочаровался, несмотря на то, что Монреаль – это франкоговорящий Квебек. Он жаловался на нехватку культурной жизни в в Монреале – как и Канаде вообще. В результате, он даже потерял интерес к его любимому французскому языку. По телевидению, он смотрел теперь только российские каналы, был в курсе всех подробностей жизни в России, и постоянно присылая мне ссылки на российские источники информации, считая их самыми правдивыми в мире.

Иными словами, находясь в Канаде, он жил Россией, радовался ее успехам, идеализировал их. Все местное он называл ограниченным, и оно его раздражало. Вот и решил, что весь полагающийся ему по безработице год он будет отдыхать, и только после этого начнет искать себе «…какую-нибудь, простенькую, физическую работу… где не придется спорить с русофобами».

Год отдыха прошел… И вот однажды, раздается звонок из Канады: Миша спрашивает, каково мое отношение к работе повара?

– А что? – спрашиваю, хотя догадывался о смысле вопроса.

– Да, вот, хочу устроиться на работу в русский ресторан при супермаркете…

– Нормально! – отвечаю.

Поначалу он немного обиделся на мой ответ, видимо, не совсем принимая мою поддержку его выбора, не соответствующего уровню его научной квалификации.

– Зато там не будет русофобов, – говорю, – ты же сам к этому стремился.

В итоге, с начала лета он начал работать в этом русском супермаркете, и с этого времени я находил его в лучшем расположении духа.

…Выбором русских товаров магазин изобиловал. Звучала русская речь. Я взял бисквитный торт, к чаю – в стиле тех, что обычно, покупаю в Курске, когда иду в гости. А моя любимая целиковая селедка, которой меня потчуют в Курске, заманчиво, как и там, смотрела на меня из пластиковой кадушки. Но не взял, так как знал, что и на сегодня Миша запасся устрицами.

Следующий ориентир к Мишиному дому – тянущуюся вдоль всей улицы стену еврейского кладбища, я нашел без проблем. Какая-то прогуливающая собаку парочка, помогла мне найти нужный подъезд. Оля и дети готовили стол к ужину. По телеку вещал московский канал. Вскоре вернулся Миша, и мы сели за стол, продолжив разговор на все темы мира.

Оба – Оля и Миша – жаловались на канадскую медицину, сетуя на то, что к специалисту, без направления лечащего врача – не пробиться. Но лечащий врач отказывается направлять их к специалисту, то есть – к хирургу.

Миша показал мне два нагноившихся пальца ноги, от боли которых он заметно прихрамывал.

– И это длится уже много месяцев, – негодовала Оля. – Лечащий врач назначил ему антибиотики, но лучше от этого не стало. Удалось записаться к инфекционисту, и тот выписал другие антибиотики, но все равно – не помогает. А к хирургу не записывают…

Разгневанный Миша подумывал даже плюнуть на все, и поехать к хирургу в Москву. Ситуация казалась мне странной. Я посоветовал им обратиться в какую-нибудь университетскую клинику, особенно если после теперешнего консервативного лечения улучшения не наступит.

Назавтра Миша решил свозить меня в местечко Сен-Совер (Saint-Sauveur). Это недалеко от Монреаля, в массиве Лорентидских гор, где в выходные дни зимой, они катаются на лыжах.

Мне не очень хотелось выезжать за город, так как на сам Монреаль оставалось не так уж много времени. Ведь на уик-энд мне предстояла поездка в городок Труа-Ривьер (Три реки) по приглашению друзей моих девчонок. Но Миша уже взял отгул на работе, и оказываться от поездки было не совсем хорошо. Решили, что поедем, но что во второй половине дня вернемся в Монреаль.

Приход осени, по дороге к Лорентинам, и особенно в горах, был заметнее, чем в городе. А когда поднялись на высоту, склоны, казалось, горели искусственной подсветкой.

Лорентиды – это совсем невысокие горы, и горнолыжные трассы здесь, конечно, не такие протяженные, как в Альпах. Зато это близко от дома, и сюда можно приезжать хоть каждые выходные.

Несмотря на межсезонье, улочки деревушки Сан-Совер бурлили хождением взад-вперед многочисленной публики. Фасады сувенирных магазинчиков и ресторанов были украшены желтыми кленовыми листьями. Атмосфера этой курортной деревушки в Лорентидах вполне походила на курортные деревушки в Альпах, лишь архитектурный стиль здесь иной.

Вот я и увидел своими глазами места, что Миша описывал мне по телефону в их лыжные уик-энды.

Как и планировали, во второй половине дня мы вернулись в Монреаль. Я шел вдоль набережной в сторону его современного центра. У причала стоял круизный лайнер этажей в десять высоты. Каюты его были пусты, – туристы, судя по всему, отправились на экскурсию по городу.

А на палубе небольшого судна, чуть дальше по бухте, я заметил хождение женских фигурок в белых халатах. Направившись туда через живописный скверик, я вскоре оказался у судна-сауны с солярием на палубе. Распаренные тела, то выходили из клубящейся паром сауны поднимались к солярию, то снова возвращались в сауну. Некоторые, спускались к прохладительным бассейами на площадке у судна, или же просто, общались с бокалами в руках – до того, как вернуться в жар сауны.

Помечтав немного о посещении подобного заведения, я продолжил свой путь к кварталу небоскребов, ориентируясь на самый заметный из них – с крышей треугольной формы. Близость квартала оказалась кажущейся: я долго шел по набережной, а небоскребы едва ли приближались. Правда, по пути я останавливался на фотографию. Многочисленные кафе сквериков на набережной по-осеннему грустно пустовали. Взяв чуть в сторону от набережной, я оказался на территории Старого элеватора – монументального сооружения ставшего местной достопримечательностью – отчего и не подлежащего сносу.

До квартала небоскребов я дошел уже затемно. Зашел согреться и перекусить в торговый центр одной из высоток. Кстати, высота зданий Монреаля не должна превышать высоту его горы Мон-Ройаль (Mont-Royal). В здании небоскреба с крышей треугольной формы 205 метров – что лишь на нескольких метров ниже до этого лимита.

Возвращаясь к площади Оружия, я оказался у широких – через всю улицу – пагодных ворот. Это вход в Китай-город. Магазины, рестораны, публика, речь на улицах вполне соответствовала названию этого квартала. Я взял на пробу привлекательного вида мучную лепешку, приятную на вкус. Но, мысли о том, что как бы там не оказалось «собачатины», портили аппетит.

Назавтра предстоял выезд в Труа-Ривьер («Три Реки») – это в двух сотнях километров к северо-востоку от Монреаля.

Труа-Ривьер

Еще затемно Миша отвез меня на автовокзал в центр Монреаля. Как и в Старом Свете в субботнее утро улицы здесь были пустынны. Автострада – тоже почти без движения. В автобусе было тепло и комфортно. Светало. Лесистый пейзаж за окном был красив, но монотонен – здесь не было извилистых деревушек со шпилями церквей, одухотворяющих дорожный пейзаж Старого Света. Архитектурные очертания редких населенных пунктов соответствовали прямолинейности дороги. Пользуясь наличием в автобусе связи с интернетом, я занялся отсылкой вчерашних фотографий и перепиской с друзьями.

В итоге, вздремнуть за два часа пути так и не получилось. Автобус прибыл на автостанцию «Труа-Ривьер» точно по расписанию. Меня приветствовали Елена, и ее парень. Елену я знал еще по Парижу – она бывала у нас дома во время совместного студенчества с моей старшей дочкой. Её парня Макса я видел впервые. Обоих отличала спортивная выправка.

По происхождению Елена – румынка, но в Канаде она с детства. Макс тоже некоренной канадец, приехал сюда из франкоговорящей Мартиники. Вот уже год, как они вместе. Она – социальный работник, он – информатик.

После короткой прогулки по набережной реки Святого Лаврентия в Труа-Ривьер они повезли меня к себе домой. Ребята жили в 20 километрах от города. Узкая лента дороги, в рощицах по сторонам, то опускалась, то поднималась по холмистой местности, напоминая мне иные места под Курском. А линии электропередач с деревянными столбами-граблями, напоминали картинки учебника истории начальных классов из раздела «электрификация и лампочка Ильича».

Масштабы их добротного двухэтажного дома, и раздолье усадьбы – с рощицей, и даже с речушкой, в небольшом овражке – говорили о том, что пространства в Канаде хватает. Ребята провели меня по многочисленным (на двоих!) красиво обставленным комнатам их дома. В подвальном этаже пылал жаром котел на древесной топке. Пейзаж, с балкона отведенной мне комнаты, напомнил мне недавнее посещение Ясной Поляны. Правда, надо сказать, что в поездках я повсюду ищу сходство с Россией, и так, или иначе его нахожу – может быть как «тот, кто ищет…» Но о действительном сходстве России с Канадой, мне помнится, нам говорили на уроках географии в школе – по крайней мере – о сходстве их климатических зон.

После дома – ребята показали мне их подсобное хозяйство. На грядках, несмотря на октябрь месяц, оставалось еще немало дозревающей зелени. Даже краснели ягодами кусты малины. Дочки меня предупредили, что их друзья – вегетарианцы, и что питаются они, в основном тем, что им дает их участок.

В бытность холостяцкой жизни Макс, держал у себя и живность: кур, уток. Но с приходом Елены, он принял ее вегетарианство, и от живности на дворе остался лишь птичий сарайчик. Кроме того, являясь убежденными защитниками окружающей среды, они питаются, по большей части, в сыромятку, и таким образом, экономя электроэнергию, вносят свою лепту в дело сохранения планеты.

К двум дням вегетарианского режима я был вполне готов, и завтрака из набора размороженных фруктов и овощей мне оказалось вполне достаточно.

Следующим пунктом запланированной ими на сегодня программы предусматривался поход по Лорентидам, куда мы и выехали сразу же после завтрака.

Качество и простор дорог – с развязками без пересечений, в гористой местности – были подстать тем, что ведут к крупным городам, хотя таковых здесь не было.

Оставив машину на берегу реки, мы вышли к тропе, уходящей круто вверх по утесу над рекой. Ребята, экипированные как альпинисты, наверное, не думали, что я буду поспевать за ними, – ведь и её, и его родители, люди, примерно, моего же поколения, уже давно не знают иного способа передвижения – кроме машины. Да и экипировка моя была не подстать той, что у них. Но я бежал резво, подчас, задавая им темп – и это их даже слегка сбивало с толку.

По дороге встречались болотистые ложбины с деревьями причудливых форм, заставляя меня то и дело браться за аппарат.

Тропа была хорошо размечена, но пустынна. Лишь на самой верхней точке нашего кругового маршрута мы встретили нескольких туристов встречного направления. Пейзаж с плавно уходящими вдоль извивов реки отвесными берегами, напомнил мне пейзажи Сибири – те, что оставил в памяти телесериал моей советской юности «Тени исчезают в полдень». Краски осени здесь были особо контрастны. Бордово-красные тона леса на фоне склонов пестрели, словно на фотографии подработанной «фотошопом». На противоположной стороне реки просматривались домики небольшого населенного пункта вдоль дороги.

Мы вернулись домой под вечер. Елена и Макс взялись за приготовление ужина, предложив мне вздремнуть. Когда я проснулся, они все еще занимались кухней. Каких только блюд из овощей и фруктов я не увидел на столе в процессе приготовления! Ради меня Макс запасся даже мясом. Их сосед, охотник, зная о моем приезде, принес им вырезку оленины – добычу недавней охоты. Макс спросил меня, знаю ли я, как её лучше готовить – на сковороде, или в духовке? Никакого особого рецепта на этот счет у меня не было, но я подумал, что такой увесистый кусок пойдет лучше в духовку. Так и решили.

Меня все больше одолевал голод, но до ужина оставалось еще далеко. В ожидании приготовления блюд ребята заняли меня просмотром фотографий об их летней поездке по Новой Шотландии – краю похожему пейзажами на нашу Бретань, но менее обжитому. Разбить палатку, к примеру, там можно, где только вздумается, и на то без официального разрешения. Правда, палатку они устанавливают на крыше машины – «подальше» от дикого зверя.