Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Кроме того имеются поставки от еще уцелевших турецких и мавританских пиратов. – А разве они еще существуют? – изумление Георгия было неподдельным. Я вообще то полагал что они давно исчезли! И в самом деле – в эпоху паровых крейсеров как-то даже и странно слышать о морском разбое.

– Как это ни печально, но совершенно это явление искоренить не удалось, – подтвердил министр. Конечно времена алжирских корсаров и Барбароссы безвозвратно миновали. Но мелкие шайки на небольших фелюках все еще орудуют кое где – например у берегов Марокко, и в Адриатике… Большие корабли по счастью недоступны им – но рыбачьи лодки, каботажные шхуны, даже яхты путешествующих… Случается и нападения на одинокие селения и хутора. Впрочем – продолжил министр – по большей части христиане попадают на османские рынки стараниями – увы – единоверцев. Скажем некто нанимает … ну к примеру француженок – для работы горничными в России – считается по старинке что у нас иностранца ждут золотые горы. А оказываются они в сералях похотливых богачей или вообще в домах разврата. Увы – сия беда не миновала и Россию – и, поймав недоуменный взгляд царя, пояснил – мошенники нанимают в приграничных западных губерниях молодых крестьянок под видом временных работниц для прополки полей или сбора винограда. Эти несчастные Маруси и Ванды и не знают к чему их готовят… – он печально покачал головой. И в итоге тоже оказываются в борделях. Причем Турция в этом смысле наилучшее место – ибо если в Европе жертва еще может рассчитывать на защиту закона – то в азиатской деспотии несчастные находятся всецело во власти купившего их мерзавца.

В некоторой растерянности Георгий обдумывал услышанное.

В старой сказке читаной ему матушкой в детстве, некоего царя заблудившегося в лесу нечистая сила обещает вывести к людям если он ей отдаст то чего он в своем царстве не знает… Доведись Георгию заключать такую сделку (свят-свят-свят!!!) – черти получили бы в уплату изрядный набор всякой дряни! А потом вдруг вспомнил иное – неожиданное… Яхты у причалов Ливадии и Петербургского яхт-клуба – многие его знакомые и друзья императорской семьи плавали на отдых в Средиземное море… И многие любили будучи в Италии и Греции побродить в одиночестве или небольшой компанией по глухим местам живописных берегов с их укромными бухточками и античными руинами… Выходит любого из них – хоть даже фрейлину его матери (лицо Алины заполнило внутренний взор) запросто могли схватить морские разбойники и держать в вонючей земляной тюрьме как русских пленных на Кавказе еще на памяти его отца? Или вообще продать гнусному жирному турку для утех??!

Что с этим то делать? Распорядится чтобы МИД прислал ноту? Ноту…

Георгий шумно вздохнул загораясь яростью.

«Ноту, ……..!!!»

– Вот что, господин Гирс! Вызовите турецкого посла и доведите до его сведения – желваки заходили на его скулах. Что еще один подобный случай и у его любимого султана будут большие неприятности! И для начала – я прикажу повесить его самого на воротах его посольства! Может быть даже вместе с женой! По его выбору – самой любимой в его гареме! И… составьте требование о необходимости освобождения всех рабов-европейцев и особенно русских вне зависимости от чего бы то ни было. В максимально категорической форме!

Министру показалось что на грани сознания послышался шелест крыльев.

Он не отшатнулся и не выдал растерянности – но вот в лице что-то такое промелькнуло

– Ваше Величество – прошу прощения – вы намерены и в самом деле отдать такой приказ?

И Георгий вдруг увидел себя его глазами.

Злого девятнадцатилетнего мальчишку третирующего почтенного пожилого сановника – причем будучи в полном праве… Да еще готового своей дикой выходкой втравить державу в войну!

Кольнуло что-то похожее на – нет не стыд – скорее неловкость. И одновременно – еще на миг пришло некое самодовольное чувство – а выходит его считают способным проявить жестокость если надо!

– Ну конечно же нет! – максимально доброжелательно улыбнулся Георгий уже успокоившись. – Или я, по-вашему, лишился рассудка? Мы же не дикие азиаты – это османы и персы наших дипломатов убивали и сажали в темницы. А мы цивилизованные люди. Только… – он опять улыбнулся, прищурившись – турок то нас по себе мерить будет! Так что вы уж как-нибудь на ушко шепните…

И ощутил во взгляде старого дипломата неподдельное уважение.

После того как Гирс откланялся, император посмотрел на груду бумаг и пакетов ожидающих решения. Все это предстоит ему, самодержцу всероссийскому изучить и желательно сегодня.

Вот ужо – самодержец! – усмехнулся про себя Георгий. Какой он самодержец – если не может повелеть быть в сутках хотя бы двадцати пяти часам?!

* * *

Вскоре России были переданы со всеми возможными извинениями найденные услужливыми турецкими властями российские подданные. Семеро стариков – не возвращенных в прошлые годы пленных – иные с семьями, пятеро грузинок и лазок – проданных на ту сторону ушлыми контрабандистами, три черкешенки из племени адыгов (видимо паши с сераскирами предпочли перестраховаться). А кроме того – пара дюжин обманом завербованных в Польше и Подолии девушек, и вдова богатого купца Гюрем-эффенди – Марьям – она же Акулина Данилова, дочь матросской вдовы из Севастополя – и с ней её четверо детей.

С тех пор пытавшегося торговать россиянами вылавливали и сдавали османским палачам сами работорговцы – чтоб самим не оказаться в руках у палачей Белого царя – хотя до настоящего страха перед «Темир-Гявургом» было еще далеко…

* * *

7 августа 1889 года. Гатчина

«Получается это первое сделанное мной назначение в верхах?» – подумал Георгий провожая дядюшку.

Собственно это было второе назначение. Первым было утверждение адмирала Чихачева на должности морского министра вместо прежней – главноуправляющего военно – морским министерством. Собственно сделал он это просто ради ясности в должностной иерархии. Но немедленно явился генерал – адмирал Алексей-Александрович. Этот упитанный толстяк прозванный друзьями «бонвиван международного масштаба» а недругам «семь пудов августейшего мяса» тут же с порога принялся жаловаться – мол его выходит что отправили в отставку, ибо министерством то руководил он, а Чихачев был лишь вторым…

По мнению Георгия которое он составил бегло ознакомившись с делами – воистину «нехорошо многовластье!» как говорил еще император Август. Но не прогонишь же взашей родного дядю!

– Господин-генерал – адмирал, – с напускной суровостью изрек он. Ни о какой отставке речи нет. Я лишь позволил себе уточнить полномочия…

Собственно вы как были так и остались высшим военно-морским чином империи Российской. И соответственно на вас, Алексей Александрович, вся морская политика держава. Вся. Морская. Политика! – назидательно поднял он палец вверх.

– Но что есть морская политика? – жалобно осведомился генерал-адмирал. Я недурно как хочется надеяться понимаю в кораблевождении и командовании эскадрами и флотами… Но политика…

– Ну… – Георгий покачал головой. Ради этого я и назначил Чихачева. Он будет заниматься текущим делами. Но общее руководство – на вас. Вы должны будете ведать Доброфлотом, Морским техническим комитетом, ГУКиСом, отношениями с иностранными судостроителями и вообще промышленностью… Это вещи выше повседневной рутины – и кому как не члену правящего дома их решать.

Дядя кажется ничего не понял, но ушел довольный. Нет уж – пожалуй надо его послать в Англию – дабы он изучил там организацию морской политики империи составил проект реформы морского дела в России. Чем дольше будет составлять – тем лучше! Флоту вполне хватит Чихачева… ну и его.

* * *

10 августа 1889 года. Санкт-Петербург. Зимний дворец

Чрезвычайное совещание переносилось уже трижды. Заседал не суд – всего лишь особое присутствие при Государственном Совете. Тем не менее то не могли определить окончательный состав, то препирались из за старшинства.

Кое-как определили состав – кто-то самоустранился – кто то напротив охотно выразил согласие. И вот наконец оно состоялось.

Особое присутствие состояло из председателей департаментов и заинтересованных министров.

…Фон дер Лауниц, фон Раух, князь Путятин; фон Нейгардт, генерал Юзефович… А также его дядья – что Георгия несколько беспокоило – люди они властные, разойдутся – так и кулаком по столу бахнут…

Ведь если что – придется чего доброго указать родственникам на дверь.

Пришло аж четыре великий князя. Явились Михаил Николаевич и Владимир Александрович. Также присутствовал и Алексей Александрович – как никак речь шла о судьбе Посьета – подчиненного и старого знакомца генерал-адмирала. Он выглядел не слишком довольным. Николай Николаевич сказавшись нездоровым от участия уклонился. Зато на правах члена Регентского совета пришел великий князь Павел.

…Доклад комиссии длился около двух часов. Картина злоупотреблений, безграмотности, воровства, и пренебрежения должностными обязанностями, развернутая обер-прокурором, была всеобъемлющей и красочной. Все молча слушали. Михаил Николаевич сидел, сдвинув брови и уставившись в пол. Вышнеградский периодически пытался делать какие-то записи. Мясистое лицо Алексея Александровича то бледнело, то наливалось кровью. Павел Александрович сидел в скорбном молчании. Он, кажется, был сам не рад что напросился.

Потом объявили получасовой перерыв.

К Кони подошел Победоносцев…

– Однако слышал я ваши выводы, – мрачно сказал Константин Петрович. – Ведь там не о конкретных мерзавцах речь, а про испорченность целого ведомства!

Можно ли такое в суд?!

– А как же? – удивился Кони, оглядываясь на молодого царя. – Неужто оставить виновных без наказания?

– Кабы только виновных! Кабы только об отдельных фактах разговор! – печально всплеснул руками Константин Петрович. Ведь судить не людей нужно – систему. Разве мыслимо такое? И покачал головой.

Заседание возобновилось. Начались прения.

Вначале слово взяли великие князья.

– Тут нечего долго обсуждать! – заявил Владимир Александрович. Под суд. Всех!

– Судить бы их всех по Военно-Уголовному уложению, шельм этаких! – припечатал Михаил Николаевич.