Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Кончилось все однако грешно и смешно.

Как-то хорошо погуляв в «Яре» генерал после обеда у барона Розена, поехал в гостиницу «Англетер», что стояла на углу Петровки и Столешникова переулка.

Там в первом этаже занимала роскошный номер знаменитая московская кокотка Элеонора Альтенрод (видимо на интимные аспекты немцеедство «Белого генерала» не распространялось).

Что уж там случилось – неизвестно но поздно ночью испуганно всхлипывающая демимонденка выбежала во двор и сообщила швейцару, что у нее в постели умер какой-то офицер. Это оказался Скобелев.

Говорили что умертвила его «Священная Дружина»: некая секретная организация из знатных дворян, имеющей целью «тайными путями оберегать особу государя». (Та, которую в обществе именовали не иначе как «Клуб взволнованных лоботрясов».)

Другие кивали на масонерию (а как же без нее?), на турок, применивших «секретную азиатскую отраву». Третьи подозревали Германию и лично Бисмарка.

На то были вроде как основания. Уж слишком неприлично радовалась печать в Берлине и Вене. «Пусть панслависты и русские слависты плачут у гроба Скобелева. Что касается нас, немцев, то мы честно в том сознаемся, что довольны смертью рьяного врага. Никакого чувства сожаления мы не испытываем. Умер человек, который действительно был способен употребить все усилия к тому, чтобы применить слова к делу.» И весьма похоже что генерал и в самом деле умер накануне применения слов и мыслей к делу – правда не к немецкому.

Незадолго до того случилось странное происшествие.

Управляющий Скобелева Иван Ильич Бессонов реализовал по его приказанию все ценные бумаги, продал золото, хлеб из имений, заложил недвижимость собрав без малого миллион и… сошел с ума.

«Я и не знаю, где теперь деньги, – жаловался Михаилу Тариэловичу Скобелев. Сам он невменяем, ничего не понимает. Я несколько раз упорно допрашивал его, где деньги. В ответ он чуть не лает на меня из-под дивана. Впал в полное сумасшествие… Я не знаю, что делать!»

Зачем ему вдруг понадобились деньги – целый миллион? Вот так – вдруг и внезапно?

Может и не просто так казначей «глядевшего в Наполеоны» человека лишился рассудка? Что всё-таки было на самом деле в той истории – и что случилось с «Белым генералом»? Кто отдал приказ если таковой был? А кто единственный в державе имел право отдать его? Была ли это прямо выраженная отцовская воля, или просто брошенное вскользь мнение что дескать Скобелев может быть опасен и «дело сие надобно разрешить»?

Кто разрешал? Ведь еще живы и Лорис-Меликов, и московский губернатор Долгоруков – и он может задать любому из них прямой вопрос. И наверное если задать его правильно и с должной волей они не посмеют солгать в лицо своему государю. Или посмеют? А он – осмелится ли он узнать правду? И нужно ли это ему? И можно ли судить тех кто это сделал?

…Войны значит хотел «Белый генерал»… Не понял он того что понял батюшка – дорого слишком становятся войны в эпоху крупповских пушек, и шрапнели. И не в том положении матушка Россия чтоб вот так лезть в войну.

Народ беден – ведь зря говорят умники из журналов да чайных что власть этого не знает… Целые уезды живут впроголодь. Да и в урожайный год бывает что крестьянин ест хлеб с мякиной. Жилища – бедные избы или городские лачуги его – сырые, вонючие.

У народа мало больниц – оттого до половины (Боже!) детей умирает. Но удвой число этих больниц – все равно число их будет на миллионы населения.

Землю пашут сохой как при Иване Грозном – истощая почву и учиняя драки со смертоубийствами из за дележа скудных полос.

Война ведь тогда удачна когда тыл крепок. А не так как в Крымскую компанию когда не потеряв по сути почти ни клочка земли в битвах – подписали кабальный мир – «по невозможности продолжать военные действия»

Да и по части военной тоже не все хорошо… Как выяснил недавно Георгий общаясь с генералом Гурко – у нас еще состоят на вооружении древние гладкоствольные единороги – в качестве крепостных пушек-картечниц.

Да и в войсках большая часть орудий – устаревшие уже системы с клиновыми затворами образца 1867 года. Да разве одни пушки? Еще не полностью перевооружили солдат на новейшие винтовки Бердана, значительная часть стрелков по-прежнему довольствуется ружьями Карле и Крнка с картонным патроном и игольчатым механизмом.

Тут еще предстоит сделать много – чтобы если все ж придется драться не повторилась Крымская компания – когда даже офицеры шли в бой имея сомнительной надежности однозарядный пистолет и дрянную саблю которую совестно было обнажить ибо она гнулась, как проволока. Частенько приходилось нашим воинам пользоваться трофейным кавказским бебутом и даже банальным кистенем. Это в то время когда почти каждый британский офицер был вооружен револьвером еще до начала высадки в Крыму. Это только одна мелочь – на фоне штуцеров и пароходов. Но мелочь показательна…

Он то это понимает – а вот генералы… Взять хоть Драгомирова – тоже еще орел… Мол не Европа мы – не нужны нам эти новомодные штучки – наше дело – «брать нутром». «Святая скотинка» – так он называл солдат – врага любого одолеет… Без пулеметов и пушек – штыком дедовским – когда его называли «штыколюбом» за глаза с гордостью соглашался.

Право слово, натуральный Минотавр!

Однако же пора и к делам вернуться…

Георгий возвратился в кабинет, рассеянно ответив на отданную часовым честь, и уселся за стол.

Перечитал еще раз донесение насчет Гинсбург. Повертел зачем-то бумагу в руках… Нет – к черту!! Главари «Народной воли» в своей прокламации после убийства деда заявили, что де убили Государя ибо «историческая справедливость существует и для него, как для всех». Для всех – значит для всех!

И, перекрестившись, поперек листа начертал:

«Министру юстиции, генерал-прокурору Сената г. Манасеину.

Полагаю правильным по возможности судить без снисхождения – по первому разряду. По поводу же помилования – в нем будет заранее отказано»

Затем размашисто расписался. Вот уж воистину «Подписано – и с плеч долой!»

За окном уже садилось солнце. Может быть закончить на этом и лечь пораньше спать? Тем паче – завтра – поездка в Ораниенбаум…

* * *

Все Романовы на протяжении своей жизни вели дневники. Мужская часть семьи и женская. Принадлежащие к ним по крови и те кто вошел в круг царственной Фамилии благодаря браку. Даже известный своей трагической судьбой Николай Александрович сделал перерыв менее чем на два года и в дальнейшем не прекращал делать записи – последняя относится к дате за день до смерти. Собственно в ту эпоху ведение дневников было не просто hobby как сейчас – но элементом быта, методом воспитания в детстве и юные годы, способом приведения в порядок мыслей и дел в зрелости, а также отдохновением в старости. Так или иначе – сейчас нам известны дневниковые записи всех членов правящего Дома. Всех кроме императора Георгия. Дневник великого князя Георгия, опубликованный по меньшей мере трижды (в двух мемориальных сборниках и приложении к мемуарам Вдовствующей Императрицы Елены Филипповны) тут не имеется ввиду – он оканчивается днем отъезда семьи государя Александра III из Ливадии. Но нам неизвестно ни одной личной записи касающейся времени регентства и царствования. Само собой мы не говорим про пресловутый «Ежедневник тирана» (Париж, 1922) – сборник лжи и клеветы состряпанный поляком-эмигрантом Оссендовским по заданию французского Департамента Пропаганды. Или прогремевший в 30-е «Тайный дневник императора Георгия» – послуживший основой для целой серии голливудских поделок вроде «Северного гарема» и «Царской охоты» (и в подлинность которого скорее всего не верили и сами американские публикаторы). Мы располагаем лишь слухами, что после кончины Георгия Александровича его бессменный помощник – генерал-адъютант Джунковский-Второй вместе со вдовой почившего предали огню какие-то личные бумаги великого царя – согласно его последней воле. Но скорее всего он действительно не вел дневника – достопамятная катастрофа оставила слишком сильный отпечаток на всей его личности. И его неведомые миру радости и слезы так и остались навсегда неведомы миру.

Иван фон Фелькерзам. «Георгий Великий в зеркалах истории»

Гельсингфорс (Хельсинки). 1968 год

* * *

«Царь еще не Бог, но человек – лишь отчасти».

Михаил Павлович Романов, великий князь, генерал-фельдцехместер

…В комнате было двое – юная девушка с небольшим алмазным знаком приколотым к груди декольтированного платья простого кроя и совсем молодой мужчина одетый по последней моде. – Сегодня жаркий день, – произнес он совершенно обычным тоном. – Вы не против, дорогая если я сниму фрак? Не ожидая ответа, он скинул свой элегантный, сидевший на нем как влитой белоснежный фрак, затем бросил его на спинку стула. В селадонового оттенка муслиновой рубашке, с изящным французским разноцветным галстуком, он выглядел непринужденно и в то же время в высшей степени импозантно. Юная фрейлина опустила глаза, смущенная его взглядом; кровь бросилась ей в лицо, когда он, пройдя через комнату, присел рядом с ней. Она была одета по обычной придворной моде – с плеч спускался широкий полупрозрачный шарф, кружева на платье казались почти невесомыми, тонкая, затянутая в корсет талия. На лице была смесь тщательно таимого испуга и одновременно – неподдельного восторга. Алина Райнина недавно принятая на службу фрейлина Вдовствующей императрицы Марии Федоровны нервничала. Не далее как сегодня утром лакей вручил ей письмо в розовом конверте. Приглашение посетить Охотничий домик, выпить чашечку чая, полакомиться мороженым… Приглашение неподписанное – но она знала от кого и зачем. Государыня промолчала – но статс-дама Нелидовская объяснила начинающей фрейлине что состоять она будет не столько при матушке царя сколько при нем самом. При этом маленьком дворце. Первой мыслью несмотря ни на что был ужас… Но за ним пришло согласие… Что поделать – разорившаяся семья с заложенными имениями, отец, погрязший в долгах, брат которому нужна протекция по службе… А на удачную партию после того известного скандала (о, и почему она потеряла голову?) рассчитывать не приходится. Ну и потом – это же Царь! Но все же она откровенно трусила – и одновременно ожидала…

* * *

Когда то – в далеком 1743 году Ораниенбаум был пожалован еще не старой Елисавет Петровной наследнику престола Петру Федоровичу. Здесь под его началом построили потешную крепость на южном берегу Нижнего пруда и речки Каросты, названную Петерштадт. Одновременно со строительством крепости возвели и дворец – не похожий ни на прямолинейный холодный классицизм уже утвердившийся в России – ни на французские новомодные образцы. Итальянец Ринальди и в самом деле сумел найти нечто необычное – небольшой, почти кубической формы двухэтажный дворец – скорее даже особняк, увенчанный балюстрадой. При этом, один из углов был обрезан по плавной дуге, образуя главный фасада. Благодаря этому дворец можно было обозреть сразу с трех сторон. Эта оригинальная выдумка давно почившего итальянского маэстро придала неповторимое своеобразие дворцу, миниатюрное здание которого казалось солиднее, значительнее, не приобретя при этом мрачной тяжеловесности… Окна второго этажа – по сути высокие стеклянные двери, в своей нижней части защищенные кованными решетками тонкой работы. После смерти царствовавшего считанные месяцы Петра III резиденция пришла в запустение. Постепенно разрушались строения крепости, дичал и вырубался вороватыми крестьянами и дворцовыми ораниенбаумскими слугами на дрова разбитый тут же итальянский сад. В 1802 году солдаты Аракчеева снесли сгнившие деревянные крепостенки и барбаканы. От Петерштадта остались лишь земляные укрепления, Почетные ворота и этот крошечный дворец – табакерка. Лишь в 1885 году министерство императорского двора решило дворец отремонтировать. Выписанный из Англии модный архитектор Прейс энергично взялся за дело. Остаткам крепости придали вид романтических античных руин. Рассохшийся изглоданный червями-древоточцами паркетный пол заменили; ободрали старую обивку со стен – обветшалый шелк и сопревший ситец. Стены его украсили произведениями итальянской, фламандской, голландской, немецкой живописи прошлого и нынешнего – XIX-го века – из дворцовых запасников. Палехские живописцы обновили росписи стен Картинного зала работы «лакирных дел мастера» Федора Власова – милое подражание китайским лаковым миниатюрам. А сам дворец переделали под охотничий домик для отца. Но Александр III так и не увидел результатов работы. Теперь новый царь избрал его для иной охоты – галантной (и на его взгляд – куда как более приятной нежели убийство Божьих тварей). Ибо кто как бы не думал – но приличия надо соблюдать. Гатчина – это резиденция это в конце концов дом… Опять же – для увеселений нужно место свободное от теней прошлого. Тут его предок что бы о нем не говорили – радовался жизни – по своему: расставлял своих солдатиков, веселился на пирушках со своими голштинцами и играл на скрипке… А в Гатчине, любимом дворце Павла I, было слишком уж много от мрачного прошлого. Например – та самая комната с забитой дверью. Там хранилась кровать из Михайловского замка – с одеялами и подушками, окрашенными кровью злосчастного императора. И слуги шептались, что не раз видели по ночам призрак убиенного монарха, бродивший по парадным залам Гатчинского дворца в мантии гроссмейстера иоаннитов. Маленький Георгий, в детстве боялся и мечтал увидеть призрак своего деда. Однажды они с Ники, тайком ускользнув от бонн, полночи на цыпочках блуждали по дворцовым переходам и галереям, надеясь и боясь увидеть неприкаянную тень предка. Тут же явно теней и призраков быть не могло… Зато все было как нельзя лучше устроено как раз для разных… невинных шалостей. Парадные комнаты по периметру на втором этаже – передняя, буфетная, картинный зал, спальня, будуар и ванная комната оборудованная на самый новейший манер Первый этаж – где тоже было все что надо – от буфета и кухоньки до комнат где слуги могли подождать пока хозяева отдыхают и водогрейной колонки. И ведущая из покоев тайная винтовая лестница позволяющая незаметно придти и уйти…

* * *

Георгий внимательно изучал даму. Платье с низким вырезом и без всякой отделки открывало молодую белоснежную грудь. Георгий представил, как под его пальцами затвердеют юные розовые соски, и снова улыбнулся. За прошедшее время он уже изучил обыкновенное поведение этих юных созданий – они сопротивлялись исключительно для приличия, из девической скромности. Иные принимали его ласки безрассудно – иные расчетливо – стараясь чтобы самодержец из заметил и отметил… Но… Ладно – сейчас не время долго думать.

Георгий подошел к девушке и протянул руку.

– Пора нам познакомится поближе, Алина. Она прижалась к бархатным подушкам, но ничего не ответила.

– Алина, – мягко повторил он, сжимая ее руку в тончайшей шелковой перчатке.

Но девушка робко высвободилась.

– Я готова, государь, и не имею ни малейшего сомнения…. Казалось, она сейчас заплачет.

Но вместо этого Алина вдруг сказала:

– Я бы хотела послушать вас, Ваше Величество. Я право же не думала что… с таким человеком…Вы владеете всем – владеете Россией…