Последний пионер

Почему я вспомнил об этом эпизоде? Да потому вспомнил, что психология масс давно и хорошо изучена. Хорошо известны все проблемные места во взаимоотношениях разных народов. Даже если они сейчас живут в дружбе и мире, то этот мир и эту самую дружбу можно разрушить. Методы превращения бытового национализма и ксенофобии в воинственные, пещерные формы известны с начала 20 века. Как говорится, было бы желание. Время от времени, желающие находятся…

Вспоминая конец 80-х и начало 90-х годов. все чаще, прихожу к выводу, что те волны дикого национализма были неспроста. Они начинались как по команде, а затем резко сходили на нет. Тоже, как по команде. Всего-то и требовалось – посадить, ликвидировать или изгнать десяток самых отмороженных вожаков, ликвидировать самые радикальные политические объединения. И все, ситуация начинала возвращаться в более-менее нормальное русло. Примерно так события будут развиваться в Узбекистане, но об этом позже.

Когда закончилась паника, и наступил мир, жизнь пошла своим чередом. В том памятном году я «заболел» футболом. До этого мне был интереснее хоккей, восхищался игрой ЦСКА и сборной СССР, маститых Фетисова с Ларионовым и совсем еще молодого Павла Буре, но как-то раз увидел по телевизору матч футбольного московского Спартака и «заболел». Правильно говорят – можно за жизнь сменить не одну любимую женщину, а любимая команда остается одна. Одна на всю жизнь. Именно в 1989 году многомиллионную армию поклонников красно-белых пополнил девятилетний мальчишка из солнечного Ташкента, да так в этой армии и остался. Навсегда.

С футболом из детства связан один забавный сюжет. Никаких гаджетов (кроме крайне дефицитной портативной игры «Ну погоди», она же «Электроника ИМ-02») у нас не было. Наверно, даже хорошо, что не было. Все лето, с утра до самого вечера, мы проводили за играми на открытом воздухе, во дворе, а не уставившись в экран смартфона, планшета или PSP. Понятное дело, что самой популярной игрой был футбол, в который играли всем двором.

Кто помладше – в обороне, кто постарше – в атаке. Единственная позиция, на которую ставили не из-за возраста, а по игровым качествам, была позиция вратаря. Вот на этой позиции мне и довелось играть в те годы. Просто потому, что никто из более старших на воротах лучше меня не играл.

Спросите, что же в этой истории забавного? Забавно в ней то, что играть мне приходилось то за свой двор, то за соседний. С соседними дворами у нас заруба шла лютая. Играли они лучше нас, и победить, хоть раз в неделю, было делом чести. Каждый проигрыш воспринимался как конец света и настрой на каждый новый матч был просто запредельный. Но как-то так получалось, что в матчах за свой двор я пропускал такие «бабочки», что меня гнали из ворот с позором.

Разумеется, на следующий матч меня в состав не ставили, ставили кого-то другого. В соседнем дворе была очень сильная команда, но хорошего вратаря не было. Видя, что я стою без дела, меня звали сыграть за них. Я и играл. Играть-то хотелось жутко.

И не поверите, я ловил кураж, играл вдохновенно. Отбивал, практически, неберущиеся мячи и становился героем матча.

Перед следующим матчем весь наш двор дружно решал звать меня обратно в команду. Строго наказывали – играй хорошо. Мол, поиграл за соседей как Дасаев, давай и за нас так же играй, спасай честь двора. И, разумеется, я вновь ловил «бабочки» и с позором изгонялся с поля. Почему так выходило, даже объяснить не могу. Мистика, да и только… А может и не мистика, а просто играя за соседей, не было мандража. Не было груза излишней ответственности. Да и доверяли мне ребята из соседнего двора больше. Кто сейчас может точно сказать, что было настоящей причиной, давно это было.

1989 был бурным на события. Но, в силу возраста запомнилось далеко не все. Хорошо запомнились вывод войск из Афганистана и Берлинская стена. Остальное как-то стерлось из памяти.

Афганистан запомнился чем-то сродни детских кошмаров. Помню разговоры со сверстниками во дворе и в школе. Когда кто-то говорил, что брата/дядю/соседа забрали в армию, первым вопросом было: «В Афганистан пошлют?». Это было страшно, это пугало. Сама по себе, служба в армии воспринималась как что-то крутое. Афганистан же был чем-то сродни ада или чистилища. Если кого-то отправляли туда, с ним мысленно прощались, родным выражали сочувствие.

Причин для этого хватало. Главная из них – раненые советские солдаты и офицеры из Афганистана доставлялись в госпитали Ташкента. Весь город был в курсе, сколько наших привезли на этой неделе, скольких не удалось спасти.

Для других регионов нашей необъятной страны война в Афганистане была далекой и чужой, в Ташкенте же все ощущалось иначе. Через ТуркВО (Туркестанский военный округ) проходила техника, шли призывники, там были склады с оружием и боеприпасами. Ну и военные госпитали, само собой. Из этих госпиталей на военные аэродромы и уходил «Груз-200». Война была долгой, изматывающей, бесславной. В ней не было великих битв, но было много искореженных судеб наших солдат и офицеров, навсегда оставшихся инвалидами. В Ташкенте это знали лучше всей страны, ибо видели их каждый день.

Когда афганская война закончилась, было огромное облегчение тысяч и тысяч отцов и матерей по всей стране. Ребята призывного возраста вздохнули с облегчением. Но была и горечь на душе от происходящего. Много разговоров тогда слышал о том, что зря разворошили это осиное гнездо, много с ним будет хлопот еще впереди. Еще чаще говорили, о том сколько погибло наших в этой войне. Эти цифры пугали неокрепший мозг. Для меня, девятилетнего ребенка, было шоком еще и то, что наша армия – армия победительница уходит без победы. Великая армия великой страны уходит откуда-то. Это было странно, уму непостижимо. Но это было только начало нашего всеобщего отступления…

А Афганистан нам и правда через какое-то время выйдет боком, когда полыхнет Таджикистан. И до сих пор он убивает наш народ, но не минами и «стингерами», а многими тоннами героина в год. Если подсчитать количество умерших от афганского героина только за 90-е годы, начинаешь понимать тех, кто в 1989 говорил – вывод войск оттуда большая ошибка. А героин идет и идет: шел в 90-е, шел в «нулевые», идет и сейчас.

Когда осенью 1989 в новостях стали рассказывать про «бархатные революции», поначалу все воспринималось спокойно, даже позитивно. Красивое, даже ласковое, название события, красивые репортажи о народной воле, с захватывающими дух планами митингов. Волны народных масс, сметающие Чаушеску, Живкова и прочих товарищей, и все это под восторженные телекомментарии.

Наше телевидение тогда было не просто либеральным, а воинствующе либеральным. Любого, кто осмеливался высказаться в защиту Чаушеску и Хоннекера обвиняли в ретроградстве, замшелости, волюнтаризме и прочих нехороших вещах. В тренде были «демократизация», «плюрализм мнений», «гласность». Все, что было связано с коммунизмом уже в открытую, не стесняясь кого и чего-либо, предавали анафеме.

Чаушеску в СМИ был облит ушатом помоев как тиран сталинского типа, примерно теми же словами характеризовали и других социалистических правителей Европы. Китайский же Дэн Сяопин, за площадь Тянанмынь, был нашими ультралиберальными ТВ и печатной прессой возведен в ранг палача, похлеще Пол Пота и Пиночета.

И всему этому потворствовал Горбачев. Он обличал китайские власти, призывал к гласности и торжественно отказался от «доктрины Брежнева». Для тех, кто не в курсе, объясню в двух словах: «доктрина Брежнева» устанавливала границы сфер влияния в мире между СССР и США. В тех странах, которые входили в Варшавский блок и СЭВ мы имели полное право устанавливать свои порядки и менять неугодные режимы. По этой доктрине мы задавили «Пражскую весну» в Чехословакии в 1968. Но в 1989 Горбачев от этой доктрины отказался, на радость США и их вассалов. Правительство Горбачева пальцем не пошевелило для защиты союзных нам режимов в Европе. Наша армия не получила приказ помочь местным властям подавить «бархатные революции», все наши послевоенные достижения, в создании сферы влияния и безопасности на западных рубежах, рухнули в одночасье. И все это под гром оваций на телевидении и в прессе. Зато, нам с гордостью сообщали, что Америка пообещала не включать наши бывшие владения в свой военный блок. Ныне все эти страны являются членами НАТО…

Апофеозом этих процессов стало крушение Берлинской стены. Нам, тогда, все уши прожужжали про зверства «штази», про мучения народа ГДР при коммунистах. Были бесконечные репортажи из Берлина, журналисты со счастливыми улыбками демонстрировали свои трофеи – куски бетона из разрушенной стены. А фоном к этим счастливым репортажам шли сообщения о решении вывести наши войска из Германии и других стран Восточной Европы. Уже тогда это вызвало у меня тревогу и непонимание. В голове крутился один вопрос – зачем? Зачем нашим войскам уходить с тех позиций, которые мы заняли в 1945? Простой такой детский вопрос.

Кстати говоря, в том году я с удивлением узнал, что ЧССР (Чехословакия) не является частью Советского Союза. Мне и невдомек было, что это отдельная страна, географию наш класс еще не проходил. Аббревиатура ЧССР сильно напоминала БССР, УССР, МССР, УзССР и т.д., вот и поди догадайся, что это не наша республика. В 1989 она стала «не наша» во всех смыслах. Так же, как ГДР, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния.

И еще пара воспоминаний из той поры. В воздухе витал какой-то смутный, непонятный, но хорошо ощутимый дух гниения, агонии, безнадеги. Теперь я понимаю, что это был за дух – эпохи перемен…

Во дворе хулиганы разломали таксофоны. Тогда по всему городу прокатилась волна какого-то бессмысленного варварства, жертвой которого стали все городские таксофоны. Будки ломали, провода обрезали, аппараты заливали краской.

Я смотрел на происходящее круглыми от ужаса и непонимания глазами. Зачем это? Кому они мешали? Для чего их ломать? Ведь не у всех есть в квартирах телефон, кому-то срочно может понадобиться медицинская помощь, помощь пожарных, милиции, а позвонить нельзя – таксофон не работает.

Мода стала какой-то безумной. Несуразные балахоны, кричащие цвета в совершенно немыслимых сочетаниях, прически а-ля «я у мамы дурочка», серьги в ушах у парней, кожаные куртки с заклепками. Панки появились, с ирокезами на головах. Мою прабабушку чуть инфаркт не хватил, когда она такого расписного красавца встретила в магазине.

Дух этой эпохи перемен ощущался повсюду. В КВН со сцены требовали: «Партия, дай порулить!», советская молодежь лихо отплясывала бразильскую ламбаду, по телевизору день за днем рассказывали про какой-то «Архипелаг ГУЛАГ» и бородатого дядьку по фамилии Солженицын, все начали выискивать дворянские корни в своей родословной.

А мы с пацанами из класса выдумали новое развлечение: забирались на крыши девятиэтажек и ходили по бортику. Ветер дует, сами худые как тростиночки, того и гляди сдует, а мы идем гуськом по парапету. Зачем? Убей бог, не могу вспомнить. Дурь, блажь, иначе и не скажешь. Я как вспомню те хождения, так сердце сжимается. Разбиться было – пара пустяков. Идиоты малолетние. Это просто счастье, что никто не оступился, ни у кого голова не закружилась, никто равновесия от порывов ветра не потерял.

6. Пионер

1990-й год тоже был богат на события, но в памяти отпечатались только смерть Цоя, избрание Ельцина, чемпионство киевского Динамо, Новодворская разорвавшая портрет Ленина и мое пионерство. С последнего и начну, оно для меня было самым ярким событием.

Все три года, что я был октябренком, мечтал стать пионером. Нынешнему молодому поколению не понять, они росли в совсем других условиях. Но те, кто успел стать октябренком, пионером, комсомольцем меня поймут. Мы росли на «Тимуре и его команде», воспитывались на «чувстве локтя», занимались в различных кружках в домах пионеров. Мы – дети пионерских костров, пионерских зорек и пионерских лагерей.

Ты еще только октябренок, но смотришь с нескрываемой завистью на пионерские галстуки ребят постарше, заранее просишь родителей купить тебе самый лучший пионерский галстук, учишься его завязывать и сам с любовью его гладишь утюгом, по нескольку раз на день. Долго и тщательно подбираешь себе пионерский значок, чтобы самый красивый был, самый блестящий. Ты живешь одной мыслью – надо получше учиться и стать пионером на месяц раньше остальных. И все девчонки из класса будут смотреть на тебя с восхищением, а все мальчишки – с завистью.

Я даже не знаю, как нынешнему поколению объяснить это. Разве что аналогию с самым новым айфоном поймут… Но даже эта аналогия будет хромать, ведь айфон покупается, а право стать пионером раньше всех в классе не покупалось. Его надо было завоевать.

И вот этот день наступает. Ребят со всех школ района привозят к Вечному огню на Аллее героев. Ты стоишь в торжественной линейке, чисто механически повторяешь слова пионерской клятвы, которые зачитывают в этот момент, а сам уже не можешь дождаться главного момента церемонии: момента, когда тебе наденут пионерский галстук. И когда этот миг наступает, ты чувствуешь такую гордость, такое счастье, что сложно выразить словами. Это чувство не измерить никакими деньгами, никакими гаджетами, вообще ничем. Чистое, неподдельное детское счастье.

Пройдет несколько месяцев и это чувство потускнеет, галстук станет обычным элементом школьной формы, который надо постоянно стирать и гладить, иначе заругают, но сейчас – это символ того, что ты стал взрослым. Ты уже не мелюзга со значком октябренка на лацкане пиджачка. Теперь ты большой, окончил начальную школу и поднимешься на верхние этажи, туда где учатся совсем взрослые дяди и тети – комсомольцы. Теперь твое место среди них, а не среди вчерашних детсадовских малышей, и Ленин на твоем значке взрослый, как на всех плакатах и рублях – не юный Володя Ульянов с кудрявой головой, а дедушка Ленин. С бородой и лысиной.

Ты готов до блеска натирать пионерский значок, своими руками стирать и гладить пионерский галстук. Каждый день, чтобы он был чистым-чистым, гладким-гладким. Мой двоюродный братишка, однажды, даже в школу не пошел из-за того, что потерял по дороге в школу пионерский значок. Боялся, что влетит за это от завуча и директора и решил найти пропажу. И значок он не нашел, и уроки прогулял, за что ему и влетело от родителей, которым сообщили о прогуле уроков.

А теперь, представьте мое состояние, когда в новостях показали очередной митинг оппозиции, на котором какая-то тетенька в очках, рвет портрет Ленина. У меня в глазах померкло от такого святотатства. Ленин – вождь мирового пролетариата, он великий, он нашему народу путь озарил. Так нас учили с самого первого дня в школе. Это была аксиома, не требующая доказательств. То, что произошло, в голове не укладывалось. Хотелось эту тетеньку саму на мелкие клочки разорвать.

Было непонятно, почему ее не схватили, не дали по морде, а наоборот аплодируют? Как такое вообще может быть в нашей советской стране? Оказалось, что у нас такое возможно. И тетеньку эту не растерзали на месте, да еще и стали регулярно показывать по телевизору. Звали ее Валерия Новодворская…

В стране творилось форменное безумие, которое прикрывалось слащавыми лозунгами о гласности, демократизации, перестройке и т. д. На деле же, изо всех щелей вылезли, как тараканы, самые отмороженные антисоветчики и русофобы. Многие из них, в доперестроечные времена, лечились в заведениях для умалишенных. Типичные такие психопаты, поехавшие крышей на почве «борьбы с режимом». Наполеоны наших дней, со справкой. И вот этим самым «борцам с режимом» дали зеленый свет. Говори что хочешь, твори что хочешь – индульгенция Горбачевым выписана на все.

Кого ни возьми из пламенных оппозиционных трибунов той поры, все со справками. У одних вождей оппозиции справки из сумасшедшего дома, у других – справки о репрессированных предках. Как таких персонажей могли выпустить из клеток, остается только догадываться. Так мало того, им еще в политику путь открыли. Везде и всюду проводились выборы, везде и всюду насаждали демократизацию. Чтобы с речами, политической платформой. Чтобы народ поверил в серьезность намерений и масштабность планов. Короче говоря, время для болтунов с хорошо подвешенными языками. Остапу Бендеру с его Нью-Васюками точно бы понравилось. Уж его-то точно выбрали в Верховный совет тех бурных времен.

Настало время самых разных проходимцев и психопатов. Чем радикальней речи – тем лучше, чем больше в них грязи на брежневский «застой» и сталинский железный порядок – тем лучше в квадрате, чем больше восхваления жизни на Западе – тем лучше в кубе. А если все вместе, то вообще прекрасно. В таких условиях, всевозможные новодворские, гамсахурдии, прунскене и ельцины не могли не стать кумирами «думающей интеллигенции» и остальных слоев общества. В ранг гения эпохи возвели Сахарова, в ранг искусства возвели чернуху про бытовуху и порнуху а-ля «Маленькая Вера», в ранг государственной идеологии – воинствующий антикоммунизм.

На моих глазах страна рухнула в бездну массового умопомрачения, в котором разорванный портрет Ленина был лишь небольшим ярким эпизодом. Просто этот эпизод вызвал шок у одного новоиспеченного пионера, то есть у меня. Еще два-три года назад я жил в жизнерадостном, добром, солнечном, цветущем мире победившего социализма, а теперь этот прекрасный, идеальный мир детства оказался разорван, разодран, растоптан. Человека, который это сделал я возненавидел до глубины души и запомнил на всю жизнь. О покойных принято говорить либо хорошо, либо не говорить ничего. Поэтому, о Новодворской в этом рассказе я больше говорить не буду. Вообще. Ни единого слова.

Из той же оперы вознесение на политический Олимп Ельцина. Карьерист, лицемер, выпивоха с замашками диктатора, которого в 1988 турнули с больших постов. Но этот «хитрый мужик», по меткому определению моей бабушки (которой он не понравился с первого же выступления в Верховном совете), сумел из разряда «сбитых летчиков» обратиться в любимца толпы. Критикуй власти посильнее, лей бальзам на души избирателей своими речами, сделай какой-нибудь популистский жест (например, прокатись в троллейбусе с народом) и ты – король толпы. Тебя будут готовы на руках носить те, кому ты скоро сломаешь жизни, загонишь в нищету. Ельцин мог пролезть к вершинам власти только в условиях полного раздрая в стране, в условиях расцвета шарлатанства и популизма. Настали смутные времена и он сумел в мутной воде выловить самую жирную рыбу – прибрать к рукам Россию.

Зачем нам тогда была демократия? Вот правда, зачем? И была ли она, на самом деле? Жизнь показывает, что нередко за демократию выдают нечто иное. Олигархию, например, или охлократию. В конце 80-х было запущено два параллельных процесса: либерализация в экономике и либерализация в общественно-политической жизни. Кооперативное движение и фермерство преподносились в роли спасителей экономики. За ширмой кооперативного движения шли процессы распила зарубежных активов компартии и начала приватизации.

Если кто-то наивно полагает, что приватизация началась при Гайдаре, тот сильно ошибается. Раньше она началась, до 1992 года. Если не верится, откройте Википедию и посмотрите когда был создан «Лукойл», в каком году. И «зарубежные инвестиции» были частью этого процесса. Инвестиции возникали из воздуха, из средств на дело «мировой революции», проходили через офшоры и возвращались в страну, как «иностранные». По сути, в 1988—1991 годы были обкатаны схемы, по которым в постсоветские времена всю промышленность страны пустили с молотка.

Что же до демократизации, то выше я уже писал, кто пришел к власти на волне «гласности» – националисты и прочие проходимцы. Вместо поступательного, целенаправленного движения вперед, под контролем центральных властей, случилось как в басне Крылова – лебедь, рак и щука тащили телегу в разные стороны. Причем, уже в 1989—1990 годах многим стало очевидно – государство шагает к пропасти. Государство в тяжелейшем кризисе и нужны меры по стабилизации положения. Если в экономике дела идут туго, то хотя бы во внутренней политике гайки подтянуть. Вернуть «руководящую и направляющую роль» КПСС было самым логичным шагом. Заодно и Съезд народных депутатов СССР разогнать, в котором протирало штаны 2200 человек. В таких условиях не до болтовни, нужны твердые меры и жесткая вертикаль власти. Но…

И ведь был пример для подражания. В Китае вспыхнул студенческий бунт. Весь центр Пекина был охвачен митингующими толпами. То, что там происходило сильно смахивает на Евромайдан в Киеве. В высших эшелонах власти были разброд и шатания, пока Дэн Сяопин не взялся за наведение порядка. Порядок навели жестко, весь мир облетели кадры танков на площади Тяньаньмэнь, сметающих баррикады бунтовщиков.

Китайцы и по сей день свято верят – не подави тогда законная власть мятеж, страна могла бы развалиться на части, либо рухнуть в пучину гражданской войны. И уж точно, по их мнению, никаких китайских экономических чудес начала 21 века не случилось бы.

Как отреагировало руководство СССР на события в Китае? Оно осудило «применение силы против безоружных». Уже тогда это казалось бредом, даже мне – 10 летнему юнцу. Спустя годы, та позиция Горбачева кажется не просто бредом, а форменным вредительством.

У тебя страна уже полыхает в локальных войнах, республики Прибалтики открытым текстом заявляют о независимости, на Украине устроили «революцию на граните», Ельцин объявил о суверенитете, а ты «осуждаешь». Что ты осуждаешь? Порядок осуждаешь? Решительные действия законной власти осуждаешь? Ты ведь этим даешь четкий сигнал сепаратистам в Прибалтике, националистам в Грузии и на Украине, рвущемуся к неограниченной власти Ельцину – жестких мер не будет, можете и дальше рвать страну на части. Но даже сейчас, спустя столько лет, этот господин с отметиной на лбу, своей вины не видит. Ссы в глаза – божья роса. Виноваты все, кроме него.

Как говорилось выше, наступило время шарлатанов и проходимцев. В те годы появились толпы магов, целителей, экстрасенсов. Самыми известными из них были Кашпировский, Чумак и Глоба. Анатолий Кашпировский через телевизор вгонял миллионы советских граждан в гипнотический транс, Алан Чумак «заряжал» через телевизор воду, а супруги Павел и Тамара Глоба делились с народом, что говорят планеты и звезды про день грядущий.