Последний пионер

Народ верил, что вода после сеансов Чумака обладает целебными свойствами. Многие стали «заряжать» не только воду, но и хлеб, мясо, масло, картошку… По уверениям некоторых граждан, после употребления «заряженных» продуктов наступало исцеление от всех известных науке болезней. Такой же эффект, как говорили тогда, производили сеансы Кашпировского. Легковерные советские граждане вращали головами, руками, ногами во время «сеансов» и просыпались по команде гипнотизера, будучи уверенными – все болячки исцелены. Ну а прогнозы товарищей Глоба давали робкую надежду, что завтра точно удастся избежать проблем – ведь по телевизору дали «точный» астрологический прогноз на весь день. А значит, надо делать то, не делать это и будет тебе счастье. Вспоминаю те времена и диву даюсь, до какой же степени наш народ был наивен. Приучен верить всему, что говорят по телевизору, радио и пишут в газетах. Простодушный народ, который стал легкой жертвой для мошенников, шарлатанов, бандитов всех мастей.

Годом ранее я заболел футболом и «Спартаком». В 1990 году моя команда проиграла чемпионат настоящей машине – Динамо Киев. Сказать, что я тогда возненавидел роботов Лобановского – ничего не сказать. Всеми фибрами души. А иного в футболе и не может быть, тем более в таком возрасте. Есть твоя команда и остальные – враги. В том же году наша сборная (состоящая в основной своей массе из игроков, лично мной сильно нелюбимого, Динамо Киев) не вышла из группы на Чемпионате мира.

Играли наши, мягко говоря, не очень. Смотрел на игру наших и не понимал, отчего сборную СССР считают одним из фаворитов турнира. Только в последнем матче наши показали хороший футбол, но было слишком поздно – очков для выхода из группы катастрофически не хватало. Только спустя какое-то время я узнал, почему нашу сборную относили к фаворитам – двумя годами ранее, на Чемпионате Европы 1988, было «серебро». К сожалению, в 1988 футболом я не интересовался, а следующего успеха нашей сборной пришлось ждать долгих двадцать лет. Можно сказать, что не повезло с началом года боления. На пару лет пораньше бы…

Вот в чем мне точно повезло, так в том, что я видел как играет Черенков. Тот, кто видел его игру не мог остаться равнодушным. Это было настоящее искусство, легкое, тонкое и изящное. Много с тех пор утекло воды, было много других любимых игроков (наших и иностранных), но никто не вызывал такого восхищения как он, Федя – Федор Черенков.

В 1990 родители сочли меня достаточно взрослым, чтобы я мог смотреть сериал Рабыня Изаура. Первый показ сериала был в 1988, но тогда меня к просмотру не допустили – мал еще. Когда пустили смотреть, я себя тогда таким взрослым почувствовал, словами не передать. И вот оно – чудо дивное, заморское, многосерийное. Хоть это и был второй показ, вся страна смотрела «многосерийный художественный фильм» с замиранием сердца. Улицы городов в прямом смысле пустели.

За «Рабыней Изаурой» сериалы пойдут потоком: «Богатые тоже плачут», «Санта Барбара», «Просто Мария», Дикая роза» и т. д. Актеры из этих сериалов становились кумирами у нас в стране. Их приезд обставлялся так, будто прибыла коронованная особа. Вероятно так же американцы встречали «Битлз» в 60-х. Но то «Битлз», а тут…

Популярность сериалов была такая, что некоторые родители называли своих новорожденных детей именами героев «мыльных опер». От Калининграда до Владивостока работники ЗАГСов выписывали свидетельства о рождении на имена: Луис Альберто, Круз, Джина. Вам смешно, а каково было расти этим детям…

Я не был исключением и смотрел «мыльные оперы» не один год. Точкой невозврата стал сериал «Дикая роза», который у меня вызвал резкое неприятие. Уже и не помню почему, но меня просто воротило от сего творения мексиканского киноискусства. Иначе как «Дикая рожа» я этот сериал не называл и после него смотреть «мыло» не было ни малейшего желания. Много лет жанр сериалов для меня был табуированной темой, пока соблазнившись на множество положительных отзывов не подсел на «Доктор Хаус».

Пока писал главу вспомнил еще пару моментов из 1990 года. Мне тогда стукнуло целых 10 лет, в честь этого события мне подарили электронные наручные часы и калькулятор. Часы долго не носил, уронил нечаянно и сломал. Калькулятор же служил верой и правдой не один год. Хороший был калькулятор, инженерный. Был потом отличным подспорьем на уроках алгебры.

Но самым серьезным подарком на мой первый юбилей была сберкнижка. Бабушка открыла на мое имя вклад, «на совершеннолетие». На счету лежало 500 рублей, по тем временам очень приличная сумма. С этой сберкнижкой целый год я ощущал себя настоящим миллионером, практически Рокфеллером и смело смотрел в будущее. Наивное дитя…

7. Роковой год

1991 год эпохальный. Однако, писать о событиях этого года психологически нелегко. Нужен особый настрой. Совершенно не тот настрой, что был в предыдущих главах. Одно дело писать о солнечных годах беззаветного и счастливого детства, другое дело писать о годах утраты родины и всех жизненных ориентиров, о годах беспросветной нищеты и жизни впроголодь. Обычная человеческая натура – помнить хорошее, говорить о хорошем, надеяться на что-то хорошее. Про плохое не хочется говорить, о плохом не хочется думать, плохое не хочется вспоминать.

Ко всему прочему, предыдущие главы были написаны до операции, до химии, до известия о том, что химия не помогает… Все последние месяцы вдохновения мне хватало только на написание коротких текстов, не более того. До повести руки не доходили. Много раз пытался себя заставить, говорил себе – пора! Брался за написание этой главы, но за несколько месяцев не написал ни единой строки. Однако, теперь и правда пора, жизнь заставляет торопиться. Впрочем, это лирика…

Мир стремительно менялся. Был и сплыл «Варшавский блок», правительство страны шло на уступки перед Западом по всем вопросам. И все же, было ощущение, что мы – могучая страна, всем дадим по мордасам и отстоим свои интересы. Так было до войны в Заливе.

Помню разговоры взрослых: какого черта мы согласились с американской резолюцией в ООН? Почему мы не помогаем Саддаму оружием? Американцы нам устроили «кровавую баню» в Афганистане, так почему же мы не ответим им в Ираке? Примерно такие же умонастроения будут в 2011 по поводу Ливии, да только ситуация будет уже привычной, после Югославии-1999 и Ирака-2003.

А тогда… тогда все это было странно, непонятно, в новинку. Именно тогда состоялся первый акт пьесы под названием «Однополярный мир», в котором правят США. В котором они решают: кого казнить, а кого миловать, а мы только статисты в этом спектакле, нам уготована роль второго или третьего плана.

Несмотря на то, что Горбачев сотоварищи одобряли американскую операцию «Буря в пустыне», простой народ жаждал поражения звездно-полосатых. Помню, с какой надеждой обсуждали с пацанами в школе: сколько у Саддама танков, ракет «СКАД» и т. д. Но все тщетно, иракская армия быстро капитулировала и огромный регион Ближнего Востока лег под Вашингтон.

Пресса еще какое-то время освещала эту тему, но скоро новые события в стране и в мире заставили забыть и об Ираке, и о Саддаме. Из того, что тогда печатали в прессе, запомнилась статья в «Технике молодежи» про суперпушку, которую якобы строили в Ираке. Меня, 11-летнего пацана поражали цифры дальности стрельбы в той статье. Пушка казалась каким-то чудо-оружием. Это сейчас я понимаю, что та суперпушка – штука, по сути, бесполезная, обычные РСЗО намного дешевле, мобильнее, дешевле и эффективнее. Но тогда я был впечатлен и восхищен.

Затем была безумная денежная реформа Павлова. Тем, кто тогда был совсем мал или еще не родился, объясняю: во вторник вечером объявили, что 50 и 100 рублевые купюры подлежат замене на купюры нового образца. Причем, обмен будет производиться в течение 3 дней. Во всей огромной стране. За 3 дня…

Мало того, сумма подлежащая обмену ограничена и надо доказать компетентным органам, откуда столько денег на руках. Началась паника, от старых купюр пытались избавиться любыми способами. Что говорили, в те дни, советские граждане в адрес правительства и лично премьер-министра Павлова, можете представить сами: мат, мат и еще раз мат. Да не простой мат, а трехэтажный.

Как обычно, пострадали не спекулянты и прочие подпольные миллионеры, а обычные обыватели, простые добропорядочные советские граждане. Спекулянты и прочий деловой люд имел каналы для сброса лишней налички и размена на купюры меньшего достоинства, обычный же народ таких каналов не имел. Копили граждане трудовую копейку, откладывали на «черный день» и на тебе… все заработанное честным трудом больше не деньги, а фантики.

Вдобавок ко всему еще запретили со сберкнижек снимать больше 500 рублей в месяц. Забегая немного вперед, могу сказать, что многие не успеют снять все свои накопления до конца года, а потом эти накопления просто сгорят. Так было и в нашей семье. Три с половиной тысячи полновесных советских рублей, все накопления моей бабушки, превратятся в ничто, в пыль.

А в апреле 1991 наш народ, впервые за много десятилетий, столкнулся с повышением цен. Со времен Сталина было принято цены понижать, зарплаты повышать. Хоть на копейку, но повысить уровень жизни. В 1991 году ситуация в экономике была такая аховая, что пришлось цены повышать.

Повышение произошло 2 апреля. Помню как народ горько шутил, что 1 апреля не стали повышать оттого, что все бы посчитали это розыгрышем. Страна с конца 40-х годов отвыкла от такого понятия как «инфляция». Целые поколения выросли при одинаковых ценах на хлеб, проезд на общественном транспорте, электричество. Можно было окончить школу, поступить в ВУЗ, отслужить в армии, родить и вырастить детей, а цена на проезд в автобусе все та же. Неизменна.

Цены на некоторые товары выросли в три раза. Стоила колбаса 2—20, стала стоить 8 рублей и т. д. Это было настоящим шоком. Крылатым стало выражение про колбасу «за 8 павловских рублей». Подорожал в стране и хлеб. Но вот что странно, в Ташкенте хлеб не повысился в цене. Более того, цену даже немного снизили. Все тогда этому удивлялись, ведь республика не обеспечивала себя пшеницей, а импортировала ее. Этой мерой Каримов, тогда, значительно повысил свою популярность среди населения, даже националисты стали меньше ворчать в его адрес.

Но это я немного забежал вперед, до апрельского повышения цен было одно событие, о котором нельзя не написать. 17 марта 1991 состоялся референдум о сохранении СССР. Горбачев со своей демократизацией и гласностью выпустил джина из бутылки, когда допустил к политической жизни и выборам оголтелых националистов. С лета 1990 года шел процесс, который сейчас принято называть «Парад суверенитетов». Меры, которые предпринимал Горбачев для сохранения единства страны были запоздалые, не радикальные, половинчатые. Все это привело к тому, что к концу 1990 года существование СССР оказалось под вопросом. Снять этот вопрос должен был референдум.

Референдум хоть и назывался всесоюзным, в реальности проходил только в части союзных республик. Армения, Грузия, Молдавия, Латвия, Литва, Эстония от участия в плебисците отказались. Эти республики уже не считали себя частью Союза, некоторые из них объявили о независимости, другие только планировали сделать это.

Я в то время, в силу юного возраста, за политикой особо не следил и думал, что голосуют все республики, кроме Прибалтики. Только недавно, решив изучить этот вопрос, с удивлением обнаружил, что в этом списке присутствуют Армения, Грузия и Молдавия. О том, что Армения объявила о независимости еще в августе 1990 года я и вовсе не знал. Век живи, век учись…

Как бы то ни было, а референдум был признан состоявшимся, так как большинство населения страны в опросе участвовало. Правом голоса тогда обладали 185 миллионов человек, за сохранение СССР проголосовали 113 миллионов.

Русское население Узбекской ССР тогда вздохнуло с облегчением: В этот момент наша семья, наши знакомые были уверены, что худшее позади и теперь нет никакой нужды куда-либо уезжать. То, что Прибалтика, Кавказ и Молдавия не хотят оставаться в СССР воспринималось как временное недоразумение: вот сейчас будет подписан новый союзный договор, все успокоится и заживем… Не было ощущения скорой катастрофы, по крайней мере в Ташкенте.

Примерно год спустя, в 1992, стоя в очереди за хлебом я услышал разговор взрослых о референдуме и развале страны. Один мужчина тогда поразил толпу своей речью. Он тогда сказал, что голосовал против сохранения СССР, а когда очередь на него зашипела, объяснил свою позицию: не верил, что этот референдум что-либо решит и считал мирный распад лучшей альтернативой гражданской войне. Много лет прошло, не раз вспоминал за эти годы его речь. Тогда, в 1992, я готов был его побить за эти слова. Позже стал видеть них логику. И даже сейчас не могу сказать с уверенностью, прав он был или нет. Был Союз обречен или имел шанс на сохранение, без гражданской войны.

Одно понятно: большинство граждан Союза было против развала, люди хотели жить в единой стране. Об этом говорят, хотя бы, результаты по Узбекской ССР: 93% жителей были за Союз. И это при том, что русскоязычного населения в 1991 году было максимум процентов 20—25.

8. ГКЧП

Прошло много лет, но день 19 августа 1991 до сих пор помню так, как будто он был вчера. Заканчивались летние каникулы, я был в гостях у приятеля. В этот день должен был идти по телевизору мультфильм «Фантадром». Его должны были показать несколькими месяцами ранее, но из-за какого-то экстренного выпуска новостей тогда не показали, перенесли показ на 19 августа. А мультфильм, судя по анонсам и рассказам тех, кто уже смотрел его, обещал быть интересным.

Открыли по бутылке Пепси-Колы, в предвкушении зрелища и… получили зрелище, да только совсем другое. По телевизору шел балет «Лебединое озеро». Уже наступило время мультфильма, а его нет. Вот уже он должен закончиться, а по телевизору все тот же балет. Мы, естественно, злые, сидим и клянем на чем свет стоит работников телевидения, которые опять обманули с мультфильмом, но продолжаем ждать. Мало ли, вдруг покажут. А балет все идет и идет. Ни конца ему, ни края не видно.

Когда стало понятно, что мультфильма уже точно не будет, собрались идти во двор, поиграть в футбол с пацанами. В это самое время балет резко прервали и запустили в эфир пресс-конференцию ГКЧП. С первых слов Янаева стало понятно – Горбачева скинули. Ни я, ни мой приятель, ни его родители не поверили в «болезнь Горбачева». Мы твердо знали – это переворот. КГБ и армия берут страну в свои руки. Это было нечто… Счастью не было предела!

Во дворе всем уже было не до футбола, только разговоры о перевороте. Все обзванивали родных и знакомых, делились новостью. Без преувеличения, все русскоязычные в нашем районе были в состоянии эйфории – мы все ждали, что теперь наведут порядок в стране.

Ближе к вечеру по второй программе пошли тревожные репортажи, о неподчинении Ельцина, Верховного совета РСФСР, баррикадах на улицах Москвы. Те, кто тогда жил в Москве и Петербурге, вероятно, меня не поймут. Обе столицы были против ГКЧП и «за свободу», а русскоязычные в республиках хотели порядка в стране и их республиках. ГКЧП давал надежду на борьбу с национализмом, расцветшим буйным цветом при Горбачеве.

Два дня 19 и 20 августа, пока были шансы на восстановление жесткой власти в стране, националисты в Ташкенте ходили как по струнке. Те, кто вчера кричал: «Вали в своя Россия!», в эти дни прятали глазки, изо всех сил проявляли дружелюбие, были тише воды, ниже травы. Зато после провала ГКЧП эти же самые националисты стали с удвоенной энергией повторять свои мантры.

Я понимаю почему многие тогда были на стороне Ельцина в Москве, но нетрудно понять и то, почему я был за ГКЧП. И не только я. С утра до поздней ночи наша семья смотрела репортажи из Москвы. С надеждой, затем с тревогой, а затем с отчаянием. Было полное недоумение, как могучая советская армия, внутренние войска и всесильное КГБ так легко дали себя победить толпе. Как вожди ГКЧП, решившись на переворот, так бездарно и безвольно отдали инициативу, а затем сдались Ельцину. 11-летнему подростку это было не под силу понять.

Сразу за поражением ГКЧП последовал снос памятника Дзержинскому на Лубянке, под ликование многотысячной толпы. Смотришь сейчас те кадры и становится больно, стыдно, уж очень напоминает недавние кадры из Киева, где такая же ликующая толпа сносила памятник Ленина.

Из Крыма прилетел Горбачев, в ореоле мученика. Честно говоря, хотелось плюнуть в экран телевизора, когда его показывали. До того он опротивел. До того он воспринимался как враг страны и народа. Физиономия Ельцина тоже тогда ежечасно мелькала в экстренных выпусках новостей. Торжествующая физиономия. Борис Николаич уже почуял свою силу, уже осознал, что теперь он диктует свою волю.

То, что для страны разгром ГКЧП обернется большой бедой, было понятно даже такому шкету как я. Самые худшие опасения подтвердились, когда Ельцин потребовал от Горбачева признать независимость прибалтийских республик. Грубо, резко, нагло. И Горбачев подчинился, признал независимость Прибалтики. Вчера было 15 республик, а сегодня их осталось 12.

Но это было только начало конца. Если до ГКЧП речь шла о сохранении федерации СССР как Союза Советских Суверенных Республик, то после 21 августа 1991 республики соглашались только на формат конфедерации ССГ – Союз Суверенных Государств. Причем, согласны были на этот формат только 7 республик из оставшихся 12 (Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан).

Многое зависело от позиции Украины, в которой 24 августа 1991 Верховная Рада объявила о независимости.

На 1 декабря 1991 был намечен украинский референдум, который был призван подтвердить либо отделение второй по численности населения республики Союза, либо стремление остаться в обновленной единой стране. Власти других республик ждали результатов украинского референдума и того, как поведет себя Кравчук. Будет он подписывать новый союзный договор 9 декабря 1991 года или нет.

9. Развал

31 августа 1991 года о независимости объявил Узбекистан. Событие это прошло как-то буднично. Ничего не изменилось: флаги СССР никто не спускал с государственных учреждений, деньги те же, призыв в советскую армию тоже никто не отменял. Все это воспринималось как временное явление, как формальность перед подписанием нового союзного договора.

Государство правда должно было называться странно – ССГ. Мне в силу возраста было невдомек, почему не СССР, а какой-то ССГ. Но главное для меня было, что Союз сохранится. Моя Родина сохранится, хоть и под другим названием.

Одно веяние времени все же было заметно, осенью в школах Ташкента уже не принимали в октябрята, а от пионеров больше не требовали одевать пионерские галстуки в школу. Мол, свобода наступила и долой коммунистические порядки. Уже не помню, нашлись тогда в нашем классе те, кто снял галстук или нет. Вроде бы нет, но точно уже не скажу. Не отложилось в памяти.