– Теперь здесь стало просторнее для прогулок вдоль моря, да и опять открылся вид с набережной на море и мол с маяком, – пояснил он с довольным видом. И показал на своём сотовом снимки этого же места три года назад.
Мне, в принципе, было всё равно, но он объяснил мне, что теперь здесь стало гораздо шире и комфортнее для прогулок и уличных развлечений, поездках на всяких детских автомобильчиках, велосипедах, сигвеях и моноколёсах, не говоря уже о ялтинских тинейджерах, – любителях роликов, самокатов, скейт и фрибордов. И просто для местной детворы, и их родителей, и бабушек!
– Тебе бы, Миша, с твоей любовью к городу, идти работать в городскую Администрацию. Глядишь, лет черед десять-пятнадцать и в мэры бы выбился, – пошутил я.
– Да… в Ялте сейчас постоянно что-то строится, ремонтируется, изменяется, – продолжал свою импровизированную экскурсию Мишка. – Убираются самовольные постройки и так далее – короче, город живет и развивается. Правда, вот, порт никак не развивается пока. Из-за санкций нет прежних лайнеров в его бухте. Ну, да ничего. Потом сюда начнется паломничество, туристический бум заграничных туристов. Но это потом, а пока порт, вынужденно простаивает, хотя недавно и пустили в круизную линию пассажирский лайнер “Князь Владимир”. Он, кстати, был куплен у греческого судовладельца. Судно старое, но прошло модернизацию после его покупки нашей страной. А раньше он периодически заходил в ялтинский порт под именем “Royal Iris”.
– А фотка есть у тебя? – поинтересовался я.
Мишка быстро нашёл в сети нужную фотографию. Мне понравилось весёленькое изображение танцующей жёлтой рыбки на его белоснежном борту.
– Вот, погоди, – продолжил Мишка, кладя сотовый в карман, – скоро сам его увидишь. Каким он был, и каким он стал после перекраски корпуса. Он только-только стал ходить по Черному морю, и заходит в Ялту по вторникам, курсируя еженедельно между Сочи и Севастополем. Жаль, мало стоит здесь – всего сутки. Народ не успевает всё осмотреть здесь; ну, а главная местная достопримечательность для таких туристов это… – он хитро посмотрел на меня.
– Что? – не понял я.
– Ну-ка, отгадай!
Я нахмурил лоб.
– Да откуда я знаю! По мне, так здесь всё примечательно: и город, и лес, и горы, и местные домишки – старые, но какие-то самобытные. Как из прошлой эпохи.
– Уже ближе, – подбодрил меня Михаил. – Ну!
– Баранки гну, – ответил я в рифму.
– Дворец! – проговорил он с важным видом, не дождавшись от меня нужного варианта ответа.
– Какой? – нетерпеливо спросил я.
– Да Ливадийский! – воскликнул Мишка.
– Ну, так это же не в Ялте! – возразил я в полной уверенности своей правоты.
– Как не в Ялте!? – возмутился шутливо Михаил. – Ливадия тоже входит территориально в состав большой Ялты!
– Ах, вон оно что… – протянул я. – Так там же вроде ещё и другие дворцы есть – в Алупке, да? Мишка утвердительно кивнул.
– Вот съездим и туда! А потом еще и в Симеиз, и в Ласпи. – Ласпи? – переспросил я. – А где это?
– Это уже севастопольская зона. Поедем по трассе на Севастополь и будем везде там заезжать по всем уголкам южнобережья.
– Так это сколько времени потребуется! – протянул я.
– А ты что уже уезжаешь? – усмехнулся Михаил. – Конечно, трёх недель твоего отдыха еле-еле хватит на осмотр всех местных красот и достопримечательностей. Ну, да мы же на ходу, свожу тебя везде, где смогу. Будет получше всяких там экскурсий из киосков! От этой приятной перспективы у меня опять началась легкая эйфория.
– Спасибо, друган!
Мишка широко улыбнулся, кивнув головой.
Прямо где-то над головой у нас вдруг раздалось очередное объявление из громкоговорителей, установленных на высоких металлических столбах на набережной у порта. Я как-то не обращал внимания на эти громкие звуки, а здесь стал вслушиваться в их содержание. Голос диктора призывал обращаться в местный наркологический центр людей, попавших в наркозависимость. А потом опять пошёл рекламный блок, типа посетите местный крокодиляриум (не люблю крокодилов) и прочая пустая для меня информация. Эта назойливая звуковая реклама стала изрядно досаждать мне, о чём я и сказал моему другу.
– А ты не слушай, – спокойно ответил Миша. – Я уже привык, так вообще не замечаю.
– Ладно, попробую, – пробормотал я.
Мы пошли дальше в сторону видневшейся невдалеке часовни, возвышавшейся фигурчатой постройкой над нижней набережной, куда мы неспешно продвигались.
“Откуда она там чуть ли не на берегу?” – удивился я про себя.
По пути, пройдя мимо заброшенных причалов, стоявших на полу-изъеденными ржавчиной сваях, я обратил внимание на множество чаек, сидевших белыми пятнами на длинном низком причале, разбитом волнами в его начале у нижней набережной. Их никто не тревожил, поскольку проход на причал был закрыт со стороны моря металлическим ограждением – зелёного цвета забором из толстой проволоки – и его основание было повреждено, очевидно, волнами, постоянно бившим в него снизу при сильном волнении. Ну, а сегодня море было, как озеро— тихое и спокойное.
– Много чаек в порту, значит, много рыбы здесь, – пояснил Михаил.
Я сфотографировал этот причал, так сказать на память – мне интересно потом будет сравнить эту фотку с тем, как здесь всё изменится в будущем (я уверен, в лучшую сторону). И цель моего, столь подробного описания ялтинской набережной, которую я видел сейчас опять во второй раз в жизни, было стремление сохранить в памяти то, как она выглядела сейчас, летом 2018 года.
И маленькое отступление – ведь потом, через годы, я опять побываю в Ялте, но это – другая история, о которой, я, быть может, как-нибудь расскажу. Всё течёт— всё изменяется, и всё реально потом изменилось в Ялте и, смотря на эти фотки уже в будущем, мне и самому было интересно восстановить в памяти или просто сравнить Ялту сегодняшнюю, ставшую в том Будущем, о котором я пока не могу говорить, Ялтой ушедшего прошлого. Ну, да не буду забегать вперёд.
Скажу лишь, что все дальнейшие события, в невероятном круговороте которых я потом так неожиданно оказался, были лишь своеобразной прелюдией в моей подготовке к встрече с Неведомым, которое я никоим образом и представить себе не мог, отдыхая и не подозревая о том, что же потом случится со мной в таком безмятежно-комфортно начавшемся отдыхе в Ялте!
А пока что, мои первые, самые яркие и свежие впечатления, требовали именно такого подробного описания. Ведь это был мой первый день отпуска в Ялте, которая мне так нравилась во всей своей красоте её природного окружения: с её морем, горным лесным ландшафтом, зеленью, климатом и настоящим жарким летом. Вообще-то говоря, проводя здесь свой первый, полный день в Ялте, у меня было ощущение какого-то дежавю. В моем сознании возникали обрывки воспоминаний из уже такого далекого для меня моего прошлого пребывания в Ялте с родителями. Но на этот раз с другими, яркими ощущениями, и мне здесь всё так нравилось и радовало глаз.
Я по-новому ощутил красоту природы этого южного уголка Крыма и, главное, обилие роскошных, цветущих, южных растений с их незнакомыми мне цветами и пахучими запахами, начиная от глянцево-зелёных магнолий, круживших голову тяжёлым пряным ароматом своих крупных, нарядно-белых цветов, желтовато-блеклых метёлок цветущей бузины и гранатово-бордовых нарядных, наклоненных свечей турецкой сирени, до ленкоранских акаций с их красивыми, ажурно-шелковыми, метельчатыми розовыми зонтиками соцветий, густо расположенных среди узорчатой, тёмно-салатовой листвы. И нежной фиолетовой синевы глициний, свисавших нарядными цветочными гроздями среди тёмно-зеленых листьев на будто иссушенных, сероватых стволах. Не говоря уже о бесконечном количестве разнообразных декоративных цветов и кустов пышных красных и жёлтых роз – всё это говорило: ты на юге, радуйся жизни, отдыхай! Ты это заслужил.
Ну, во всяком случае, я воспринимал мой отпуск в Ялте именно так. Я заработал в своём банке право на такой отдых (и даже на более лучший), но меня здесь всё устраивает! И в предвкушении будущих приятных моментов, дружеских посиделок и поездок по Крыму с Мишкой и романтических знакомств с местными барышнями меня охватила лёгкая эйфория. Правда, я тут же вспомнил опять о партенитской скромняшке “белоснежке” …
Поймите меня правильно: я же нормальный молодой человек. Замечу – неизбалованный деньгами и не баловень судьбы. Неравнодушный к девчонкам. Жизнелюбивый, любознательный и начитанный. Проучился 4 года в институте истории мировой экономики и технологического развития, получил диплом экономиста, и повезло с банком. И вот работаю, зарабатываю и не жалуюсь – у меня всё ОК. Да и друзья у меня хорошие. С плохими не дружил бы.
У меня явно было хорошее настроение и эти, и прочие подобные приятные мысли просто непрерывно лезли в мою голову. Юг, солнце, красивые люди вокруг меня (главное, девушки!) – и всё это на фоне пышной южнобережной природы!
Впереди нас раздалось очередное объявление – на этот раз из репродуктора с правой стороны – там, впереди за кафешкой, прямо под набережной, находилась билетная касса. Мегаватный голос из репродуктора предлагал совершить морскую прогулку до мыса Ай-Тодор на пассажирском катере с поэтическим называнием “Эол” и осмотреть замок “Ласточкино гнездо” на скале “Аврора”. Тут же, у длинного изогнутого причала, ограждённого высокой защитной стенкой, стояло два однотипных белых прогулочных катера метров 30 в длину каждый. И здесь, рядом с кассами, высилась та самая небольшая красивая каменная часовня, увенчанная крестом. Она стояла прямо рядом с пляжем, на котором нежился, загорая, народ, купаясь рядом с каким-то непонятным ручейком, вытекающим, по всей видимости, из местной канализационной системы.
Я удивленно смотрел на всё это, но меня больше заинтересовала эта часовня. На вопрос, как и что, Мишка рассказал мне историю создания этой часовни и о печальной судьбе парохода “Армения”, который был потоплен немецким торпедоносцем на траверзе Медведь-горы.
По его словам, (а он читал много разных материалов на эту тему) это произошло 7 ноября 1941 года около одиннадцати часов утра…На борту этого транспорта, под завязку заполненного пассажирами, в том числе из местных жителей, отправляемых в эвакуацию на Кавказ, было около 7 тысяч человек. Просто страшно представить всю эту картину… Из всех пассажиров спаслось лишь несколько человек.
Услышав эту историю, у меня испортилось настроение. Я погрустнел, думая о тех людях и сопереживая с ними и той давней трагедией.
– Никогда не слышал об этой “Армении”, – наконец сказал я, когда Мишка закончил свой рассказ. – Почему же такая информация является столь малоизвестной? Это же часть истории нашей страны!
– Времена такие были раньше, – уклончиво ответил Мишка. – Но после 90х всё изменилось. И пошла информация об этой трагедии на море. Может, ты просто не интересовался этой темой. Да и просто не знал. Вот поэтому, и для этого, для памяти о тех людях, здесь у моря (а не на пляже, как ты говоришь), была поставлена эта часовня в 2009 году.
Я посмотрел опять на всех этих купающихся и загорающих людей, беспечно отдыхающих напротив этой часовни, и подумал, что многие из них ведь так и не удосужатся хотя бы зайти внутрь этой маленькой часовенки…
Ладно, не буду морализировать. У каждого своё видение и понимание добра и зла в этой нашей будничной жизни.
Мишка, поняв моё состояние, пошёл по маленькой крученой бетонной лесенке наверх часовни, но не стал почему-то заходить, приглашая меня рукой самому зайти внутрь. Он остался стоять на крохотной площадке перед входом в часовенку, а я зашёл внутрь малюсенького помещения с иконами по стенам. Здесь никого не было, кроме служительницы – женщины в светлом платке на голове. Она стояла напротив небольшого алтаря с зажженными свечками, читая в тишине молитвослов.
Всё мое веселое, беззаботное настроение куда-то улетучилось – я стоял здесь в тишине, думая о тех пассажирах, людях…и, невольно, вспомнил моего деда – ветерана ВОВ. Он был оптимист и весельчак-балагур по жизни, и знал кучу прибауток и присказок, которое словно въелись мне в память с тех моих детских лет.