Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Книга четвёртая. Вспомнить будущее

Слегка отдышавшись и немного придя в себя, я был вынужден констатировать тот факт, что организм мой ещё слишком слаб не только для «подвигов» на любовном фронте; но и для загородных пикников. До тех приятных мгновений мне было ещё, ох, как далеко.

– Кого я вижу?.. Фраерок?.. Век воли не видать, ведь это ты!..

Я вдруг заслышал чей-то удивлённый голос, а подняв свой взгляд, увидел мужчину в больничной пижаме.

– Чё?.. Не узнал?.. Да, ведь это я. Бес. Помнишь конец декабря, СИЗО?

– Какое ещё СИЗО?.. – переспросил я. – …Извините. Но я почти полгода прибывал в коме.

– Парнишка, хорош «валять дурака». Ведь мы вместе на нарах парились. Я б узнал тебя из тысячи. Потому как, именно твоя сучка и «накаркала» мне цирроз печени. Ну, вспомнил?

– Нет… – ответил я коротко. – …Ваше лицо, мне как будто знакомо. Но не более. Если не трудно, то подскажите: где, когда и при каких обстоятельствах мы могли с вами встретиться?

Вообще-то, я сразу узнал в данном мужчине прожженного зека, подсаженного ко мне в камеру. Однако сейчас, мне хотелось услышать версию несколько отличную от той, которую в течение последнего месяца, уж очень упорно и настойчиво пытались мне «впихать» абсолютно все. Потому и корчил я из себя полудурка, поссорившегося со своей памятью.

– Корешок, ну хватит… – Бес перешёл на умоляющие тона – …Отбить абсолютно все мозги, менты тебе просто не могли. В твоей черепушке обязательно должно было хоть что-то остаться. А ну, давай вместе и по порядку… – он решительно присел рядом, показывая всем своим видом, что готов потратить на меня сколь угодно времени. – …Зёма, пошевели извилинами и припомни, за что тебя повязали? Вспомни, как мусора шили тебе убийство. Хотя, нет… Начнём с более простого. Бабу свою, помнишь?.. Ну, ту, что явилась в нашу камеру среди ночи.

– Не-а… – мне пришлось отрицательно покачать головой. – …Я и камеры-то никакой не помню.

– Что ж ты, за бестолочь? Ума не приложу, как можно забыть СИЗО? А, впрочем, в этом, наверняка, есть определённый кайф… – Бес в нетерпении заёрзал на скамейки. –…Ладно. Если не помнишь, так и чёрт с ним, не помни… Уж и не знаю, что они с тобой делали и в какую часть головы тебя пинали, да только я, гадом буду, но заставлю тебя вспомнить.

Слушай сюда и по-новому запоминай то, что с тобой произошло. То есть то, о чём я сейчас буду тебе говорить. Быть может, именно этаким макаром мне и удастся разбудить твой мозг.

Короче. Меня подсадили в твою камеру, дабы я: не мытьём, так катаньем – но принудил тебя взять на себя убийство какого-то бугра. Ну, а после… Я должен был кончить тебя в той же самой камере, инсценировав самоубийство. Вертухаи утюжили тебя по полной программе. Мне лишь оставалось влезть в твою душу, и слегка поднадавить. Однако ночью в нашу «хату» вломился призрак.

А теперь, самое важное. Я был свидетелем того, как эта бестия пообещала тебя спасти. И как я ныне вижу: слово она своё сдержала. Коль ты здесь, на свободе, а не на кладбище или где-нибудь под конвоем в заполярных лагерях.

Тебя она выручила, а мне напротив, беду накликала. Христом-богом прошу тебя: помоги! Попроси её снять с меня это дьявольское проклятие.

До отведённого ею срока остались считанные дни, а я совсем не хочу помирать. Уж ты, корешок, постарайся; разыщи её и сообщи ей обо мне.

Запоминай. Зовут меня Германом Лобовым. По блатному Бесом. Всё жизнь за тебя молиться буду; любому глотку перегрызу; останусь при тебе, как цепной и верный пёс, как распоследняя «шестёрка»… – и тут на глазах зека вдруг навернулась крупная слеза.

Забегая вперёд, могу сказать о том, что на всякий случай я перепроверил информацию бывшего сидельца. В регистратуре мне подтвердили: Герман Лобов действительно значится в списках амбулаторных больных, с тем самым циррозом, о котором давеча заикнулся Бес.

Увы, но сама жизнь стала для меня таковой, что абсолютно никому я уже не мог верить. Не только «на слово», но и под самой жуткой клятвой.

После разговора с Бесом, пожалуй, впервые за последний месяц я обрёл-таки кое-какое душевное равновесие. Всё, как будто, встало на свои места. Наконец-то я нашёл серьёзное подтверждение тому, в чём я и сам был изначально уверен.

Живой зек, знающий о моём пребывании в СИЗО – это вам не пустой трёп о каком-то там, невольно услышанном разговоре в бессознательном состоянии.

И самое главное: я его узнал. То есть, это был реальный, а вовсе не выдуманный персонаж моего бреда. Живой свидетель событий, которые произошли со мной уже после того как меня, якобы, сбил бандитский «Джип».

Согласитесь. Не мог же я, право, находиться в двух местах одновременно. В СИЗО на нарах вместе с Бесом, и на больничной койке в реанимационном отделении. И даже если допустить невероятное… Имею в виду ту фантастическую версию, при которой в следственный изолятор отправилась лишь моя душа (то есть, мой бесплотный дух), то каким-таким образом сумел бы увидеть, а потом ещё и узнать меня этот зек? Ведь материализоваться, в отличие от того же Магистр, моя духовная сущность ещё не научилась.

«Да и какие, к чёрту, тут могут быть материализации? Как день ясно: я был в том СИЗО. И это уже не предположение и не гипотеза, а неопровержимый факт, от которого смело можно будет отталкиваться в своих последующих логических размышлениях…»

Однако теперь, принимая вышеизложенное за истину в последней инстанции, передо мной вставал очередной, не менее острый вопрос: кто придумал, и кому была выгодна эта жуткая ложь о том, что пострадал я именно в ДТП?

Ведь абсолютно все окружавшие меня люди: от санитарки до моих друзей, в один голос утверждали, будто бы мои воспоминания, не связанные с той декабрьской аварией, не более чем плод моего бессознательного бреда.

«Хрень, какая-то выходит… – размышлял я чуть ли не вслух. – …Совершенно незнакомые между собой люди, ни с того, ни с сего, вдруг вступают в один общий сговор. А как иначе, если все они талдычат мне одно и, то же.

Похоже, теперь мне и становиться понятным, зачем нужно было той же Ленке заводить чересчур дружеские взаимоотношения с медсёстрами и врачами. А Борька?.. С чего это вдруг, он принялся расспрашивать меня о секретарше? Причём, в едва ли, ни самых интимных подробностях. Тогда как до больницы, он не имел о ней ни малейшего представления. Вывод напрашивается сам собой. Все они, теперь знают друг друга.

Скажу больше. Вовсе незнакомые люди, могут так скоро подружиться лишь при одном условии. Когда объединяет их некая единая цель. Некая общая сверхзадача.

Теперь переходим к следующему вопросу. С какой именно целью, был предпринят данный, всеобщий заговор?

Не спорю, бывают такие исключительные случаи, когда узкая группа лиц просто вынуждена лгать сообща. Предположим, если человек безнадёжно болен. Как говорится: эта ложь во благо умирающему. Однако данный пример, уж точно, был вовсе не обо мне. Потому как я, заметно шёл на поправку, и причин для волнения не было никаких. Более реальной мне сейчас видеться несколько иная версия. Быть может, учитывая серьёзность полученных мною травм, до поры до времени меня решили не беспокоить и не расстраивать излишними подробностями из моего прошлого.

Сославшись на ДТП, случившееся задолго до мистических событий, они сузили мои временные рамки, дабы не возникало и повода для объяснений необъяснимого. Отсюда и моя нынешняя одноместная палата, сама по себе ограничивающая моё общение с посторонними и вообще, с каким-либо внешним миром…

Да только ребята, похоже, слегка просчитались. Не сумели они предотвратить моей случайной встречи с бывшим сокамерником, который оказался вне общей темы. Тут-то и начал рушиться их «карточный домик» всеобщего обмана. Если мои предположения верны, то из круга возможных «заговорщиков» следует вычленить самое «слабое звено». То есть того, на которого мне можно будет реально поднадавить или припугнуть, после чего, и вывести того на чистую воду…»

И этим самым хрупким «звеном» в компании заговорщиков, бесспорно, являлась Елена. Во-первых, она девушка. Мужики, те уж точно, как партизаны будут молчать до последнего. Во-вторых, она всё ещё была моей подчинённой. При случае (на правах начальника), на неё можно было и «круто наехать», припугнув увольнением. Ну, и в третьих. На сколь мне было известно, она уж давно не ровно ко мне дышала. А посему, при чрезмерной упёртости девушки, можно было сыграть и на её искренних чувствах.

«Ничего, детка, тут не поделаешь. На войне, как на войне. Ты сама выбрала противоположный, то есть, вражеский окоп».

Итак, у меня уже имелся определённый план дальнейших действий. Имелась и предполагаемая «жертва». Располагал я и кое-какими рычагами для получения необходимых мне сведений. Оставалось лишь дождаться того часа, когда Леночка соизволит нанести мне очередной визит.

Как ни странно, но девица (будто предчувствуя мои, не совсем дружеские намерения) не появилась в больнице ни в этот день, ни на следующий. Её не было целую неделю.

За данное время, я не только успел перегореть, но ещё и остыть. Эмоции схлынули и острые вопросы, которыми я намеревался сходу «пригвоздить» даму к стенке, постепенно потеряли свою актуальность. Вполне возможно, что это было и к лучшему. Ведь теперь, я мог вести беседу с трезвой и холодной головой. Как никогда, мог быть хитрым и расчётливым. Однако я вовсе не мог предположить, в какую невероятную и совершенно неожиданную сторону может развернуться та предстоящая «беседа по душам»; как изменит и повлияет она на ход дальнейших событий. Но об этом, чуть позже.

Глава 4

Итак, прошла неделя с того самого дня, как я встретил Беса и как открылись мои глаза на кое-какие «подводные течения». Признаться, я уж начал терять всякую надежду на то, что Елена когда-либо вообще соизволит посетить мою палату. Ведь всё это время, её мобильник был непременно «вне зоны доступа». Да, и каким-либо иным способом, она так и не обозначила признаков своего существования. И, чёрт побери, невольно я даже начал по ней скучать, переживать за неё. Мало ли, что могло с ней приключиться. А, кроме того, мне отчего-то всерьёз стало её не хватать.

Однако Лена всё же пришла. Точнее, впорхнула в мою палату, переполненная каким-то особым оптимизмом и хорошим настроением. Чего никак нельзя было сказать о моём собственном внутреннем душевном состоянии.

Мысленно, я представлял и переигрывал данную встречу: если не сотни, то уж точно не меньше десятка раз. Потому и считал себя к ней полностью подготовленным.

Как ни в чём не бывало, спокойно и главное с вполне дружеской улыбкой, я привстал со своей больничной койки.

– Ну, здравствуй. Рассказывай: где пропадала и почему не звонила, – полушутя обратился я к тому «источнику оптимизма».

– Извини за то, что не предупредила… – устраиваясь рядом, она совершенно не спеша приступила к своим объяснениям. – …Вызвали в Москву, на совещание директоров сервисных центров. Факс пришёл слишком поздно. Потому и не успела я заехать к тебе в больницу, не успела и перезвонить. Сразу помчалась в аэропорт.

– И что ж там было такого интересного? – я задал очередной вопрос, как бы, между прочим. В действительности, мне кое-как приходилось сдерживать свой гнев. Уж слишком много моих директорских полномочий, она самостоятельно себе делегировала. Тем более что сам я, никогда не позволял себе столь дорогостоящих, весьма продолжительных и, по сути, полностью бестолковых поездок.

– Всего понемногу. Для меня, вообще, всё было интересным. Ведь я впервые посетила столицу. Погуляла по Красной Площади, по Арбату, съездила на экскурсии, бродила по магазинам, ходила на спектакли…

«И заметьте, всё эта культурно-развлекательная программа за чужой… То есть, за мой личный счёт… – раздражённо подметил я. – …Интересно было бы сейчас взглянуть на её авансовый отчёт и командировочные расходы.

А впрочем, не лишним будет проверить и вообще, весь её бухучёт за последние полгода. Не вогнала ли меня, это миловидное создание, в долговую яму? Быть может, и ухаживать-то за мной она подрядилась лишь ради того, чтоб загладить свои финансовые прорехи. Рассчитывала на то, что не поднимется директорская рука на девушку, фактически выходившую и поставившую его на ноги.

Хотя, чего мне переживать? Кажется, совсем недавно я собирался сделать этой барышне предложение. Вот и будет у меня возможность (ещё до свадьбы) проверить, какая хозяйка из неё выйдет. Неисправимая транжирка, либо расчётливая экономка, которой с чистым сердцем можно будет доверить наш семейный бюджет».