Кошмар на улице Мудрологов

Сплетались там в мерцаниях огней.

Над головой жемчужной Андромеды

Чертил круги сверкающий Персей.

В себе тая все летописи мира,

В ночах светясь внемирной красотой,

Златыми пчёлами расшитая порфира

Струилась с плеч Ионии святой.

После завершающего аккорда стихов они встретились глазами, и, я в этом уверен, именно тогда был зачат мой отец. И кому какое дело, что их тела встретились только спустя несколько месяцев и то, что они обвенчались в православном храме, но так никогда и не оформили свои отношения в гражданских канцеляриях Парижа и, то, что в тот же год их перестали считать мужем и женой – дед навсегда уехал в США.

Моя бабушка была русской дворянкой. Не была она графиней, не была герцогиней и даже не была баронессой. А была она простой русской дворянкой, чей род официально начался в 1054 году, когда одна из дам свиты дочери русского князя, Ярослава, вышла замуж за французского шевалье. Потомки их союза, уже при князе Данииле Галицком вернулись на Русь (этот князь правил на самом Западе русских земель, одно время даже был королем). В 1920-ом году потомки французского дворянина и свитской дамы королевы Франции Анны Ярославны, сильно обедневшие, но не потерявшие дворянства, вернулись во Францию бросив свое последнее имущество по дороге из Коктебеля в Севастополь.

Дед, прожил с бабушкой во Франции около года, едва не попав под депортацию всех русских в Советы. Бежал в США, женился там, на девке из Деневера, да и не вернулся во Францию – стрела настигла свою львицу. Бабушка воспитывала моего отца сама. Дед приехал во Францию лишь на мое рождение и рассказал свои эпопеи… на диктофонную пленку и передал моей бабушке. Так и знаю я своего деда – по голосу из магнитофона, по паре фотографий и по зачитанному сборнику «Anno mundi ardenti» 1916-го года выпуска, где было много стихов о Париже и очень мало о любви. В этой книжке самым зачитанным, исчерканным вдоль и поперек стихом был:

Париж, Царьград и Рим – кариатиды

При входе в храм! Вам – солнцам-городам,

Кольцеобразно легшим по водам,

Завещан мир. В вас семя Атлантиды

Дало росток. Пророки и друиды

Во тьме лесов таили Девы храм,

А на реке, на месте Notre-Dame

Священник пел заутрени Изиды.

Париж! Париж! К какой плывет судьбе

Ладья Озириса в твоем гербе

С полночным грузом солнечного диска?

Кто закрепил на площади твоей

Драконью кровь волхвов и королей

Луксорского печатью обелиска?

Бабушка говорила, что после отъезда деда, она не читала этот сборник ни разу. А лишь бережно хранила его и передала книжицу мне такой, какой оставил ее окуренной страстью, пеплом и жаром Новой Эры 1945-ый год.

Кстати, мой папа реализовал траекторию своей доли романтики по образу и подобию дедушки. Но не в Европе, а в Африке, в Заире. Тогда он уже был офицером Иностранного легиона. Но гены пальцем не сотрешь. Несмотря на послужной список, попал в какую-то невнятную историю. Сбежал из-под надзора. Встретил мою мать, подарил мне жизнь и исчез. Говорят, что теперь он живет где-то в Центральной Азии, после того, как прослужил в диких гусях почти все 80-ые.

Моя маман была союзом африканки и белого колонизатора, о последнем мне вообще ничего не известно. А сама маман была родом из семьи потомственных шаманов. Со мной на руках она пробралась во Францию, нашла бабушку (видимо папа постарался: снабдил документами и деньгами; да и маман была, судя по рассказам бабушки – яркой, энергичной, пробивной и весьма недурственно образованной женщиной). Эти две дамочки добились для меня французского гражданства.

(И даже официального признания за мной герба и фамилии дворянской линии бабушки. Было в ее роду такое право передавать женщиной своему сыну или внуку дворянство в случае неравного барка, но только один раз. Право было даровано еще в восемнадцатом веке за особые услуги королю Франции одному из ее предков русско-французскому дворянину-дипломату. Этим правом и воспользовалась бабушка первый и последний раз в истории династии, таково условие привелея – разовая акция, так сказать).

После торжественного введения меня в дворянский статус и обретения мною прав на французское гражданство, маман исчезла из моей жизни, умотав обратно в Заир, где и сгинула в горниле гражданской войны.

Скоро и мы с бабушкой покинули Францию. Пожили в Греции. А в 1991-ом переехали в Болгарию, затем в Сербию, потом в Россию. Где я и похоронил потомка благородной дамы из свиты дочери князя Ярослава и французского дворянина. В итоге я получил философское образование в России, устроился преподавателем философии и был выгнан из одного приморского университета. Вспомнил о своем французском гражданстве и после всех мытарств вернулся в Париж, изрядно подзабыв французский, но неплохо освоив славянские языки плюс испанский, который выучил за три месяца после пьяного спора со своим приятелем на склонах гор, которые тамошние аборигены зовут яйлами…

Все это было бы не так смешно, если бы не было правдой.

ВЛАСТЬ (Август).

«Именно потому, что вы этого сделать не можете,

вы обязательно это сделаете».

Георг Шопенбарг

Я ненавижу диалектику! Почему? Да очень просто. Любой начальник, коль он уж проник в сферы началия – диалектик на уровне эксперта. Он не может удержаться на своем посту, если не будет талантливо обращать препятствия в трамплины, а свои трамплины в препятствия для других. Он должен это делать затейливо, со вкусом, но естественно и элегантно. Ибо в противном случае, какой же он начальник? Так, случайный посиделец на директорском кресле. Его очень быстро превратят в трамплин могучие диалектики-коллеги, или же, если повезет, в барьер для иных бедолаг. Доказательства? Это элементарно. Скажем, есть субъект «Д», начальник для субъекта «Б». Последний должен сделать процесс «С», в результате которого «Б» получит награду, а субъект «Д» подтвердит свои качества организовать работу «Б». Любая формула началия кривится от такого подхода. Его идеал: «Б» делает процесс «С», в результате которого «Б» получает замечание (оргвыводы, наказание), а субъект «Д» – награду и подтверждение своих качеств организатора. При этом «Б» должен продолжать работу над процессом «С» с целью его дальнейшего продвижения, или же получить задания на не менее важный процесс «К». «Б» – не идиот. Он понимает, что «Д» отберет награду, но все равно, качественно и талантливо делает процессы «С», «К»… Почему? В силу организованной «Д» системы диалектического диктата.

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Aвва Oтче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.