Кошмар на улице Мудрологов

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить – не поле перейти.

К чему это я? Близка осень, а значит снова пора на работу в систему диалектического диктата нашей кафедры.

БУМАГА И БУКВЫ (Сентябрь).

«Документ в философии штука особенная, мало с чем сравнимая,

ибо она, штука, близка к шутке, хотя от него –

документа, любой философ впадает в сарказм плача».

Якоб Шоу

Преподаватель в университете (Институте, Высшей школе) не может быть ученым, вернее, может, но тогда он не преподаватель. Ибо, что есть спрашиваю я Вас, преподаватель? А есть он биомыслящая машина, предназначенная для передачи информации. Взял мыслишку у такого фрукта как Р. Декарт и передал его разгильдяю-студенту Анри Клошару. Взять свою мыслишку? Увольте, это методически не корректно. Кто Вы и кто Декарт? Смешно даже и сравнивать. И потом есть учебник, рекомендованный к изучению. А Вы кто? Учебник? Очевидно, что нет. Может, хоть какой-нибудь завалящийся Платон? Абсурдно и помыслить, а значит будь добр брать мыслишку у Декарта. Это конечно, если ты толковый и яркий преподаватель, а если банальная посредственность, то можешь черпать мысли и просто из учебника.

«Сами напишите учебник» – резко советуют правдецы. Можно и написать, но что за текстики туда поместить? Свои собственные? А кто ты такой, чтобы говорить о познании не так, как это УЖЕ кто-то сделал? Это ведь опять таки методически некорректно. И далее камарилья со звоном и кровососущими налетами начинается по новой.

«Ну, так наплюй», – посоветует улыбчивый интеллектуал, – «СТАНЬ ученым с мировым именем». Прекрасно, скажешь ты, – просто чудесно. Но, собственно, как стать? Перестать преподавать? Уйти с работы? Нет. Надо все-таки совмещать. А как? Шесть часов сплошные лекции и семинары, час, полтора работа в студенческом коллективе и с Альтер-эго этого коллектива (всякие там тесты, контрольные, рефераты). И что в остатке? Где те часы сосредоточения, надобные для впитывания реальности чужих идей, где те часы напряжения, ведущие к рождению твоей мысли, где те часы, рождающие литую, звонкую фразу – секущий удар твоей мысли в емком и полном предложении?

Замете, что речь идет пока лишь о технологии рождения текста. Я даже не считаю возможным упоминать о таких безделицах, как систематическое знакомство с новейшими разработками по твоей теме, общение с коллегами из других регионов, апробация идей и текстов в форме конференций, статей и монографий. Совместимо ли это? Да, если ты не преподаватель, а его лицемерная тень: лекции за тебя читает молоденький кандидатик на должность, семинары ведет аспиранточка, контрольные проверяет лаборант, отчеты пишет запуганный коллега. Красота! Ах! Да! Надо в год написать еще около 4000-4300 страниц отчетов, планов, методичек, рабочих программ, программ семинаров, рекомендаций по самостоятельной работе, рекомендаций по введению рейтинговой системы оценок, лекционных программок и иных документов, документиков и документищ, имя коим – легион.

Нужно написать, обсудить с шефом, переработать, обсудить с шефом, обсудить на заседании кафедры, доработать, утвердить на кафедре, утвердить в институте, откорректировать и снова утвердить в институте, затем получить новую форму, переработать, обсудить, доработать, утвердить, получить замечания, уточнить, переформулировать, обсудить, доработать, утвердить… а после начать процесс совершенствования сделанного. И так по каждому документу в отдельности. И не приведи господи, не сделать. Это повод к замечанию, предупреждению, взысканию, лишению премии, штрафу и увольнению. Так и хочется сказать вослед поэту, который не раз бился с бездушным бумажным тайфуном:

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу хода нет.

Тёмный лес и бе?рег пру?да,

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду.

Будь что будет, всё равно. …

Если ты преподаватель – век тебе горбатиться над бюрократическим пипифаксом, а если ты ученый, весь этот чернильный шторм будет испытывать на себе подчиненные или подавленные тобой кафедралы. Впрочем, вру. Если ты одинокий, стареющий мужчина, с хорошим окладом и тягой к величию – наплевать. ТЫ осилишь и глыбы методичек, и потянешь науку. По-честному потянешь, выбивая своим одиночеством зубы у вурдалаков высшего образования. Но если ты одинок ради науки, то это значит, ты кинул в пасть знанию своих нерожденных детей и лишил счастья прекрасную женщину, так и не ставшую тебе женой? И все это ради того, чтобы студенты хором повторяли ТВОИ мыслишки, а не зубрили текстики Декарта? Ну не смешно ли?

Все так, все так, однако же, причем здесь философия? Ведь все сказанное касается науки и ученого? А каково философу и философии? Вот здесь то и начинаются пляски двоечников на трупах великих, в том смысле, что начинается истинная философия, которая всегда мать невежества.

ВЛАДЫКИ ЗАПЯТУЛЕК: Запятун

[3 - Однажды в Париже.]

"Это был не юмор мыслей, и даже не юмор слов;

это было нечто куда более тонкое – юмор знаков препинания…".

Сомерсет Моэм.

Я продолжал работать над книгой о пунктуации, которая стала настоящим препинанием в моем творческом беге. Отрывок, который наиболее понравился Луи Ришару и за который он премировал меня 5 тысячами евро.

Б

ез грифа "Запятулек" отныне ни одна рукопись не могла быть подана на ученый совет. Ни одна и не подавалась. Все тексты регистрировались и как не имевшие грифа Запятулек оседали в бездонных архивах наиученейшего учреждения, без какого либо дальнейшего движения. Иногда Запятульки высказывали свое саркастическое мнение о способностях авторов к расположению знаков препинания по установленным стандартом на строго ограниченном пространстве листа, но чаще просто не заглядывали в рукопись. Да. Последнее становилось уже не просто частым явлением, а стандартной процедурой. Так, например, вполне официально уже несколько месяцев Наинаучнейшее и Наитехнологическое совещание Запятулек не собиралось вовсе. Запятулькам было не до визирования, грифирования и любого другого рецензирования презренных текстиков таких мелких и смешных авториков. У них, у запятулек, образовалась эпическая проблема с хвостиком.

То, что рукопись не может быть достойна внимания, если количество запятых ошибочно увеличено или уменьшено, знали давно и прочно. Но вот хвостик! Как оказалось в ходе сложнейших наинаучнейших изысканий никому не может быть интересна мысль автора, его умозаключения, гениальный (не побоюсь этого эпитета) подход к теме и ее раскрытие без строго регламентированногго диаметра, формы и протяженности хвостика. Запятулек заштормило проблемой.

Наиглавнейшая, а, следовательно, наиученейшая запятулька наиответственейше заявила: «Мы ошибались!! Разве проблема формы хвостиков запятых идет хоть в какое-нибудь сравнение с простым количеством запятых!!? Мы следили за высоким качеством рукописей не по тем параметрам, совсем не по тем. Это же рукопись! Владение рукой – вот, что важно! А владение мозгами в обществе "Запитулек", как вы хорошо знаете – не приветствуется. Да это и понятно, где мозг не видно, а где руки и откуда они растут заметно (хотя есть варианты…)…

– Вы на верном пути, – сказал Ришар. – Ваши наблюдения над киборгами важны как сами по себе, так и в контексте проблем запятых. Если не мы, то кто станет на пути невежества?

КИБОРГИ (Октябрь).

«Электронный мерзавчик – это то, при помощи чего

современный студент думает.

Это его «мозги в кармане». Я изъясняюсь непонятно?

Что поделать, ведь мои мозги, пока еще у меня в голове,

а, значит, они не настолько просты,

как мерцающий экранчик айфона и до них еще надо добраться»

Бэйл Гейнц

Я снова в своем маленьком кафе в Париже. В том самом, которое бытийствует в обрамлении старого парка. Оно отличается от несколько вычурного Le Petit Poucet, большей простотой и отсутствием городской застройки. Пью маленькими глоточками раскаленный кофе и смотрю на мелкую морось, красиво оттеняющую багрянец деревьев парка. Внезапно прихожу к выводу, что студент может вполне спокойно кушать бутерброды во время лекции или позволять себе пятнадцати минутные опоздания. И дело не в том, что это происходит (такие случаи бывали и раньше), дело в том, что студент считает это естественным и нормальным: «А как же было не опоздать, – удивляется студент современный, – ведь я КУШАЛ (!), или вы хотите, чтобы я голодал? (!!), это ведь вредно (!!!)». Факт влюбленности в свое тело, почтение перед своим желудком и витальными потребностями (помнится, еще лет 10 назад отпроситься в туалет, было не то, чтобы нельзя, но как-то стыдно, не совсем прилично, ибо нужно было раскрыть некоторый аспект своей биологии, скажем так, интимного плана). Сейчас это норма. А как же иначе?! Ведь ТЕРПЕТЬ ЭТО ВРЕДНО. Этикет в этом случае играет очень показательный характер. Читая дисциплину «Этика французского Бизнеса», а также курс: «Человек и его потребности», я со студентами не раз и не два проводил тренинги, где обращал их внимание на столь странное отношение к своей, студенческой телесности. Студенты смущались, исправлялись. Понимаете? Нужен тренинг, несколько лекций, и семинаров, чтобы студент стал «фильтровать» свое поведение, чтобы начал осознавать, где рычит инстинкт, доставшийся от животных родственников, а где находится сфера Человеческого… Раньше это было понятно студенту без всяких тренингов. Мое «Я» – хозяин моих биологических инстинктов. Сейчас это «Я» находится в каких-то зеркальных лабиринтах вполне сформировавшихся рефлексов: «Тело все – душа (читай: человеческое, умственное, духовное и прочее) – ничто».

И это признак отнюдь не низкой культуры или слабого воспитания в школе. Нет. Мне видится, что это маркеры принципиально нового даже не мировоззрения, а форм бытия. Извините, мои воображаемые слушатели, которых я создал сейчас в этом кафе (не считать же за таковых столики, капельки дождя и гарсона), за последний философский термин. Но именно бытия, или, если угодно, существования в пространстве культуры, политики, искусства… студенческой столовой нового поколения младого. Оно не скажу, что лучше поколения десятилетней давности, оно иное. Иное в своих фундаментальных характеристиках, своих основах, а не только в мелочах вроде игр одного «месье» с волосами подружки прямо на семинаре: «А что тут такого? Мы же хотим пожениться?!».

Я делаю еще несколько глотков кофе, зажмуриваю глаза и определяю недавно осмысленный мною феномен как «киборгизацию», о чем с пафосом и заявляю своим воображаемым оппонетам. Ибо киборг это не просто сращенние машины с человеческим телом. Это, прежде всего, мир, замкнутый в определенном теле, это целостный мир – где реальность это реальность, исключительно физическая, предметная. Это реальность, где присутствуют простые запросы и их мгновенное удовлетворение (нажал клавишу, появилась буква «Н» – компьютер не может не отреагировать на нажатие клавиши, так же и в вышеприведенных случаях: придавил… ээээ мочевой пузырь, надо немедленно опорожниться).

Современные же технические средства, активно внедряемые в образование, лишь усиливают киборгизацию молодежи, но уже не только на витальном, но и на интеллектуальном и духовном уровне. Формируя новые слои киборгизированной реальности у студента. Ведь процесс этот сложный и в каждом из нас намешаны слои животного, Человека, некие технические компоненты, определенная стилистика «компьютерного поведения», «геймеровской реакции» на раздражители и т.д.

Воровским движением захватываю пачку салфеток и коряво пишу на них следующее:

«Киборг это:

1. Homo «Studiosus», который имеет четкую и ясную необходимость в тактильной связи с электронным устройством, способным накапливать информацию (смартфон, планшет, ноутбук или, даже, банальный флэш-накопитель). Так, например, при ответе на вопрос преподавателя Homo «Studiosus» совершенно необходимо чувствовать в кармане, прилегающем к телу, вертеть в руках, поглаживать либо сам носитель информации, либо его футляр. При этом даже простой факт наличия в руках носителя информации (обесточенного или попросту не работающего) значительно повышал уверенность студента при ответе. Просьба отложить в сторону смартфон (выключенный!!!) приводил к разбалансировке ответа студента, нервному напряжению и иным формам дискомфорта. Мною неоднократно отмечено, что как только носитель оказывался в руках у студента, его уровень ответа значительно повышался. В том же случае, если носитель оказывался включенным, даже при отсутствии возможности увидеть информацию на экране, ответ вновь скачкообразно улучшался и приобретал ясную структуру.

2. Современный студент – ьне имеет навыков, склонности, умений и мотиваций для накопления знаний с целью их дальнейшей обработки. А значит по образу жизни своего интеллекта он – киборг. Пропуская через себя колоссальные потоки информации, такой биологический киборг при помощи ряда информационных фильтров генерирует нужную ему информацию и в виде сырых, необработанных дайджестов (правда разделенных по общим темам) потоком выдает ее в требуемой форме (устный ответ, контрольная работа, реферат). Мысль об анализе информации, ее синтезировании в новое качество, одним словом, мысль о возможности творческой работы с фактами, построения на основе фактов личной позиции – приводит киборга в ступор, а, иногда, попросту в ужас. Творчество для киборга – это создание структуры, схемы, куда укладываются отфильтрованные факты из постоянно сопровождающего его массива информации».