Набат по сказке

Набат по сказке
Олег Макаревич

У знаменитой писательницы детских книг Снежаны Вознесенской с юных лет была замечательная фантазия, такая, что породила целый воображаемый мир. Мир этот, прошествовав за ней и во взрослые годы, в один момент врывается в обыденную реальность. Сказка перемешивается с бытовыми проблемами, превращая спокойное существование героини в кошмар. Разбираясь, сходит она с ума или нет, писательница не замечает холодную чёрную тень, что следит за ней. Тень кого-то, кто был запрятан в воображаемом мире ещё в далёком детстве…

Олег Макаревич

Набат по сказке

Любая история, что имела место родиться в чьей-либо голове, обладает лишь одним желанием – быть рассказанной. Иначе она канет в небытие и попросту перестанет существовать. Это странно, не правда ли? И немного пугающе. Целые миры могут лишь на миг появиться, взглянуть на Солнце, улыбнуться новой жизни. Вдохнуть полную грудь воздуха, а на выдохе – раствориться.

– 01 -

Богатый внутренний мир

Случилось это давно, даже очень. И как-то слишком уж естественно. Человек родился. Если быть точнее, родилась девочка. Приключилось это в хмурый октябрьский день. Все думают, что ровно в три часа по полудню, но, скажу по секрету – без семи три. И это был её маленький секрет. Её и дежурного врача, который всю свою жизнь стремился к округлениям. Да так, что округлился до неприличия. Но из-за отсутствия весов дома даже не догадывался об этом. И не спасали даже осуждающие взгляды санитарки Клавы, воспринимаемые как неадекватный флирт. Она-то, кстати, и была первым человеком, который серьёзно задумался о том, как назвать родившуюся девочку. Клаве показалось, что идеальным именем для ребёнка станет «Клавдия», и довольная пошла по своим делам. Ей так казалось по поводу каждого ребёнка.

Другой человек, обладающей не менее богатой фантазией, погрузился в смятения с головой. Он до последнего был уверен в том, что участвовал в сотворении мальчика. Даже УЗИ не было достаточно достоверным для того, чтобы переубедить Вячеслава в ошибочности ожиданий. И поэтому заранее заготовленное и горячо лелеемое имя Павел оказалось невостребованным. А Вячеслав тем временем не знал, что ему делать. Но на всякий случай удостоверился у знакомых, что девочку так назвать нельзя.

Мама девочки, изначально напуганная всей этой суматохой и не до конца смирившаяся с ролью матери в девятнадцать лет, получила на руки крошечный комочек жизни и расплакалась. Она не считала нужным называть ребёнка срочно и жила по принципу «Всё придёт само». Дочь сама подаст знак. От слова дочь, пронесшегося в голове Марины со скоростью Токийского поезда метро, замутило. И тут страх, напряжение, всевозможные вселенские эмоции, что испытывают женщины при родах, вылились в обморок.

Так что, даже те, кто и хотел окрестить дитя каким-либо именем, были вынуждены забыть про это и обратить всё своё внимание на Марину. Но, будьте спокойны, с ней оказалось всё в порядке. А наша малышка осталась безымянной. На некоторое время.

***

Зима решила начаться чуть раньше, чем обычно, – в самом начале октября и уже через три дня после рождения девочки. С неба летели очень крупные и редкие хлопья снега, словно это перья, выпавшие из ангельских подушек. Кровать, на которой лежала Марина в роддоме, находилась прямо напротив огромного окна, за которым и происходило сие чудо. Был вечер. Фонари окружили себя рыжеватыми ореолами. Где-то подвывали собаки, а люди, опьянённые красотой и самогоном, от всей бескрайней души выкрикивали песню. Но она была так далеко, что доносилась до палаты, как шёпот.

Муж Марины, всё ещё фрустрированный бесполезностью своих ожиданий, уставший после трёх ночей бессонного дежурства возле жены, отправился домой набираться сил и прятать открытку «С рождением, Паша!». Палата осталась пустой, не считая новорожденной и её матери. В воздухе витало ощущение подступающего морозца и аромат свершившегося чуда. Слегка металлический, с нотками корицы и розмарина. И, конечно же, апельсинов. Марине принесли их не сильно обременённые мыслительными процессами коллеги. Есть девушка апельсины не стала, а Клава с охами и ахами утащила их быстрее из палаты. Но, спешу Вас заверить, аллергиком дитя не стало. А лёгкий апельсиновый запах всё ещё витал в палате, отчаянно впитавшийся во всё, к чему прикасался.

Молодая мама нежно гладила дочь по голове и старалась ни о чём не думать. Да и как тут можно быть сосредоточенной, когда все твои сенсоры атакует настоящее волшебство! А девочка на руках тихонько посапывала и была довольна всем. Теплом матери. Уютом одинокой палаты. И цитрусовым послевкусием. Апельсины теперь будут самым важным лакомством в жизни ребёнка, но мы об этом поведаем чуть позже.

Глаза Марины, опьянённые наблюдаемым чудом, закрывались. Темп сердца замедлился от спокойствия дочки. И вот, девушка погрузилась в сладостную дрёму. То, что она увидела там, будет её личным секретом. А мы и так уже раскрыли с Вами один, а может и два, так что оставим этот в покое. Единственное, что можно сказать без зазрения совести, – он был не менее чудесен, чем та аура, что окружала её до сна.

Мы не засекали, сколько именно продремала молодая мама. Может час, а может и пять минут, но за это время она успела посетить миллионы миров, прожить тысячи жизней и повидать ровно семнадцать с половиной тайн мироздания. Во время созерцания последней её и вырвали в реальность палаты роддома. Это уборщица потушила свет, чтобы Марине спалось лучше. Однако щелчок выключателя был настолько громким, что всё получилось наоборот.

Но это было к лучшему, а почему – сейчас поведаю.

Пробуждённая от калейдоскопа образов, девушка осталась сидеть на кровати, а вокруг нее витало лишь одно слово. Она открыла рот, чтобы поймать его и выдохом произнести. Снежана. Слово обрело смысл и осело в палате вместе с духом ушедших апельсинов. То ли Марине привиделось жуткое царство ледяных игл Снежной королевы. То ли просто начавшийся за окном снег так подействовал на её внутренний мир. Но, в любом случае, это было знаком. Ребёнок на руках пошевелился и приоткрыл свой серый с крапинками зелёного глаз. Второй ещё намеревался поспать.

– Ты ведь Снежана? – Марина наклонилась как можно ниже к своей дочке и прошептала ей это на ухо. Дочка в свою очередь отрыгнула недавно выпитое молоко на халат и улыбнулась.

Это было первой эмоцией, что девочка проявила в своей жизни. Даже рождалась она без криков, как само собой разумеющееся. Словно она только и ждала, чтобы попасть сюда, переполненная вселенской мудростью. Той мудростью, что навсегда запечатлелась на радужках её глаз.

Но Марина даже не заметила желтоватых потёков на себе. Она радовалась вместе с дочкой, что только что выбрала себе имя. Или это имя выбрало себе носителя? Мы этого никогда не узнаем, но зато мы знаем, что в три по полудню (почти), одиннадцатого октября на свет появилась Вознесенская Снежана Вячеславовна.

***

До трёх лет счастье преследовало Снежану по пятам, хотя девочка и не подозревала об этом. Как и любой ребёнок, она просто наслаждалась каждым днём, тем, что есть Солнце, и совсем не пугалась неизведанного. Она мало плакала, чем удивляла всех маминых подружек, дети которых орали, как жертвы в фильмах ужасов. А Снежана думала, что фильм, в котором она живёт, не такой уж и ужасный. Так что незачем зря сокрушаться.

Единственное, что совсем не беспокоило Снежану, но очень её маму – некая отчуждённость отца семейства. Вячеслав старался быть любящим отцом, но так и не смог смириться со своим разочарованием. Он даже потом уже не помнил почему, но ощущал себя временами расстроенным на пустом месте. Однако Вячеслав честно старался сделать и делал жизнь дочери ярче. Как-то раз он нашёл в чулане сачок для отлова аквариумных рыбок с огроменной дырой в сетке. Снежана решила, что это рыбы ночью прорвались в чулан и специально испортили его. А кому, по-вашему, захочется быть выловленным?

Уже собираясь с концами выбросить испорченную вещь, отец призадумался и на миг превратился в Леонардо Да Винчи. Он стал изобретателем. И то, что сотворилось впоследствии, стало самым важным достижением этого мужчины. Не считая Снежаны. Но сам он этого признать так и не решился.

Смысл изобретения заключался вот в чём: Вячеслав убрал сеточку из сачка, налил в старую неиспользуемую, но ещё не отчаявшуюся, кружку шампуня и воды. Понимаете же, чем всё в итоге закончилось? Мыльными пузырями! Множеством переливающихся цветами радуги парящих шаров, чистым детским хохотом и одной фразой, сказанной тихо на ухо. Это были слова от сердца, ради которых мы и живём. И это были слова Марины мужу: «Как я рада, что ты у меня есть».

О раке в те времена не задумывались, и поэтому Вячеслав курил часто и много. Ему нравилось выходить на улицу с сигаретой и представлять, что проблем у него не существует. Что не существует и его. А есть только дым, который мягко растворяется в воздухе. Снежана знала, что папа ходил курить, и пока его не было, утаскивала из холодильника апельсин и начинала яростно чистить его, бегая из комнаты в комнату, чтобы мелкие брызги оросили всю квартиру и оставили за собой аромат, перебивающий запах табака.

Это я сдержал слово и рассказал про апельсины. А теперь расскажу о том, что было после трёхлетия девочки.

***

Вначале был зуд. Снежана проснулась, а рука неимоверно чесалась. Немножко выше локтя. Как последствия комариного укуса, но в наступившем времени года оных уже не летало. Девочка почесала руку, раз-другой. Проблема вроде приутихла. Но так лишь казалось – зуд стал проникать в жизнь, приедаться. Затаился в организме и стал старым другом.

Спустя три дня рука припухла и начала наливаться цветом невзгод. Чесать её уже становилось бесполезно. Мама испугалась, попереживала, поела и повела дочь в больницу. Отец в это время был на работе. Уже из больницы Марина позвонила ему и тот, честно отработав смену, на всех ногах прибежал к семье.

Снежану осматривал молодой доктор, его реденькие усики казались нарисованными неумехой, что было забавным. Нежно, в перчаточках, он блестел линзами очков и ощупывал руку, полную страданий. Покачал головой, щёлкнул пальцем и развернулся на каблуках в противоположную сторону. Он показался девочке волшебником, и после она уже никогда не боялась докторов. Хотя визит и не оказался радужным. Поэтому каждому ребёнку в первый свой раз нужно побывать именно у такого доктора.

Слово «операция» было загадочным и грустным. Родители схватились за головы, словно последние намеревались укатиться куда-нибудь подальше. Снежане уже не было так весело и смешно – все вокруг суетились. Руку чем-то смазывали. Пришлось заночевать в больнице в сероватой сорочке в выцветший голубой цветочек. Мама сказала, что у неё что-то в руке. Растёт. И это нужно удалить.

После слов Марины девочка не могла уснуть. Вот это да! Кто-то живёт в её теле и на днях оттуда появится. А они смогут подружиться. Должны. Ведь она же будет этому… мамой? Убаюканная своими странными мыслями, Снежана уснула. А на следующий день ей на завтрак дали наркоз и увезли по белым узким коридорам.

Проснулась девочка уже с перебинтованной рукой. Отца в палате не было, – видимо, пошёл по своим отцовским делам. Рядом на кровати сидела мама и плакала счастьем. Операция прошла без осложнений. И всё будет хорошо. А как же иначе? Девочке не терпелось посмотреть на то, что появилось из неё. Трепет творца.

А достали из девочки комок тканей, волос, парочку зубов и одну косточку, напоминающую фалангу пальца. Бывает и так, дорогие друзья. Марина хотела как можно скорее избавиться от этой гадости, но доктор посоветовал оставить сие на память. Он любил отдавать пациентам подобные вещички – то камушки из почек в банке, то булавку, извлечённую из носа. Наука на будущее, бывало думал он, гордо протирая бейджик на груди.

Явление подобной кисты жутковатое и не совсем обычное, но имеет место быть. Не вдаваясь в медицинские подробности – небольшой сбой в работе организма. Но поправимый. Относитесь к этому как к комочку в тарелке с манной кашей. И всё бы должно быть хорошо, вот…

Вот только доктор, не в меру увлекающийся изотерикой и фантастикой, имел смелость высказать Вячеславу свою теорию по поводу кисты.       Он где-то вычитал, что это может быть брат-близнец девочки, поглощённый ею во время начала развития. Ещё в утробе. Этим он очень расстроил и так не способного успокоиться мужчину. А говорил об этом доктор, чтобы показаться эрудированнее, чем есть на самом деле, и ничьи семьи рушить не планировал.

***

Вячеслав стал курить намного больше, чем обычно. Именно он забрал неприметный мешочек с сокровищем внутри. Все выходные он не выходил из своей комнаты, склонившись с сигаретой над столом, где было выложено содержимое кисты. Он был похож на учёного, разгадывающего очередную загадку мироздания. Хотя, может этим он и занимался. Размышлял о справедливости и смысле того, почему это могло произойти. А мы с Вами знаем, чем упорнее пытаешься понять хитросплетения бытия, тем больше в них запутываешься.

Марина как никто другой старалась поддержать мужа, помочь ему справиться с наступившим кризисом. Однако кризис был сильнее Вячеслава. Отец семейства стал ловить себя на мысли, что ему не хочется смотреть на свою дочку. Он испытывал сильную горечь, а когда слышал её смех – в груди всё болело. У него мог быть сын. И, возможно, Снежана лишила его жизни. Однако сердцем он понимал, что винить девочку в этом глупо и по истечении недели после операции затаил злобу на самого себя.

А ещё спустя день он вышел за сигаретами и больше не возвращался. Марина ждала его три дня, прежде чем забить в тревожные колокола. Снежана же всего несколько часов, потому что обнаружила почти полную пачку на столе и спрятала её. Поняла ли она всё – ответить сложно. Да и не нужно. А Вячеслава больше никто и не видел.

Девочка спрятала отцовские сигареты в чулане, меж чемоданов, и прикрыла сверху одеялом. В следующий раз свет они увидят тринадцать лет спустя, а пока будут лежать забытые в пыли под тихим покровительством пауков.

***

Место отца в квартирке заняла Трагедия. Она расположилась в каждом уютном уголке и не давала радоваться в полную силу. Самой горячо любимой игрушкой у Снежаны осталась кружка с сачком. Она часами пускала мыльные пузыри и надеялась так вернуть себе отца, хотя бы образ.

Марина любила дочь больше жизни, зачастую обнимала её в длительные объятия и просто сидела с ней. Не хотела отпускать или, не дай боже, потерять. Как-то раз дочка сказала, что никогда не пойдёт за сигаретами, от чего по щеке девушки скатилась одинокая слеза.

Шли годы, мама работала за двоих, Снежана развивалась. Первой её любовью в те нежные годы, когда и не задумываешься о том, что любовь – это любовь, стали книги. Эти старые, пахнущие плесенью и пылью тряпичные корешки книг авторов, чьи годы были уже отжиты на карте мира.

Первым любимым занятием стало библиоизучение, тщательное перелистывание страниц, поиск чёрно-белых картинок. Где-то внутри можно было обнаружить разнообразные закладки – небольшие фотографии или открытки, листочки, засушенные для гербария. Девочка обожала придумывать истории каждой такой найденной вещичке. А уже после четырёх лет Марина стала учить свою дочь читать, наблюдая за её интересами. Рано, скажите Вы? Да, возможно, но мама об этом не знала. Так что мы постараемся простить ей это. Тем более что всё пошло лишь на благо.

Уже к семи годам Снежана стала осваивать миры Жуля Верна, разбираться в запутанных преступлениях Агаты Кристи, подглядывать за шалостями Тома Сойера и Гекельберри Финна. После же руки у ребёнка и дошли до русских классиков, но мы с Вами не будем по этому поводу подробничать. Мы и так их всех прекрасно знаем.