Болевой порог

– Велосипед – перебивает он – человек едет на велосипеде!

– Точно! – я азартно тру ладони. – Твоя очередь!

Дальше всё пошло как по накатанной. Он угадал верблюда, я угадал хоккеиста; он угадал школьника, я угадал газетную полосу; он угадал слона, я угадал пылесос. Мне показалось, что ассоциации в моих карточках были сложнее. Чего только стоила баба с коромыслом. Но я взял и этот барьер.

Что-то ещё появлялось во мне во время этой игры. Что-то давно забытое возвращалось, и вернулось оно, на два дня позже меня. Сначала я не понимал, что доставляет мне дискомфорт и затормаживает мышление. Позже это «что-то» дало о себе знать так, что его уже невозможно было игнорировать.

– Что-то случилось? – Очки Эммануила пускают настороженные блики.

– Да так…что-то голова разболелась. – Я непроизвольно давлю пальцами на виски. Боль подкрадывалась медленно. Она наполняла голову, как струйка кипятка наполняет сосуд. Проникая в темечко, она растекалась по вискам и затылку, отяжеляла лоб. Эта боль была не столько невыносимой, сколько непривычной, неожиданной. Что-то внутри меня очень удивлялось этой появившейся боли.

– Болит голова?! – Эммануил как будто сильно чему-то удивлен.

– Да…немного… – морщусь я. – У тебя есть какая-нибудь таблетка?

– Какая например?

Другой бы удивился, услышав такое от доктора, но я понимал, что это очередная проверка.

– Баралгин, нимесулин, кодеин, цитрамон. Аспирин наконец…– недовольно цежу я, отмечая, что хорошо ориентируюсь в обезболивающих.

– Хорошо…сейчас поищу что-нибудь из этого. – Он как-то нехотя встает и выходит из гостиной. Через пару минут он возвращается со стаканом воды и чем-то, зажатым в кулаке.

– На…выпей это! – маленькая, похожая на белую горошину, пилюля, падает из его ладони в мою.

– Что это? – я прищурившись вглядываюсь в таблетку. Что-то подсказывает мне, что этот препарат не из тех, которые я называл ранее.

– Пей! Это поможет!

За неимением других вариантов я закидываю пилюлю в рот и выливаю сверху весь стакан воды.

Прошло пятнадцать минут, но боль не отпустила.

Прошло тридцать минут – мне показалось, что она только нарастает.

Прошёл час.

– Что ты мне дал? – цежу я, сжимая голову ладонями.

– Обезболивающее, как ты и просил…

– Я понял. Как называется?

– Темпалгин…

По паузе перед ответом и неуверенному голосу, я понимаю, что Эммануил врёт.

– Ты дал мне пустышку?

– Ты что? Конечно же нет!

– Это не темпалгин. Я знаю эти таблетки…они другой формы и зелёного цвета. Ты что, хочешь чтобы я здесь сдох?» – мой голос срывается на стон, рот судорожно кривится. В эту секунду мне хочется его убить и я почему-то уверен, что могу легко это сделать.

– Это точно темпалгин, просто другая его форма. Наверное, раньше ты пил дженерики. Этот препарат оригинальный индийский!

– Ага…индийский…рассказывай мне…был бы оригинальный…давно бы отпустило…

– Не факт! Возможно, эта боль другого характера и препарат на неё не воздействует!

– Так дай тот, который воздействует! – ору я. – Ты же доктор!

– Доктор должен иметь чёткий диагноз, чтобы лечить больного. У меня его нет. Я не имею под рукой аппарат МРТ, чтобы определить источник боли. Всё, что есть в моём арсенале – это обезболивающие таблетки!

– Слабенький какой-то арсенал. Ты же вроде здесь, чтобы меня лечить?

– Моя терапия использует другие средства, но, чтобы установить, что нужно в твоём случае – необходим диагноз. Если честно, я был готов ко всему, кроме боли!

– Да будет тебе известно, что больной и боль являются однокоренными словами, – бурчу я, в сложенные под головой локти.

Я чувствую, что таблетка таки подействовала, и боль улетучивается. Вместе с болью сходит на нет и мой гнев.

– Кстати, о боли. В твоём случае это не так уж и плохо. Боль, если она конечно не смертельная, говорит о том, что ты идёшь на поправку…

– Слушай,Эммануил, а ты точно доктор? – Внезапное облегчение, мгновенно делает меня весёлым. – Первый раз слышу, что боль, это хорошо!

– Дай мне пару дней, и ты поймёшь, что я был прав! – Эммануил встает и, обиженно сутулясь, направляется к выходу из гостиной. – У меня к тебе одна просьба. – он говорит, не оборачиваясь, будто общается с дверью. – Потерпи. Терпи боль, пока она не станет невыносимой. Когда будешь чувствовать, что совсем невмочь, я дам тебе таблеток. Боль поможет тебе…

– Поможет?!

– Она поможет тебе вспомнить!

3

Суббота! Она началась раньше обычного. Боль вернулась ночью и стала потихоньку выцарапывать меня из глубокого сна. Я ворочался, накрывал голову подушкой, пытаясь убежать, но она уже вцепилась мне в темечко, проникла под черепную кость и стала продираться вниз. Темя, виски, глаза, нос, зубы. Зу-убы! Как же это больно. Через голову будто бы пропустили разряд тока. А боль, оставив пылать поражённую голову, уже устремилась вниз. Мне показалось, что ноет каждая косточка моего несчастного тела. Бёдра, коленные чашечки, предплечья, ключицы, всё это одолела страшная ломота. Меня словно скручивали, сворачивали в спираль. Что-то невероятно сильное и лютое, пыталось выжать меня, как тряпку, выдавить из меня все жизненные соки.

«М-м-м!» – дыханье сбилось, рот свело, я не мог даже кричать. А боль уже перекинулась на внутренности. Печень, будто накачиваемая автомобильным компрессором, пыталась вырваться наружу, почки отяжелели, словно в них залили свинца. Сердце бешено колотилось и каждый удар отдавался острой болью, будто его протыкали иголкой.

«М-м-м-м!».

Я бы конечно плюнул на совет доктора и вытряс из него всё имеющееся в доме обезболивающее. Я бы это непременно сделал, если бы только смог. Боль парализовала моё тело, скрутила мышцы, она продолжала прирастать. В моих зажмуренных глазах появилась накалённая до красна спираль. Казалось, что эта спираль протянута от правого виска к левому. Спираль шипела и росла в диаметре, становилась жирной, как гадюка.

«М-м-м-м-м!»

Бах! Спираль взорвалась вместе с разлетающимся на кусочки мозгом.

***

Щелк!