Ворон. Скафандр Богов

– В самом деле? Прекрасно! Значит, разгон не пропал впустую…

– Федор Николаевич.

– Да?

– Он смотрит на меня.

– Открыл глаза?

– Открыл. Но не в этом дело. Он видит меня, понимаете?

Скрипит кресло, шуршат ботинки по кафельному полу. На меня ложится чья-то тень.

– Да. Взгляд осмысленный, – гудит над головой. – Доброе утро, Александр! Как спалось? Хе-хе… Моргни, если понимаешь меня.

Кто вы такой? Что я тут делаю?

Я не слышу своих слов. Наверно, я ничего не произношу, а вопросы только промелькнули в голове.

– Ты слышишь меня, Стрельбин? Моргни два раза, если да.

Полуавтоматически моргаю. Хотя знаю, что я – не Стрельбин. Вернее – не совсем Стрельбин.

– Юля, принесите воды.

Становится чуть светлее, потом где-то хлопает дверь. Начинаю различать контуры предметов, но их назначение совершенно не ясно.

Что здесь происходит?

Где я?

Слышится щелчок, и с глаз будто снимают фиолетовую пелену. Предметы мира теперь залиты тусклым, пасмурным светом. Кто-то оттягивает мои нижние веки и брови, берет за руку, а потом говорит:

– Я думаю, он вернулся окончательно.

Топают шаги и приближается новый голос – тоже басистый, но молодой – его владельцу чуть за тридцать:

– Вы уверены? А он может снова, как бы так выразиться, пропасть?

– Вероятность присутствует. Но я склонен дать положительный прогноз.

– Ваша работа впечатляет, профессор.

– Ничего бы не получилось без ваших инвестиций, Анатолий. Все необходимое оборудование делалось на заказ. Огромные деньги! Гхм…

Кто-то вновь касается моей руки.

– Он горячий, – произносит молодой бас.

– Недавно, наряду со сбоем Проводника, случился неприятный инцидент, температура тела Александра неожиданно повысилась до 39 градусов. Локализовать причину нам не удалось, но, думаю, это реакция на некоторые препараты. Волноваться нет причин. Я полагаю, это скоро пройдет. Сейчас он не может говорить и самостоятельно передвигаться, но через месяц, будьте уверены, он танцевать у нас будет! Новейшие разработки! Еще несколько лет назад о подобном «чуде воскрешения» медицина и мечтать не смела.

– А как насчет сознания? Вы говорили, что в коме отмирают нейронные связи, разлагается мозг…

– Насчет этого тоже не беспокойтесь. Все участки мозга были вовремя законсервированы и, так сказать, получали должную встряску, имитирующую показания сенсоров и работу нервной системы. Я думаю, мальчик вернется к нам не только без потери функциональности подкорки, но и поумнеет в разы! Но это тема отдельного исследования, если позволите…

– Невероятно!

– Как я уже говорил, Анатолий, мы проведем идентичную процедуру и с вашей дочерью…

– Отложите эту процедуру до выявления причины программного бага, – отрезает молодой бас. – Рисковать жизнью подопытного я допущу, но не жизнью своей дочери, – голос, что примечательно, в противоположность сказанной фразы остается бесстрастным, словно такая щекотливая для папаши тема как жизнь любимого ребенка волнует его в этот момент намного меньше, чем судьба только что приведенного в сознание совершенно постороннего индивидуума. Анатолия, еще больше чем самого профессора, интересовал только положительный результат эксперимента.

– Естественно. Кстати, Сергей, вы нашли причину сбоя? Ваша программа хороша, но если мы планируем и дальше с ней работать, риск ошибки должен быть исключен. Это архиважный момент.

– Конечно, Федор Николаевич, – почти издалека доносится новый голос – глухой, под аккомпанемент стука ноутбуковской клавиатуры. По тембру – его владельцу немногим больше двадцати. – Все уже исправлено.

– Отлично.

Слышится писк и хлопает дверь. Через несколько секунд тишины моих губ касается прохлада. Приятная, освежающая струйка проникает в рот, в горло, течет вниз и одновременно распространяется по голове, по телу, разливается вплоть до кончиков пальцев. Меня накрывает эйфория, очищается видение мира. Голоса становятся четче. Хочется дышать полной грудью.

Чем они поят меня? Наркотики?

– Все, Юля, довольно.

Ручеек блаженства вмиг пересыхает, остаются лишь постепенно тающие лужицы счастья.

– Посмотрите на его глаза, ему понравилось, – говорит молодой бас.

– Мы, конечно, следим за уровнем влаги в организме, но некоторая степень обезвоживания присутствовать будет, – отвечает профессор. – Вода – нектар для человека, поскольку все живое на Земле состоит из воды.

Где-то в уголке сознания мне вспоминается непреложная истина: напитки восстанавливают Энергию, которая в свою очередь влияет на регенерацию Здоровья.

– Я бы тоже чего-нибудь выпил, – говорит профессор. – Желательно – шампанского в честь такого события! Сегодня, друзья мои, День, Когда Человечество Научилось Возвращать Сознание из Глубокой Комы! Ваша дочь, Анатолий, будьте уверены, уже спасена.

– Федор Николаевич, сейчас только десять утра! – хохочет молодой бас. – Но, если вы настаиваете, можете организовать банкетик, а мы пока посидим здесь с товарищем программистом…

– В каком смысле? – голос профессора вдруг тускнеет.

– В смысле – не могли бы вы оставить нас наедине, – тон его собеседника из веселого стал лелейно-настойчивым.

– То есть, вы хотите остаться… здесь… без меня?

– Вы угадали совершенно точно. Без вас. И, разумеется, без Юли.

– Простите, но… что вы собираетесь тут делать?

– Это уже вас не касается.

– При всем уважении…