Божественная карусель

– Нет-нет. Сегодня мы дальше нотариуса не полетим. Новые парения над землей будут чуть попозже. Я тебе скажу когда. О’кей?

– О’кей.

– Собирайся. Поехали.

Уже возвращаясь от нотариуса, каждый из них держал в кармане свой экземпляр завещания и каждый из них в душе ликовал…

Весь вечер Водолеев с нетерпением ожидал с работы жену, чтобы раскрыть ей свою давнишнюю тайну, но вместо этого раздался телефонный звонок.

– Игорек, я у сестры. Она серьезно заболела, а ее муж, ты знаешь, в командировке. Только что здесь была скорая… В общем, я сегодня ночую у нее. Сочини сегодня ужин сам из того, что есть в холодильнике. Ладно?

– Ладно. А я как раз хотел сегодня с тобой переговорить…

– Что-нибудь случилось?

– Нет, но разговор не телефонный.

– Завтра поговорить – не будет поздно?

– Нет.

– Ну, пока.

Водолеев положил трубку.

– Мужики! – крикнул он детям, делающим уроки в соседней комнате. – Сегодня ночуем без мамы! – и поплелся к холодильнику.

Поздно ночью Водолеев, проснувшись, обнаружил себя стоящим возле своей кровати. «Чего это я лунатить стал?» – подумалось ему. Но взглянув на постель, увидел в ней самого себя. Ни ужаса, ни испуга он не испытал, так как картина была ему уже давно знакома, но мысли приняли другое направление: «Как это я выскочил во сне? Плохо еще контролирую процесс. Завтра надо будет сказать Павленскому». Игорь попытался войти в свое тело и… не смог. Вторая и третья попытки также не увенчались успехом. Смутная догадка осенила Игоря. Он приблизился к своему собственному лицу. Точно! Дыхания не было. Сердце не билось. Надо лететь к Кириллу! Но что такое? Игорю не удавалось преодолеть те стены, которые огораживали квартиру Кирилла. Все остальные перегородки и перекрытия он, как всегда, преодолевал легко, а в помещение Павленского проникнуть не мог никак. И вот тут наконец Водолеевым овладел настоящий ужас: «Обманул! Обманул! – выло где-то у него внутри. – Как же так? Все-таки обманул! А ведь христиане предупреждали – нельзя связываться с колдуном! Не послушал! Я ведь искал Истину. Я ведь ради Истины. Разве Истина не есть Бог? Обманул! Обманул! Обманул…».

Известие о скоропостижной кончине Водолеева удивило всех, кто его знал. Здоровый, жизнерадостный, преуспевающий человек и вдруг… Жена Игоря Владимировича была совершенно потеряна, и если бы не помощь его сослуживцев и соседей, особенно Кирилла Николаевича, то она бы, конечно, с проведением похорон не справилась. Павленский был настолько внимателен и предупредителен к вдове, что его почти ни о чем не надо было просить. Он всегда исполнял именно то, что требовалось, как раз тогда, когда было надо. По окончании поминок, уже при прощании с Павленским, вдова расплакалась у него на плече не только из-за обрушившегося на нее горя, но и от благодарности за неоценимую помощь, оказанную в такую страшную минуту.

* * *

Месяца через два в дверь Кирилла Николаевича раздался звонок и на пороге появился очень пожилой, но судя по одежде и позолоченной, изящной тросточке, достаточно состоятельный человек.

– Здравствуйте. Павленского Кирилла Николаевича можно увидеть?

– Здравствуйте. Это я. Проходите…

Пока незнакомец пробирался в комнату, Павленский бросил взгляд за кухонное окно. Ну, конечно! У подъезда стоял новенький «Мерседес» с терпеливо ожидающим водителем. Кирилл Николаевич прошел вслед за посетителем, жестом пригласил его занять кресло и сел напротив:

– Я слушаю.

– У вас, Кирилл Николаевич, репутация замечательного, порядочного целителя, – не представляясь, начал гость. Не дождавшись никакой реакции на лесть, продолжил: – Но я пришел по другому вопросу. В вашем последнем рекламном объявлении предлагаются услуги по реинкарнации. Вы бы не могли пояснить поподробнее?

– Поскольку вы сюда пришли… И даже без предварительного телефонного звонка. То скорее всего какие-то представления об этом у вас уже есть…

– Хотелось бы из ваших уст.

– Охотно. В нашей стране растет число суицидов – самоубийств людей, доведенных до отчаяния житейской или какой-нибудь моральной ситуацией. Между тем этот поступок – тягчайший грех, и несчастные, совершающие его, обрекают себя на новые страдания уже в другом мире. Я, в отличие от называющих себя специалистами психологов, психотерапевтов, психиатров, не обманываю людей обещаниями решить их внутренние или материальные проблемы, но предоставляю возможность покинуть это тело, воплотившись в новорожденном, и, таким образом, избежать суицида с вытекающими из него последствиями. Для окружающих пациент умирает, а фактически рождается вновь. В другой семье, в другом месте.

– И какова цена такой услуги? – гость был явно и сильно заинтересован.

– Необходимо составить завещание…

Разговор только начинался. А на улице господствовала, пожалуй, лучшая пора года – начало лета, когда уже позади зимние холода и метели, весенние слякоть и грязь, а впереди теплые длинные солнечные дни, наполненные запахом зеленых трав, прохладою рек, отдыхом и радостью бытия.

Никак не верилось, что кому-то это все так надоело.

Божественная карусель

Повесть

Трансляция выступления велась из зала для торжественных государственных церемоний по телевизионным каналам всего мира. Это была кульминация еще одной, теперь уже заключительной, инаугурации Олега Константиновича Шевро?нского на должность Президента еще одной, теперь уже заключительной страны. Стремительной походкой стосемидесятипятилетний молодой человек, на вид лет тридцати пяти, стоявший в окружении приближенных, священнослужителей, журналистов, взошел к микрофонам по белоснежной лестнице и уже знакомым для всех жителей Земли голосом стал произносить текст очередной присяги: «Сегодня, в год 2135-й от Рождества Христова, принимая на себя обязанности Президента страны, клянусь отдавать все свои силы ее процветанию, сохранению суверенитета и независимости. Вместе с тем свидетельствую, что, поскольку в настоящий момент являюсь Президентом всех остальных стран мира, то сегодняшняя инаугурация ставит точку в длительном и кровопролитном движении человечества к Единству…».

Формально все государства на Земле оставались суверенными, независимыми территориями, имеющими право избирать своего Главу или Премьер-министра всеобщим, прямым, тайным голосованием. Но поскольку практическим результатом этих голосований было избрание одного и того же человека, то все понимали, что проводимое мероприятие фактически завершало политическое объединение Человечества.

1

За окном лаборатории молекулярной генетики дождевыми облаками проплывал унылый осенний вечер 2030 года, своей будничностью чудесно маскировавший ослепительную яркость произошедшего события, о котором, по мнению семидесятилетнего заведующего университетской лабораторией Шевронского, пока никому не следовало знать, – в руках Олега Константиновича оказалось «Средство Макропулоса». Разумеется, не то, что описал в своей фантастической сказке Карел Чапек, но с тем самым свойством эликсира жизни, дарующим физическое бессмертие. В этот поздний час в помещении находились только двое: сам Шевронский и его знакомый, ровесник – Алексей Андреевич Зу?бров, который отнюдь не являлся сотрудником Института, но частенько приходил в лабораторию по просьбе Олега Константиновича в часы, когда все здание уже почти полностью пустело.

Взглянув на только что распечатанные принтером результаты последних экспериментов, свидетельствующие лишь о возможном, почти незначительном омоложении подопытных обезьян, Шевронский сразу поверил в увиденное и бросился к напарнику:

– Алексей! Они молодеют! Наши обезьянки молодеют! Теперь в моих руках «Средство Макропулоса», – с видом победителя уселся в кресло и продолжал как бы сам с собой: – Наивный Чапек! Он полагал, что кто-то отречется от возможности продления жизни во имя абстрактно-мифических интересов всего Человечества. В реальной жизни вряд ли кто станет отказываться от личного бессмертия. Ты знаешь, Алексей Андреевич, – вновь обратился Шевронский к собеседнику, – теперь передо мной очень непростая задача – оформить патент.

– Не понял. У тебя этих патентов почти сотня. В чем проблема?

– Проблема в том, что единственным автором и владельцем патента должно быть только одно физическое лицо – твой покорный слуга, Олег Константинович Шевронский. Понимаешь? Не университет как юридическое лицо, не сотрудники лаборатории как… Ну, ты понял. Только я. Это очень важно. В противном случае моим результатом воспользуются другие: федеральные, коммерческие, а скорее всего, в конечном счете, мафиозные структуры, словом, те, у кого в стране реальная власть. Но я не таков – результаты моей работы сейчас в моих руках и я не собираюсь делиться ими ни с кем! – встал и заходил по лаборатории. – Теперь необходимо умудриться «застолбить» приоритет, опубликовав полученные результаты, и в то же время никому не дать существенных сведений о конкретном способе их достижения. Открыть свой частный институт, в который перевести весь состав своей лаборатории, возглавляемой мною… – Шевронский на секунду задумался и тут же сам удивился результату своих раздумий, – почти 10 лет! Цену на свое средство, сулящее физическое бессмертие, установлю сперва такую, что приобрести его смогут только олигархи. А потом… Потом посмотрим. Но первым человеком, на котором будет поставлен эксперимент по омоложению организма, буду, конечно, я сам – Олег Константинович Шевронский. У меня предчувствие, что все получится, – остановился и пристально посмотрел на Зуброва. – Ведь ты мне поможешь?

– Но ведь я не сотрудник лаборатории и даже не работник Института.

– А что, хочешь им стать?

– Нет.

– Скажи, Алексей Андреевич Зубров, посмотри мне в глаза и скажи – ты мне поможешь?

– Помогу, – не только услышал, но и увидел в глазах Алексея Шевронский.

Внешность Зуброва, особенно его крупные черные, чуть навыкате глаза, свидетельствовала о незаурядной духовной мощи этого человека. Почти у всякого, проходящего мимо него на улице, возникало искушение оглянуться, чтобы еще раз увидеть невысокую сухую фигуру, от которой исходило что-то мистическое. Сам Алексей Зубров называл себя «ведун», то есть ведьма мужского пола. Но при этом подчеркивал, что происходит это название от слова «ведать», означающего «знать». Больше, чем другие. Он действительно знал. О любом человеке Алексей Зубров мог точно рассказать, что с ним было и, в общих чертах, что будет. Мог поставить диагноз болеющему и вылечить его. Мог и наоборот, сделать здорового больным. Причем за деньги практиковал и то и другое. Зло творил по отношению к тем, кто действительно, по его мнению, заслуживал наказания. На возражения Шевронского, что наказание – это прерогатива Господа и любое зло возвращается к творящему его, говорил, что знает защиту от кармического наказания. Однажды Олег Константинович узнал, что Зубров, получив от кого-то очень дорогой заказ, умертвил достаточно известного негодяя. Шевронский решил порвать всякие отношения со своим подозрительным знакомым, о чем и заявил ему в самой нелицеприятной форме. Но в ответ услышал спокойное разъяснение о том, что этот человек не убит, а реинкарнирован, что в ближайшее время его душа вновь появится на этом свете в теле какого-нибудь новорожденного, что общество теперь избавлено от очередного источника зла, что сам реинкарнированный теперь имеет возможность скорректировать свою судьбу… Шевронский поверил. Не поверить этим глазам было невозможно. И когда Олег Константинович вдруг очень тяжело заболел, то даже просил Зуброва: «Реинкарнируй меня, силы терпеть уже иссякли», но в ответ услышал: «Нет! Ты мне еще нужен будешь здесь. Я лучше помогу тебе вылечиться». И с тех пор при всякой житейской или творческой проблеме, возникающей у Шевронского, Алексей Зубров всегда оказывал ему свою поддержку. Вот и сейчас, прося Зуброва о помощи, Олег Константинович знал – отказа не будет.

Домой Шевронский возвращался на метро. Своей машины не было, да он никогда и не стремился к ее приобретению. Такая покупка требовала определенной сосредоточенности на житейских проблемах, а вот этого Олег Константинович очень не любил. Еще со школьных лет он был уверен, что за его интеллектуальные способности самое справедливое в мире Советское государство обеспечит его всем необходимым, предоставив все возможности для работы во благо Родины, и считал ниже своего достоинства суету по поводу своего собственного хлеба насущного. Даже когда коммунистический режим рухнул, он продолжал наивно верить, что его, такого замечательного, закончившего университет с отличием, защитившего в аспирантуре досрочно кандидатскую диссертацию, непременно кто-то оценит, всем обеспечит и даст возможность заниматься достойной работой. Увы, на самом деле вокруг происходило нечто сперва совсем непонятное. Серьезные должности, интересная высокооплачиваемая работа доставались бывшим троечникам, известным в студенчестве стукачам, а то и откровенным разгильдяям.

Университетские пятерки, ученая степень и даже безупречность выполняемой на службе работы никого из работодателей не интересовали. Не срабатывала даже его обаятельная внешность – безукоризненно благородные черты лица брюнета с карими глазами, длинными, чуть загнутыми вверх ресницами и привлекательной улыбкой, которой он раньше с таким удовольствием злоупотреблял не только со студентками, но и с молодыми преподавательницами, без труда получая у них зачет или желанную пятерку.

В поисках справедливого начальника Шевронский все ниже опускался в своем социальном положении, пока наконец не понял простейшую истину – чтобы преуспевать в этом мире, важно обладать не столько умом, сколько энергией, но самое главное – владеть искусством ладить с власть имущими, какими бы непривлекательными лично для тебя они ни были. А вот этому-то искусству нигде и не обучали – ни в школе, ни в вузе, ни в аспирантуре. Отличные оценки, полученные за время учебы, и вообще интеллект, даже в сочетании с внешней привлекательностью, не имели в окружающей его жизни никакой цены. Осознав эту банальную истину, он однажды смог занять должность заведующего лабораторией и вот уже на протяжении 10 лет удерживать ее за собой.

Глядя теперь на открывающиеся и закрывающиеся двери вагона метро, Шевронский размышлял: «Интересно, а почему бы и мне теперь не приобрести свой автомобиль?» Но размышлял без напряжения, без зависти к тем, у кого он был, а скорее развлекаясь, потому что бодрствовать и при этом ни о чем не думать Шевронский не умел. «Если с гаражом и водителем, то почему нет?» Добравшись на лифте до своего этажа, Олег Константинович, как обычно, нажал кнопку звонка.