Божественная карусель

– …

– Срочно. Привыкайте работать оперативней, – опустил трубку. – Не привыкнут – уволю.

– Не сто?ит. Шустрее их никого не найдешь. Они вышколены вполне достаточно, – возразил Зубров.

Спустя некоторое время раздался звонок. Шевронский снял трубку, несколько секунд что-то внимательно слушал, затем стал вести диалог:

– Добрый день, господин Президент.

– …

– Со стороны Российской Федерации есть предложение образовать Союз Свободных Суверенных Республик, в который входил бы и Казахстан.

– …

– Да. После присоединения к Союзу вы и вся ваша семья сразу же пройдут омоложение в московской клинике, а потом центры омоложения постепенно построим по всему Казахстану.

– …

– Конечно.

– …

– Будем считать, что предварительно договорились. Всего доброго, – опустил трубку и тут же услышал комментарий Зуброва:

– Аналогичный результат будет при разговоре и с другими президентами республик бывшего Союза, – на лице Шевронского читалось нескрываемое изумление. Поэтому Зубров продолжал. – Стоит ли так удивляться! Воспользоваться нашим средством хочется всем. И всяк готов ради этого отдать все. И не только свое. Когда ты даже не был кандидатом в президенты, чиновники не колеблясь предлагали тебе государственную собственность, священники – тайну исповеди, ну а теперь – руководители государств готовы отдать свою страну. К обновленному СССР легко присоединятся все бывшие советские. Почти. Прибалтика еще будет некоторое время демонстрировать свою независимость…

– Да откуда ты это все знаешь?

Зубров пожал плечами:

– Я это вижу. Можешь проверить.

Шевронский снова снял трубку:

– Соедините меня с Президентом Латвии.

– …

– Прямо сейчас, срочно.

Следующий телефонный разговор Шевронского выглядел примерно так:

– Добрый день, господин Президент. Со стороны России есть предложение образовать Союз Свободных Сувере…

– …

– Но после присоединения к Союзу вы и ваша семья сразу пройдете омоложение в московской клинике, а потом…

– …

– Да что вы! При чем здесь подкуп! Мы же затем построим центры омоложения по всей респуб…

– …

– Всего доброго, – закончил разговор российский Президент и уныло опустил трубку. При этом был настолько обескуражен, что Зубров откровенно захохотал. Сам же Шевронский стал выплескивать раздражение:

– Всегда находятся представители рода человеческого, которые ради какой-то умозрительной химеры готовы и сами умирать, страдать, а главное, заставлять страдать и умирать других. Одни запрещают жениться, другие – разводиться, третьи – иметь частную собственность… Вожди прибалтов демонстрируют готовность умереть во имя независимости своих стран. Вполне возможно, что они действительно на это готовы, но народы-то хотят жить!

Зубров понял, что друга надо успокоить:

– Ситуацию в Латвии, Литве и Эстонии я пока беру на себя. Если внушению не поддадутся Президенты, то поддадутся избиратели. А ты пока оформляй Союз с остальными республиками. О’кей?

– О’кей. Ты сейчас куда? – спросил Шевронский, видя, что собеседник собирается уходить.

– Домой.

– Давай подвезу на своей. По дороге еще поболтаем.

– Да твоя охрана всех моих соседей распугает.

– Ничего, зато обижать не будут.

– Ну, поехали.

Как только весь эскорт машин, положенный при выезде Президента, тронулся с места, Шевронский и Зубров, сидящие на заднем сиденье одного из автомобилей, отгородились от водителя звуконепроницаемой перегородкой, и новоиспеченный руководитель государства попытался приступить к расспросам:

– Как собираешься работать с прибалтами?

Но на этот раз Зубров демонстрировал абсолютную независимость:

– Секреты фирмы не выдаю даже Президентам. Твоя задача состоит в том, чтобы терпеливо дожидаться окончания срока их президентского правления. В следующей избирательной кампании победу одержат претенденты, являющиеся сторонниками присоединения к СССР. Такова будет воля прибалтийских народов. Жить хотят все.

– Ты знаешь, Алексей, я своим холодным умом понимаю, что презрение – недостойное чувство. Но все-таки презираю. Причем в равной мере как тех, кто готов ради продления жизни на все и вся, так и тех, кто отказывается от омоложения сам и отказывает другим ради какой-нибудь сумасбродной идеи. Все, кроме любви, имеет цену, в том числе и жизнь. За неумение эту цену устанавливать я ко многим питаю неприязнь. Жизнь достаточно ценна, чтобы ради нее отказаться от любых политических предубеждений, но при всем при том не стоит сделки с совестью.

– Красиво говоришь. А ведь сам услугами поступившихся совестью людей пользовался нередко: не будучи-то Президентом принимал от чиновников государственную собственность, не брезговал выслушивать от священников тайны исповеди, в качестве платы за операцию принимал финансирование своей избирательной кампании…

– Зато сам никогда ни перед кем не гнулся. Я избежал унизительного принципа – чтобы подчинять, научись подчиняться…

– Ух, какая гордыня!

– Это не гордыня! Это гордость. Гордыня – когда пытаются представлять себя выше Бога. Такого я себе никогда не позволял и не позволю… Но ты прав. Жить и не грешить, наверное, невозможно… И все-таки есть такая черта, переступив которую человек теряет право на уважение.

– Где же и как эта черта проходит?

– Не знаю. Но лично я ее не переступал… Смотри, какая чудесная в этом году осень.

– Обыкновенная.