Божественная карусель

– Господин Президент, завтра Соединенные Штаты Америки примут закон, позволяющий баллотироваться в Президенты гражданину другой страны.

– Если будет по-другому… – покачал головой Шевронский, – если будет по-другому…

– То я подам в отставку, господин Президент, – закончил Зубров.

– Ладно, Леха, иди, – устало махнул Олег Константинович.

На следующий день Шевронский проснулся только к полудню. Рядом лежала очень милая, прехорошенькая женщина. Ничто человеческое Президенту не было чуждо. Будучи вдовцом, он не хотел обременять свою жизнь новым браком и предпочитал короткие романы семейным узам. Взглянув на часы, Олег Константинович включил радио. Некоторое время передавали информацию о событиях внутри страны, затем Шевронский услышал для себя главное:

– Зарубежные новости. Парламентом Соединенных Штатов Америки с небольшим перевесом голосов принят закон, позволяющий баллотироваться в Президенты гражданину другой страны, причем независимо от занимаемого им в том, другом государстве социального положения. Процедура избрания будет представлять собой всеобщее прямое тайное голосование. Об участии в следующих выборах Президента США, которые состоятся через год, уже официально заявили: Генеральный секретарь ООН, гражданин Венесуэлы Франциско Рито?чче, премьер-министр Великобритании Джон Ро?бертсон и Президент СССР Олег Шевро?нский. Независимые эксперты прогнозируют, что традиционная борьба между Демократической и Республиканской партиями на ближайших выборах отойдет на второй план.

Все остальное Шевронского уже не интересовало. Он чмокнул в щеку женщину. Та, улыбаясь, но не открывая глаз, очаровательным, полудетским голосом протянула:

– Я уже давно проснулась.

– Милая, меня ждут великие дела.

Женщина открыла глаза:

– А когда встретимся в следующий раз?

– Я тебе позвоню. Извини, мне сейчас надо побыть одному. Начальник охраны тебя проводит. Угу?

– Угу.

Юная дама, несмотря на возраст (она еще ни разу не подвергалась омоложению), оказалась достаточно мудра, чтобы не задавать больше вопросов. Она встала, быстро собралась и молча вышла. Шевронский выключил радио. Предаваться воспоминаниям о прошедшей ночи ему было неинтересно. Он, как всегда, жил событиями грядущими. Не вставая с постели, взял телефон, чтобы позвонить Зуброву:

– Алексей Андреич, это твои штучки?

– …

– Как это какие? Объясни мне, когда это я успел официально заявить об участии в следующих выборах Президента США?

– …

– Что значит «так было надо»? Такие-то вещи надо со мной согласовывать. В тринадцать, – посмотрел на часы. – Нет, в четырнадцать ноль-ноль ко мне в кабинет.

– …

– Как зачем? – смягченным, потеплевшим, повеселевшим голосом объяснял Шевронский – К выборам-то надо уже начинать готовиться.

– …

– Ну все. До встречи.

5

Такого предвыборного шоу Шевронскому ранее никогда ранее устраивать не приходилось. Но Америка есть Америка! Размах мероприятия должен был обязательно превосходить масштабы избирательной кампании соперников. Между тем спонсоры соперников были достаточно состоятельны и не скупились для своих протеже?. Одним словом, затраты на предвыборную гонку Шевронского оказались беспрецедентными. Но если бы этого было достаточно! Логика борьбы требовала колоссального повседневного нервного напряжения. Сегодня, например, предстояло выступать на открытом воздухе перед многотысячной толпой американцев, и при этом следовало не просто произнести подобающий случаю спич, но постараться зажечь сердца слушателей, влюбить их в себя. Олег Константинович, будучи уже опытным политиком, понимал, что никакими техническими ухищрениями этого не добиться. Обаяние, сила и уверенность должны естественно излучаться самим Шевронским таким мощным потоком, который достигал бы самых отдаленных слушателей. На родине ему это удавалось сравнительно легко. Но получится ли здесь? Пойдет ли поток? Если даже пойдет, то будет ли воспринят? Олег Константинович волновался. Но погода, к счастью, была отменная. Весеннее солнце ласкало теплом, не паля зноем, и как будто напоминало: «Не бойся, я с тобой». И даже свежий слабый ветерок тоже был союзником. Когда Шевронский взошел на трибуну, расположенную на краю огромного зеленого поля, тот дул в спину, демонстрируя готовность нести произносимые Шевронским слова прямо на слушателей. Перед собой кандидат в Президенты увидел множество людей, заполняющих все пространство поля, украшенного огромным количеством разноцветных шаров, лозунгов, призывающих голосовать за Олега Шевронского, а также восклицаний типа «Oleg Shevronskiy is the best». Немного замешкавшийся переводчик наконец подбежал, и Олег Константинович выкрикнул в микрофоны:

– Америка – сильное, независимое, свободное государство!

Как только эту незамысловатую фразу перевели, все поле взорвалось аплодисментами.

– Америка останется сильным, независимым, свободным государством, самостоятельно избирающим своего Президента! – и вновь овации. – Вице-президентом США станет гражданин Соединенных Штатов, избираемый всеобщим прямым тайным голосованием граждан страны, – аплодисменты. Милый все-таки народ эти американцы.

– Но если избранный вице-президентом не будет справляться с должностью, доверенной американским народом, то будет увольняться Президентом США! – на этот раз стояла тишина. Поскольку аналитики заранее предупредили Шевронского о возможности подобной реакции на подобный тезис, то он не смутился. Он продолжал:

– Каждый американец будет жить столько, сколько он пожелает! – шквал аплодисментов.

– И это не пустые предвыборные обещания. За моими словами уже тысячи реальных практически бессмертных людей! – аплодисменты.

– Независимость, процветание, жи-и-и-знь!!! Это принесу вам я, Олег Шевронский! – беспрецедентные: свист, крик и шквал аплодисментов.

6

Спустя несколько дней после окончания победоносной избирательной кампании Олег Константинович сидел в Овальном кабинете Белого дома и… ни о чем не думал. Он просто отдыхал. Хотя необходимо было срочно решать вопросы формирования команды, назначения на ключевые посты своих людей, приступать к разработке программы омолаживания граждан США, и так далее, и так далее, Шевронский почти откровенно бездельничал, ибо считал, что после пережитого напряжения имеет такое моральное право. Но безмятежность была прервана звонком секретаря:

– К Вам господин Зубров.

– Пусть войдет.

Алексей Андреевич ввалился достаточно непринужденно:

– Примите мои поздравления, господин double Президент. Оторваться от основного соперника на 27 %!!! Такого история Америки еще не знала!

– Ладно, хватит зубоскалить. Что дальше-то?

– Проводим инаугурацию, организовываем избрание вице-президента по делам США и сваливаем назад в Европу.

– Зачем?

– Европейские державы теперь для тебя сами одна за другой будут принимать изменения к своим законам и конституциям, позволяющие избирать Президентом своей страны иностранца, и надо, чтобы результатом всех их ближайших выборов стало избрание Шевронского. Дорога к вашему мировому господству открыта, господин Президент!

Мистик ликовал, а Шевронский втянул голову в плечи:

– Что-то жутковато… – однако, увидев в глазах Зуброва недоумение, распрямился. – Европа еще не мир.

– Вот это другое дело, – одобрительно кивнул Зубров. – И мистическая Индия, и диковатый Афганистан, капризный Ирак, фанатичный Иран – вся Азия будет не просто преклоняться перед господином Шевронским, но соревноваться в том, кто быстрее припадет к его ногам с выражениями богоравного почтения. Поведение африканцев, австралийцев и южноамериканцев будет аналогичным. Все своим вождем призна?ют тебя.

– Истину ли ты глаголешь… – скорее размышляя, чем спрашивая, протянул Шевронский.

– А как ты думаешь, что есть истина? – воспользовавшись случаем, перевел разговор Зубров.

– Истина есть Бог, – заученно среагировал Шевронский.

– А Кто есть Бог? – и, поскольку Олег Константинович замялся («Ну, знаешь…»), будучи не готовым сразу отвечать на столь глобальный вопрос, то Зубров продолжил сам: – Традиционный ответ подразумевает, что Бог есть Всемогущий и Всеблагой, то есть могущий все и творящий только добро. Но как же такой всемогущий допускает зло? Ни один служитель христианской церкви до сих пор не дает внятного ответа на этот вопрос. Хотя задается он христианам, а порой и самими христианами, уже более двух тысячелетий. А ведь ответ прост – Всемогущий и Всеблагой суть два признака двух разных небесных иерархов, то есть находящихся на разных уровнях. Всемогущий – это тот, кто действительно может все, в том числе создавать Всеблагого и Сатану. А Всеблагой – подчиненный Всемогущему иерарх, задача которого – творить только добро и противостоять злу. Сатана (зло) точно так же подчинен Всемогущему, как и Всеблагой. У Воланда и Иешуа один и тот же Хозяин. Поэтому на самом деле перед человеком всегда выбор не из двух вариантов – служить Всеблагому или Сатане, а по меньшей мере из трех: между добром, злом и истиной, или иначе между Всеблагим, Сатаной и Всемогущим. На вопрос: «Кто есть Бог?» – христианин должен отвечать: «Бог есть Всеблагой», ибо последователь Иисуса просто служит добру и любви. Искатель и служитель истины на тот же вопрос ответит: «Бог есть Всемогущество», ибо понимает, что Всеблагой и Сатана – две Его ипостаси, два аспекта Единого. Как два крыла ветряной мельницы, одно из которых тянется вверх, а другое опускается вниз. Некоторые, сражаясь с крылом, не замечают, что воюют против мельницы, пытаются остановить божественную карусель…

– Однако Иисус о себе говорил, что пришел свидетельствовать Истину, – попытался возражать Шевронский.