Феникс угоревший

Даниель заметил тонкую, необычную для гномеллы фигурку Сеофии и уже хотел окликнуть ее, как она сама увидела его и замерла, не сделав следующий шаг. Да и трудно было не обратить внимания на этакую каланчу прямо посреди тоннеля, скорее смахивающую на подпорку для потолка. Пухлые подруги Сеофии тоже остановились, некоторые сочувственно поглядели на девушку, а одна прыснула в кулачок.

Веселое личико Сеофии разом как-то съежилось и окаменело, а руки повисли вдоль бедер. На ней была юбка в обтяжку, с тремя рядами микрооборок по подолу, и серый жакет на пуговицах – строгая деловая одежда приличной гномеллы. Она что-то отрывисто проговорила и отделилась от компании, прочие же девушки отправились дальше по коридору, то и дело оглядываясь.

– Мы, кажется, больше не встречаемся? – холодно осведомилась Сеофия, глядя прямо перед собой, куда-то в область пупка Даниеля. Она поправила ремешок сумочки, тряхнув пышной желтой шевелюрой, и на минутку показалась ее заросшая пушком шея, выкрашенная по последней моде – в сине-желтую полоску. Мех на обратной стороне ладошек был также расцвечен, но уже концентрическими кольцами.

– Я был не прав тогда, Сефа, – сказал Типун. – Каждый может устать и не желать развлекаться. Вот сейчас у меня примерно то же самое, что с тобой тогда. Извини.

– Это было неделю назад, – резко сказала Сеофия. – Нет, уже восемь дней. А позвонить не мог? И что теперь? Ты не думаешь, что у меня мог появиться другой парень? На меня, знаешь ли, иногда обращают внимание.

– Ладно… Я пойду.

Он развернулся было в сторону остановки для вагонеток, как пальчики гномеллы властно ухватили его за ремень.

– Постой. Что это ты с мешком разгуливаешь?

– Два дня в горах, – пояснил Проводник.

– Хорошо. – Она огляделась по сторонам, словно кого-то высматривая, затем повела Типуна в противоположную от рельсов сторону, по одному из узких тоннелей с жилами силовых кабелей по стенам. – Мне тоже не мешает принять ванну.

Даниелю пришлось пригнуться – сверху свисали дуги толстых проводов и какие-то металлические скобы, не считая ламп. Впрочем, этот отрезок пути быстро закончился, они вынырнули в широкий ход, по которому ездили не только рельсовые вагонетки, но и электрокары. Один из них за пару ассов подбросил Типуна и Сеофию к нужному лифту, который, в свою очередь, высадил обоих всего в сотне метров от квартиры гномеллы. Всю дорогу девушка то и дело осматривалась, но руку не отнимала, и Типун чувствовал, как ее пальчики подрагивают, впиваясь ноготками ему в ладонь.

– Ты чего-то боишься? – не выдержал Даниель, тоже несколько раз поглядев в ответвления тоннелей и назад.

– Нет, – сердито ответила она.

Скальная порода в этом месте горы была почти целиком переработана, ее заменили наполовину искусственные опоры и перекрытия, образовав густую, плотную вязь комнатушек, переходов, лесенок и коммуникационных штреков. Последние были забиты трубами канализации, воздуховодами и силовыми кабелями. Если бы не повсеместные лифтовые шахты и крытые трапы, стрелки и опознавательные знаки вроде черепа с костями, на жилых уровнях подземного Тротара ничего не стоило бы заблудиться. А что начиналось севернее него, когда катакомбы удалялись от города, можно было понять только с картой, да и то не всегда – для каждого уровня существовала собственная схема, а сами уровни зачастую перекрещивались и перетекали друг в друга.

Заброшенные зоны, когда-то бывшие выработками, вообще лучше было не посещать, особенно без запаса пищи и факелов. По слухам, там свирепствовали железные муравьи и другие безжалостные хищники, а в подземных озерах с соленой водой обитали неизвестные Магистрату чудовища, выгрызавшие зубами скалы едва ли не до самой спины рыбы-усача Ками.

– Заходи, – вздохнула Сеофия, пропуская Типуна перед собой и зажигая лампу под потолком. – Погляжу на воду, вдруг какие неполадки.

Она прошла в ванную комнатушку, куда у нее был подведена труба от термальной водо-насосной станции. Там зашумела наполняемая керамическая посудина – что-то вроде огромной миски с крутыми бортами. Типун устало сел на кровать и занялся горными ботинками. Все здесь было по-прежнему – и затянутый тонкой тканью низкий потолок с парой трубок-ламп, и старый шкаф с поцарапанной дверцей, и женский уголок с рядком пузатых баночек под зеркалом. На тумбочке стоял маленький телевизор, к которому тянулись по стене жилы кабельного вещания. Над кроватью висела вышитая Сеофией абстрактная картина, а рядом с ней в белой рамочке – фотография с ее родителями и младшим братом. Отец Сеофии, шахтер, погиб в забое года три назад, и мать вскоре переехала с сыном к своему новому мужу, также сотруднику компании «Карборунд».

Даниель наклонился, чтобы снять носки, и пальцы его наткнулись на пепельный край жестяной банки. Он вытащил ее и заглянул внутрь. На дне лежало два окурка, один из них хранил на фильтре помадный мазок. Сеофия, переодевшаяся в расписанный кристаллами домашний халатик, вышла из ванной и встретилась взглядом с Типуном. Тот медленно поставил банку на пол и задвинул ее под кровать.

– Можешь идти, вода набралась. – Гномелла расправила одежду и открыла шкаф.

– Ладно, Сефа, я недолго.

Типун прошлепал по шершавому каменному полу, прикрыл за собой дверь и с безумным наслаждением забрался в шипящую паром и подземными газами горячую воду. Нет, что-то хорошее в гномьем городе все-таки имеется. Термальные воды, пока мощью насосов доберутся до вершины острова, а потом еще и растекутся по коммуникациям, напрочь теряют газовую составляющую, превращаясь в нечто пресное и прохладное. Типун намылился, вытравляя запах скал из кожи и пыль из волос. На счетчик воды он не глядел, и без того наизусть зная объем ванны-плошки – останется только выложить нужную сумму на столике.

– Входи, что ли, – негромко произнес Даниель. Девушка подпрыгнула и села на край ванны, стискивая полы халата.

– Я думала, ты больше не придешь, – с вызовом сказала она, старательно глядя в лицо гостю и ни сантиметром ниже. – Ты ни разу не позвонил мне на работу. Я всю неделю тебя ждала.

– Ты права, мы с тобой слишком затянули это дело, – согласился Даниель. – Я рад, что у тебя появился нормальный парень-гном.

– У нас ничего не было.

Начавшийся еще вчера, во время ночевки с Аглаей, процесс все-таки вырвался на волю – перед ним сидела его бывшая девчонка, пузырьки пара гладили кожу в паху, а когда к ним присоединилась и ладошка Сеофии, остановиться Типун уже не смог.

– У-у-у…

– Извини, – пробормотал Типун и пяткой сковырнул затычку. Вода зашумела по трубам. – У меня тоже никого не было.

Гномелла скинула на пол халат и перекатилась к нему в ванну, встав на коленки. Вода заплескалась у нее под грудью, шевеля тонкие светлые волоски, расцвеченным ромбом, заполнившие живот от пупка до промежности. Она покрасила их расходящимися лучами желтого и синего, как будто у нее между ног зародилось маленькое солнце.

– Поправим, – лукаво улыбнулась Сеофия и стала медленно пробираться наверх, пока это живое солнце не оказалось так близко от глаз Даниеля, что он почти ослеп, и осталось только прижаться к нему ртом, чтобы немного охладить языком протуберанцы, обжигая губы влажным огнем. Под ладонями очутились острые и пушистые лопатки. – Ну вот и готов, – задыхаясь, сказала она.

Съехав вниз, она раздвинула пальчиками два синих луча и медленно опустилась на Даниеля. Где-то за перекрытиями бубнил телевизор, доносились топот и ругань, шипели трубы с остатками воды, вздрагивал от подземного гула пол, но Типун слышал, видел и чувствовал только, как Сеофия сжигает его в себе до самой последней капли топлива.

Потом он долго почесывал пальцами ее веселую шерстку на шее, пока она не смогла кое-как сползти с него, чтобы тут же перебраться на руки. Типун отнес Сеофию на кровать, и они устроились в своей любимой позе – она наверху, головой на его груди, обхватив руками и ногами словно паучок муху.

– Эх, как я теперь с гномом буду жить? – тихо сказала Сеофия. – У них такие карамельки…

– Может, попадется с большим леденцом, да на палочке?

Она фыркнула и потянулась.

– Останешься сегодня? Телевизор посмотрим. Недавно интересный сериал начали показывать.

– Да, где еще поглядишь телек, как не в гостях у гнома.

– Я гномелла, если ты не знал, – строго произнесла Сеофия. Она принялась шутливо трепать его за волосы, царапая ноготками, потом щекотать и дергать за пальцы, нос и прочие выступающие части тела. Но долго так развлекаться Типун ей не дал – когда девушка явно стала подбираться к своему любимому отростку, он схватил ее в охапку и отнес на кухню, где посадил на стол и строго потребовал кормежки.

– Ты мной собираешься ужинать? – возмутилась хозяйка. – Зачем я на столе? Эх, и этого человека я люблю! Все, неси мой халат. Да сам оденься, а то как бы чего опять не случилось. – Типун повернулся. – Меня-то сними, олух.

Даниель встал на колени и поцеловал Сеофию, не удержался и провел губами ниже, до маленьких круглых грудей. Он продолжал бы и дальше, но она со смешком оттолкнула его и соскочила на пол самостоятельно.

– Тебя проси…

Она выставила из холодильника макароны с фаршем и квашеную капусту, а в качестве напитка у нее завалялась баночка пива «Гном №7». Минут через пять Сеофия вспомнила, что накануне купила в лавке пакетик мороженых червей, и предложила пожарить их с луком, но Типун отказался. Предложение прозвучало примерно в середине ее рассказа о приключениях экранного героя, к которым она заимела склонность дней пять назад, когда поняла, что одной ходить по дискотекам опасно, а подходящего гнома никак не появлялось. Все были какие-то мелкие и волосатые, совершенно не заводили, даже ди-джеи, один из которых пристал к ней в «Силиконовом забое» и вытащил на сцену, объявив красавицей вечера. Потом во время медленного танца он обманом завлек ее в гримерку и спустил с себя штаны, но Сеофия в голос рассмеялась и поцарапала нахалу морду, когда он и с девушки задумал стянуть джинсы.

– Извращенец какой-то, – сказала гномелла и сделала выпад вилкой в невидимого приставалу. – Все меня уродкой считают, говорят, что я худая как лом, а этот прямо взбесился, пестиком размахивал.

– Ты очень красивая, – возразил Типун. – И совсем не уродка.

– Это только ты так думаешь, – отмахнулась Сеофия. – Потому что ты человек, а не гном. У меня и уши мелкие, совсем не торчат. Эх, и почему ты не гном? Хоть в этом Дамабия со мной согласна. – Так звали ее двоюродную тетю, которая тоже работала на «Карборунд». Кажется, кладовщицей, точнее Даниель не знал. Тетя недолюбливала Типуна, и когда Сеофия сердилась на него, она частенько цитировала пожилую родственницу. В лицо же Типуну старая гномелла ни разу ничего не высказала, только седые ушки ее при виде человека нервно трепыхались. – Правда, Кашетелю я тоже нравлюсь, – добавила девушка намного тише, опустив руку.

– Так что там с сериалом? – Типун поспешил отвлечь ее от дум о «безобразии».

Она увлеклась и поведала вторую половину рассказа – тот, в общем, укладывался всего в несколько предложений: молодой гном, окончив горный колледж, поступил на работу в золотодобывающую компанию и познакомился с танцовщицей клуба для важных гномов. Там ее приметил сын владельца клуба и стал соблазнять, но она оказалась честной девушкой и обручилась с шахтером. А тот очень страдал от своей бедности и думал, что невеста тоже тяготится его низким социальным положением, а потому задумал вынести из забоя слиток золота, только пока не знал, как это сделать так, чтобы его не поймали и не заковали в кандалы в самой глубокой шахте.

Так что когда Даниель с Сеофией в обнимку устроились на кровати – он полусидя и расставив ноги, а девушка перед ним, прижавшись спиной к его животу, он уже все знал. Но хоть тема фильма и заинтересовала его, поскольку сам Типун имел прямое отношение к выносу материальных ценностей из мест их добычи, долго смотреть он не смог и задремал. Он только успел сказать Сеофии, что завтра проснется вместе с ней, чтобы идти на работу к восьми часам.

Бет Рубин

Крысолов Реифиель, как всегда по вечерам, обходил свой участок северного района между консервным заводом и семнадцатым штреком компании «Карборунд». Его зона располагалась на глубине около трехсот метров от уровня океана, здесь было жарко и влажно, поэтому крысолов был одет только в протертую майку и шорты.