Феникс угоревший

– Рискует парень, – сонно проговорил Типун и растянулся на одеяле. Обувь он скинул, приткнув ее в углу возле двери. Ему казалось, что он прошел по горам не десять километров, а все двадцать. Что в таком случае должна ощущать магистресса? – Дух ночи жесток и беспощаден…

Пожалуй, валяться на мягкой подстилке в тот момент, как Буква сидит на жестком камне, было бесчеловечно, и Проводник решил перетащить одеяло на топчан. Надо ведь еще убедить девушку в том, что среди ночи будет холодно, а значит, следует забыть о столичных нравах и экономить телесное тепло… Когда он подготовил топчан, Аглая вернулась в хижину и неуверенно поглядела на ложе, потом на угасающий очаг, доброго Проводника и молча улеглась у стены, подсунув под голову куртку.

– Верное решение, – проворчал Типун, располагаясь рядом. Как будто горячая искра пробила его штаны там, где он коснулся ее бедра. От нее слабо пахло чем-то терпким, женским, замешанным на луке и жареном мясе – все разбавленное прохладой ночного воздуха и шампуня, пока не выветрившегося из волос. – Укройся курткой, а голову положи мне на плечо, – посоветовал Типун и запахнул вторую половину одеяла. – Снега всего в паре километров от нас.

Пожалуй, так удастся не закоченеть…

– А что дух ночи? – прошептала Аглая.

– Это страшная высокая женщина, – пояснил Типун вполголоса. – Ты ведь наверняка читала в книжках, что Лилит ведает рождением людей и командует демонами… А те по ее приказу нападают на спящих в одиночку или пеших граждан.

Он почувствовал, как Буква приподнялась на локте и плотнее придвинулась к нему, при этом замерев на минутку словно бы для того, чтобы послушать ночь. Свободной рукой Типун поправил на ней край одеяла, склонившись над головой девушки. Он почувствовал на шее ее дыхание и стиснул зубы. «Срочно спать или думать о чем-то сложном», – приказал он себе и действительно стал вспоминать должностную инструкцию, параграф за параграфом. Минут через десять дикое напряжение в штанах немного спало, и Проводник перевел дух и прислушался.

За стенами слабо свистел ветер, потрескивали в очаге угольки, сопела под ухом Аглая – Лилит не прислала своих демонов к двум обнявшимся странникам.

Когда Типун проснулся, Аглаи рядом уже не было. Какое-то время он безуспешно поискал ее на топчане, слепо шаря по нему руками, затем все-таки разлепил глаза и увидел девушку рядом с очагом. Она нанизала на прут копченое мясо, запасенное Проводником в Тротаре – все равно свежатину умял наглый лжец «Беллерофонт», – и даже успела проинспектировать прочие пищевые запасы.

– Извини, что рылась в отсеке с едой, я просто решила приготовить нам завтрак, – пояснила она, улыбнувшись Типуну. Девушка, похоже, успела сбегать к речке и совершить разнообразные водные процедуры, поэтому прямо-таки сияла, словно новенький цехин.

– Все в порядке, – вздохнул Проводник.

Все-таки в совместном путешествии с таким симпатичным клиентом есть свои недостатки, рушил он, отправляясь умываться. Нельзя просто так перекусить и выдвинуться. Спустя полчаса они уже были готовы к возвращению в город. Оказалось, что ночью прошел дождь, и теперь от скал поднималась полупрозрачная дымка испарений. Впрочем, небо вновь было чистым, а воздух свежим, идти было легко и приятно – тем более под уклон.

– А помнишь, ты обещал мне надиктовать идиоматических выражений? – заинтересованно проговорила магистресса.

– Лучше в другой раз, – смутился Типун. – Как ты будешь их записывать? Давай лучше я расскажу тебе о горных волках. Здесь их вряд ли увидишь, только в Тротарском зоопарке, если не померли… Они самые волосатые и маленькие из волчьей породы, но хитрые и жестокие, при этом бегают огромными стаями, нападают на любого путника и рвут его на клочки.

– Их перебили? – протянула девушка, с укоризной поглядев на Проводника. – Таких славных зверьков? А это что такое? – воскликнула она, останавливаясь рядом с монументальной скалой.

Типун увидел колоссальный знак, высеченный на вертикальной слоистой стене – стоящего на задних лапах стилизованного медведя. Фигуру перечеркивала косая красная линия. Хищно оскаленная пасть животного щерилась довольно недружелюбно, но Букву это не смутило – она тут же сняла знак на фотокамеру в наиболее выгодном ракурсе.

– Это знак Пещерного медведя, – равнодушно промолвил Проводник. – Если мы сделаем еще пару шагов вперед, он не нападет на нас, потому что мы покинем его территорию. Хотя вообще-то он спит в своем логове уже лет пять, так что опасность невелика…

– А можно его разбудить? – Девушка придвинулась к Типуну едва ли не вплотную и озиралась с тревожным восхищением.

– Зачем? – удивился он. – К тому же это почти невозможно – тебе следует нанести урон среде его обитания, иначе медведь не проснется. Например, обрушить скалу. Примерно как с Грондулкарами, только тех разбудить намного проще. Конечно, он сейчас может не спать и глядеть на нас из-за камня, готовясь к внезапной атаке…

– Да уж, сложная он личность. А можно просто потыкать в него палкой, чтобы проснулся?

– Нет, – отрезал Проводник. – Я как Защитник запрещаю тебе тыкать хищников палками, пинать, хватать за их морды и когти, трепать им холки и уши. И тому подобное.

Он попытался увлечь Букву вниз по тропе, но девушка уперлась и упрямо замотала головой, сердито уткнув кулаки в бока и сверкая очками. Типун вздохнул и отпустил ее локоть, опасаясь вывихнуть клиентке руку.

– Даниель, я хочу увидеть Пещерного медведя, – строго заявила она. – Как я могу на него поглядеть, признавайся! Мы второй день идем по заповеднику, а мне попалась только идиотская кальчона, которую и разглядеть-то было невозможно! Не считая двух тупых троллей и одного хвастливого болтуна, мнимого Беллерофонта.

Типун мысленно обратился к руководству для Проводников, и вскоре ему удалось изыскать еще один способ подействовать на сонливое животное.

– Хорошо, слушай внимательно. Сейчас ты оскверняешь его территорию, прямо в моем присутствии. Уйти я не могу, потому что мне запрещено выпускать тебя из поля зрения. Вот прямо тут и сейчас! Садись под камушком и вперед. Медведь почует носом неладное и примчится минут через пять-десять, чтобы расправиться с нарушителем.

Магистресса шумно выдохнула и круто развернулась, чуть не стерев пятки кроссовок в порошок. Поддернув рюкзачок, она широко зашагала вниз, даже не думая глядеть, идет Проводник за ней или нет. Типун с досадой плюнул на медвежий символ и двинулся следом. Слава Богам, что она тут же не спустила штаны, иначе пришлось бы срочно задействовать третью и последнюю линию обороны – угрозу штрафа в размере тысячи цехинов, присуждаемого за побудку невинного зверя, по результатам публичного процесса в Суде Тротара с заранее предрешенным результатом, с освещением в мировой прессе.

Весь путь до самого обеда прошел в полном молчании, Типун лишь замечал порой, что Аглая что-то шепчет себе под нос, порой лицо ее искажалось злорадной гримасой или усмешкой. То есть она явно готовила целый параграф для своей диссертации, полный яда и гневных фраз в адрес магического сервиса Тротара. Однако Типун рассудил, что не обязан предугадывать реакцию клиента на столкновение с реалиями острова, его задача проста и банальна – не отступить от инструкций Проводника и Защитника, а также их многочисленных Приложений.

– А ты сам видел кого-нибудь из магических животных? – спросила Буква во время отдыха. Город был уже недалеко, всего в часе-двух хода. Девушка наконец-то успокоилась: видимо, фразы у нее в голове успели выстроиться в убедительный пассаж.

– Бывало, – легко кивнул Типун. – Ничего хорошего, сплошные нервы. Я тогда проходил обучение на курсах Проводников, вот и пришлось полазить по горам. До самых снегов добирались, Северную часть заповедника исходили во все стороны. Наставник показал мне все логовища, волчьи тропы, пещеры драконов и гнезда фениксов… Главное, учил он меня, не попадаться этим тварям на глаза, и все будет хорошо. А если ты увидел чудовище – считай, оно тебя уже полчаса отслеживает и при этом кумекает, как половчее сожрать, чтобы Магистрат не дознался.

Цитаты из Руководства звучали как откровение, но обмануть столичную магистрессу Типун не надеялся. Она, конечно, сделает вид, что вполне убеждена, а потом все равно напишет то, что вбила себе в голову, лишь бы прогреметь с разоблачениями на весь научный мир. Ученые, и тем более демонологи, все такие – подай им вещественные доказательства, пусть даже отпечатки на фотопленке, а слова для них вовсе не имеют веса. Ну и пусть. Не молчать же, когда тебя спрашивают… А особенно когда взгляд собеседницы при этом туманно-загадочен и порой исчезает за длинными ресницами или тонкой рукой, поправляющей пряди волос.

– Даньша, ты давно в туристическом бизнесе? – вдруг спросила девушка.

– Да, пожалуй… лет шесть, как Есаель привел меня в свою контору. Разные мелкие поручения… Сперва курьером побегал, в Магистрат, на постоялые дворы и обратно, потом посложнее задания давал. Курсы я все прослушал – и Защитников, и на выживаемость под землей и в горах, карту острова и подземелий пришлось выучить на практике. Иначе лицензию Проводника ни за что не дадут. Как прежний Проводник в катакомбах сгинул вместе с клиентом, так я и занял вакансию. Два года уже. Тогда же и в Университет поступил, а то Проводнику без образования несолидно.

«Меня понесло», – сообразил Типун и с усилием захлопнул рот, хотя готов был продолжать в том же духе и дальше, пока девушка смотрит на него, наклонив голову и неотрывно глядя в глаза.

– Нам пора идти, – сказал он.

И только в городе выяснилось, что сил у молодого ученого никаких не осталось, ножки стерты почти до мозолей, а рюкзачок с папкой, расческой и духами весит почти тонну. Последние сто-двести метров от фуникулера до «Белого мага» Типуну пришлось поддерживать Аглаю под руку и нести ее пожитки в своем вещмешке, и надо же было такому случиться, что рядом с постоялым двором они наткнулись на Левию. Та зачем-то разгуливала по площади и отбрыкивалась от торговцев, порой в ответ терзая их какими-то односложными вопросами.

Когда Левия заметила изнуренную парочку «горцев», ее лицо вытянулось, а губы сами собой отвердели. Она пробуравила Типуна и особенно Букву бешеными глазами и удалилась прочь, едва не снеся подвернувшегося под ноги торговца.

– Что это с ней? – хмыкнула Аглая. – Кажется, эта гражданка чем-то сильно раздосадована. Кстати, откуда я ее знаю?

– Это моя напарница по махолету, – хмуро пояснил Проводник. – Тебя довести до номера?

– Спасибо… Лучше не надо, тут уже недалеко осталось. – Она прислонилась на минутку к покорному каменному льву, набираясь у него сил. – Извини, если я вела себя некрасиво, – тихо сказала она. – Ты же не виноват, что у вас в городе такие правила по обслуживанию туристов… – Типун промолчал: что тут можно было ответить? – Ну что, завтра на этом же месте в восемь утра? Спускаемся под землю.

– Идет. Никаких украшений, вообще ничего металлического, иначе железные муравьи сожрут вместе с костями. Из одежды примерно то же самое, только куртку брать не стоит, там жарковато.

Он отправился по вчерашнему маршруту через Розу мира, но в самом сердце горы вдруг подумал, что лучше термального источника, да с пузырьками подземных газов сейчас вряд ли что-нибудь можно представить. Ноги сами собой занесли его в служебный лифт в охраняемой зоне Розы, едва из него вывалилась небольшая толпа принаряженных гномов. Очевидно, они направлялись после долгой смены в увеселительные заведения на поверхности – не иначе, какие-то извращенцы, не страдающие агорафобией. Разболтанный лифт ухнул вниз, нещадно скрипя, но на полпути, конечно, остановился и распахнул двери.

Знакомый охранник-гном на последнем открытом для туристов этаже коротко глянул на Даниеля, кивнул и передернул рычаг на стене, утыканной факелами. Но не раньше, чем Типун опустил флорин в его волосатую ладошку и получил билет – прижимистые гномы выбили из Магистрата указ, вводящий плату за пользование лифтом ниже десятого этажа. Пахнуло дымным чадом, гномьей кухней. Издалека донеслись разухабистые звуки модной танцевальной мелодии. Кабина лифта неуверенно вздрогнула, скрипнула колесами по вертикальным направляющим и продолжила движение в толще острова.

Тридцать третий подземный уровень встретил Проводника множеством веселых и грустных гномов в спецовках. Они успели прибыть сюда из своих забоев и теперь расползались по многочисленным лифтовым шахтам, добираясь до жилых уровней от тридцатого и выше. Здесь же, на самом ярком и большом уровне, находились разнообразные конторы, офисы и горнорудные управления, держали лавки и целые компании зажиточные гномы. Тоннели были украшены разными штучками вроде каменных цветов, особо причудливыми сталагмитами, чучелами слепых рыб, на стенах сияли люминесцентные лампы. Смекалистые гномы придумали, как использовать тепло недр для выработки энергии. Это для туристов они делали вид, что до сих пор освещают катакомбы факелами и не знают, что такое телеграф и телефон. Как, впрочем, и весь Тротар – только живущим на поверхности острова приходилось скрывать технику и электричество куда тщательнее.

Типун свернул за угол, стараясь не подпрыгивать при ходьбе – потолок в гномьих тоннелях всего на пять сантиметров отстоял от его макушки. Тут как раз с визгом примчалась открытая вагонетка со светящимся номером на боку, и он втиснулся в нее вслед за гомонящими гномами.

– Эй, Даньша! – окликнул его знакомый шахтер со шрамом поперек щеки. С этим гномом Проводник не раз кутил в «Железном муравье», в самом начале знакомства с Сеофией. – Давно тебя не видали.

– Работы много, – откликнулся Даниель.

– Так ты по делу, что ли? – не отставал Вошель. – Или к Сеофии? Чего это ты с мешком ходишь?

– Товар предлагаю, – хмуро ответил Типун, и вокруг него моментально возникла пустота, Вошель же замкнулся и сделал вид, что читает инструкцию для пассажиров вагонетки. – Не хочешь купить новое кайло?

– Спасибо, у меня уже есть, – буркнул гном и попытался стать еще ниже, чем был, для верности надвинув кепку на глаза, сунув руки в карманы и отвернувшись. Даниель постарался не рассмеяться. У него не было желания вспоминать былые веселые деньки и тем более рассказывать всему подземелью, что действительно едет к Сеофии.

Хотя ушлые гномы и так все узнают, если им приспичит отвлечься от радостных дум о предстоящем вечере. Типун вышел в районе контор, арендуемых компанией «Карборунд», и вовремя – из-за остекленной двери бухгалтерского офиса высыпала шумная стайка девушек и женщин постарше. Попадались и совсем пожилые гномеллы, но те тотчас устремлялись по хозяйственным делам, вовсе не думая пересмеиваться с коллегами.