Наш родной вирус. Том 2

– Ты, дурак, ты чего хотел? Вот как тот лежать там, на бетонном полу? А я? А пистолет? Если-бы ты его достал, тебя на куски порвали-бы! И кому хорошо ты сделал-бы?

Лич достал из сумки бутылку пива, сорвал крышку и выпил всё до дна. Потом сказал:

– Извини. И… спасибо. Поехали.

Он перелез на водительское сиденье, завёл мотор и тронулся с места. Баньша осталась в салоне, возилась, сопела, потом притихла. Лич не стал её трогать, чувствовал вину. Да и отдохнуть ей надо было, стресс согнать. Потом она протянула руку и взяла с сиденья ноутбук. Это хорошо, пусть мозги загружает.

***

В Куровицах было пусто, они видели только двух мужиков у автобусной остановки; один мирно спал прямо на траве, другой сидел рядом, опёршись спиной о бетонный столб, в руке он держал темную бутылку, иногда поднимал её к глазам, и, глядя сквозь неё на солнце, пытался определить состояние содержимого.

Они проехали мостик через Оредеж перед Кобрино, когда Баньша, уже пересевшая на штурманское место, странным голосом сказала:

– Останови, пожалуйста…

Съехав на обочину, Лич надавил на педаль:

– Что?

– Красные флаги… – она смотрела вбок, в сторону реки, Лич знал, что там находится пляжик, где в выходные собирались толпы желающих искупаться, позагорать, покидать мячик через сетку. И сейчас там что-то происходило. Толпа, человек двадцать, топталась вокруг флагштока, наверху которого свисала красная тряпка, видимо, бывший государственный флаг. Не видно было, митингуют они, или просто обсуждают новости. Иногда к небу поднимались руки, возможно, в угрозе, или приветствии. Ещё человек 7-8 обретались у кромки воды, где река расширялась, образуя купальный водоём с несильным течением.

– Что они делают? Посмотри, они-же лезут в воду, многие в одежде. А некоторых тянут насильно… Они не дерутся, это какая-то единая группа. Явно, возбуждены, может быть, пьяные? Они не утонут?

– Хочешь подойти и спросить?

– Нет, не очень…

От флагштока некоторые фигуры бежали к речке и тоже лезли в воду, это было похоже на дикое водяное крещение, только без хоругвей и попов.

– Секта какая? Ты раньше такого не видел? Что это? Там, на воде, к мосту плывёт…

– Нет, – сквозь зубы ответил Лич. – Такого не видел. А это, кажется, утопленники плывут.

Тихая вода кружа несла к мостику распростёртые тела. Они не шевелились, лёжа лицами вниз, будто внимательно рассматривали что-то в прозрачной воде на глубине.

– Это… Это-же дурдом какой-то творится…

– Мифозоями, говоришь, их надо называть? А, по мне, так конченные уроды, – в заключение праздника зло подвёл черту Лич, рванув машину с места, и больше об этом не говорили.

***

– * – "… Мифологических персонажей, наделенных фантастическими морфологическими характеристиками и сверхъестественными силами (богов, людей и животных) – назовем условно мифозоями с точки зрения научной зоологии...." (цитата из книги)

– **– парафраз стихов Гумилёва.

3.

– "… Земля в ту пору была еще совсем юной и плавала в воде, словно масляное пятно или студенистая медуза. И вот, подобно молодому побегу тростника, вырвавшемуся из ее недр и устремленному к небу, явилось в мир божество, именуемое Умаси-асикаби-хикодзи – Священный Сын – Прекрасный Побег Тростника, а за ним – Амэ-но-токотати, Вечный Оплот Небес…", – торжественно прочитала Баньша, и хлопнула ладошкой по джинсовой коленке. – Понятно, Лич?

– Японская мифология, сотворение мира. Что мне должно быть понятно?

– Это поэзия! Это философия нашего мира.

– "… Земля была безвидна и пуста, И Дух Божий носился над водою".

– Ну, Лич, ты постоянно обдираешь пёрышки с моих крыльев!

– Нет, просто сегодня я был в "Магните" и на обочине, над Оредежем. И везде я видел трупы.

– Значит, раз я там тоже была, а теперь я радуюсь поэзии, я – холоднокровная? Как рептилия?

– Не обижайся, я не считаю тебя рептилией. Просто ты тянешься к жизни, и не пачкает тебя грязь. Я тебе удивляюсь. Кстати, ты обратила внимание, когда мы из магазина шли к машине, и пока не уехали, к "Магниту" не подъехала ни одна полицейская машина. А ведь наверняка сразу позвонили. Может быть он и не умер? Дали ему в лоб, облили пепси-колой, ну, хулиганство… Охранники могли и не сразу позвонить.

– Он был мёртв, Лич. Я видела его открытые глаза. Которые ничего уже не увидят. Просто матовые стёкла. Его убили. Ни за что.

– Я и говорю. Грязь тебя обтекает, не касаясь. Наверное, так легче жить?

– "Разум в избежании зла, Мудрость в страхе Господнем".

– Ты уже и Иова прочитала?

– Я его давно прочитала. Но до сих пор не уверена в Боге. Может быть, я когда-то и приду к Нему.

– Ты уже давно с Ним, только Он этого не знает.

Не доезжая до Гатчины, перед новым грандиозным путепроводом, который местные власти возводили, как пирамиды, целую вечность, и на строительстве которого была украдена большая куча денег, Лич свернул направо. Баньша удивилась:

– Ты не хочешь заехать в Гатчину? Мы едем в… – она прочитала указатель, – Новый свет? Не рано нам туда?

– В Гатчине могут быть проблемы. Там, перед вокзалом Гатчина-Варшавская стоит бензоколонка, за которой любят прятаться в засаде работники ДПС, и их никак не обойти. Новый свет, скучное поселение, я там был когда-то, и встреченные мной аборигены мне не понравились, алкаши и наркоманы. Но мы сможем выехать на дорогу в Пушкин.

– Долго туда ехать? Скоро ночь.

– В Пушкин мы сегодня тоже не поедем, минут через сорок приищем место для ночлега, и дальше рано утром отправимся, когда всем очень хочется спать.

– Хорошо, я пока почитаю… – но она не успокоилась. – А что мы хотим найти в Пушкине?

– Друга, который должен знать о происходящем.

– Понятно. Этот друг не наш агент в ФСБ?

– Нет, он вертолётчик. То они следят за порядком на дорогах, то проверяют пожарную обстановку в лесах…

– То следят за скоплениями народа на массовых митингах.

– Бывает, но это под неусыпным надзором. Но главное, что им видно всё. В том числе и передвижения колонн военной техники. А также маршруты проезда по региону кортежей высших морд. Много интересного, что в СМИ не покажут.

– Слушай, а куда мы это едем? Новый свет проехали, и теперь опять на запад? И теперь ты поворачиваешь на север…