Скелеты волшебного мира

ЖИВЫЕ ПАЛОЧКИ – ЖИВЫЕ ДЕНЬГИ

Куча серебра на полу быстро увеличивалась.

Некоторое время я тупо глядел на неё, потом спросил у Трисмистра:

– Это чего?

Волшебник тяжко вздохнул.

– Они самые… доллары.

Одна монетка подкатилась ближе, я поднял и прочитал:

– Айн… доллар.

Монета выпустила ручки-ножки и зашебуршилась. Я рефлекторно сжал кулак, но…

– Пусти! – донеслось тоненькое. – Нахал!

Стало ясно, что от таких денег добра не жди.

Волшебник опять вздохнул и снял нелепую шляпу. Под ней оказалась нормальная, круглая голова.

– Они делятся, – сообщил мне трагическим тоном. – Уже заполнили мой замок и, я думаю, скоро заполнят весь мир.

Словно в подтверждение, дверь хрустнула, и поток серебра в щели усилился. Куча достигла высоты метра полтора.

– Отойдем, – предложил магистр. – Даже если нам и предстоит пасть, лучше сделать это позже, чем раньше. Пошли туда. – Колдун показал на дверь, из которой меня вытолкали скелеты.

– Ой… – вздрогнул я. – Кажется… туда нельзя.

Но великий чародей не обратил внимания. Бодро и энергично распахнул он зловещую дверь, и…

Бац! – кто-то двинул ему кулаком в зубы.

Хлоп! – дверь захлопнулась.

Некоторое время мы постояли в молчании, только куча долларов звенела. Потом волшебник шевельнулся и спросил:

– Что это было?

– Они. Палочки. – попытался объяснить я, но не смог. Не хватило слов.

Волшебник, впрочем, догадливый оказался.

– Уж не волшебные ли?

– Ага… – мотнул головой я и съёжился. – Они это… превратились в скелеты.

Мы ещё помолчали, потом Трисмистр спросил:

– Мальчик, ты зачем меня обманываешь?

Я в ответ только головой покрутил.

– Палочки не могут превратиться ни в скелеты, ни в котлеты! – У магистра слова нашлись. – Хотя бы потому, что на свете может существовать лишь одна волшебная палочка! И та – моя. Закон физики.

Сказав так, мудрый волшебник и чародей, владелец единственной палочки на свете изобразил руками довольно зловещий пасс, взялся за ручку и осторожно приоткрыл дверь…

И: бац! – снова получил по носу.

Хлоп! – И опять мы остались в одиночестве. Помолчали. Потом мой новый знакомый расхохотался и сказал:

– А ведь точно! Я успел заметить – драчун был сделан из волшебных палок! Вот так номер.

– Кхе-кхе… – откашлялся я и пояснил: – Там их штук пятьдесят. Скелетов. А теперь, может, и двести. Делятся.

– Делятся, говоришь… – пробормотал битый, но не побеждённый чародей. – А ведь этот инвентарь делиться не должен. Штучная работа… О-хо-хо.

Он опять сделал паузу, затем продолжил:

– Зато многое становится ясным. И про кофе, и про монеты – одно другое потянуло. Вслед за удвоением палочек последовало удвоение миров… Не удивлюсь, если и мы с тобой раздвоились. То-то я чувствую себя – будто я здесь, и где-то ещё… Но хотел бы я поговорить с тем, кто заставил мою палочку делиться!

Я опять поёжился – совсем дрянь дело.

– Это… я! – сам собой сказал мой язык.

– Что? Ты?!

Казалось, Трисмистр не поверил. Он пристально взглянул на меня и строго сказал:

– Мальчик, не шути так.

– Нет, правда! Мне не хватало на всё желаний, я и решил наделать палочек. Они наделались, но потом ожили, начали руки отращивать, и всё больше, больше… вот.

Сделав признание, я ожидал от волшебника какой угодно реакции. Но Трисмистр-великий-магистр подошёл вплотную, взял за плечи и посмотрел в глаза. И этого оказалось достаточно.

– Ты не врешь… Ты сделал, что считалось невозможным: вдохнул жизнь в мёртвый предмет.

Мне стало неловко: странный он, этот волшебник. Я ему палочки испортил, а он вроде радуется.

– Это всё ерунда! – вдруг объявил волшебник. – Бог с ними, с палочками! Главное не это, а главное…

Договорить он не успел.

Хрясь!! – лопнули дубовые доски, и преграда, сдерживавшая напор денег, рухнула. В комнату хлынул сверкающий поток долларов, и мгновенно помещение заполнилось до половины. Нас с волшебником отбросило и прижало к стенке.

– Ух… – только и выдохнул я, не в силах даже завопить по нормальному.