Весёлая же-же… (сборник)

– Не свисти, денег не будет.

– Аха. Это точно.

Да-а. Десять лет назад появился в их деревне Забыловке залётный парень. Говорил, что студент, говорил, что глубинку изучает – учёный, блин. Полюбила парня школьница-выпускница Нюра, забеременела от него и уехала с ним в город N. Парень – что делает ему честь – женился на Нюре, но оказался не студентом, а вором. Медвежатником. То бишь сейфы вскрывал. Узнала об этом юная, на сносях, жена, ужаснулась, но любовь, как говорится, зла. Хотя жили они неплохо, хорошо жили, богато. Пока парня такие же, как и он, бандюганы не грохнули. Мало того, вдову с малолетним ребёнком вынудили отдать им всё нажитое. И вот пришлось Нюре сменить пентхаус на комнату в коммуналке, а за сыном, вместо дипломированного педагога приглядывала теперь соседка по коммуналке – баба Вера.

Нюра, рискуя рухнуть на пол, качнулась на стуле, зажмурилась и увидела свою деревню – Забыловку, родительский дом. Сороки, эй, вы, сороки! Почти ручные, они трещали, прыгая по низенькому забору, ловко топтались на перевёрнутых стеклянных банках, радовались солнышку и корму, которым отец кормил куриц в загоне. Хватит и им. А в избе-то как хорошо: уютно и пахнет вкусным. Мама в белом платочке, опоясанная неизменным – красный, в белый горох – фартуком, стоит у непокрытого стола и шинкует капусту на пироги. Капуста под ножом скрипит. Мама что-то говорит.

– Анюта, нас пришли храбить. – Нет, это не мамин, это был голос Олеси.

Нюра распахнула глаза, перед собой она увидела двух отморозков в чёрных балаклавах. Тот, который направлял на Нюру стволы обреза, пропищал:

– Вставай, сучка!

Ему хотелось солидности, но сразу не получилось, поэтому во втором дубле он добавил в голос хрипотцу и ярость, а в предложение больше слов.

– Встать, сучка! Подними руки! – Затем он обратился к обеим продавщицам: – Только попробуйте нажать на тревожную кнопку (где она у вас там?) – завалю!

Второй грабитель вёл себя так, как будто вовремя не сходил в туалет: он юлой крутился по углам помещения, размахивал ножом средних размеров и без конца заглядывал в стёкла парадных дверей магазина.

Нюра и Олеся, с поднятыми руками, бочком к бочку, прижались друг к другу. Вооружённый обрезом грабитель кинул на прилавок пустой продуктовый пакет и велел:

– Складывайте в него деньги!

– Хоспода храбители, – дрожащим голосом залепетала старшая по магазину Олеся. И хотя её трясло от страха, молоденькая уроженка Луганска выдала всё-таки логичный, я бы даже сказал, остроумный монолог: – Хоспода храбители, – смелее сказала она. – Ну кто ж приходит храбить махазин в конце рабочехо дня? Всю выручку уже забрал хозяин. Он все деньхи к себе в дом увёз. А там сейф и собаки. Поэтому мы ну никак не можем выполнить ваше требование. – И пояснила уже отдельно Нюре, повернувшей к ней удивлённое лицо: – Я один раз была у нехо в хате – по работе, потому знаю про сейф и собак.

– Чё это было? – чуть не выронил из рук обрез первый отморозок. – По-моему, запахло разводиловкой! Ты чё нам предлагаешь – до какого-то грёбаного дома хилять?

И тут подлетел второй грабитель, да так близко стал размахивать своим ножичком от лиц бледных продавщиц и так страшно крикнул им в лица: «Деньги в пакет, дуры!» – что, к примеру, у Олеси под форменной синей шапочкой её блондинистые волосы зашевелились от ужаса.

– Так хде же их нам взять? – тем не менее выдавила Олеся из себя и тут же пожалела об этом, жалящее лезвие ножа коснулось её нежной щеки.

– Вот, возьмите мои, личные! Других денег у нас нет! – вдруг выпалила Нюра и демонстративно швырнула на пакет все свои отпускные.

Тут снаружи магазина крякнула сирена полицейской машины. С ножом сунул деньги в пакет, схватил его, с обрезом вроде бы решил выстрелить в женщин, но ему хватило ума передумать. Отморозки чуть не вынесли двери, выметаясь из магазина. Олеся тут же бросилась к своим сумкам, там лежал телефон.

– Звоню Ихорьку, – судорожно дыша, сказала она. – Ихорю Михайловичу звоню.

Нюра мешком с мукой бухнулась на стул, она с ненавистью смотрела на свои трясущиеся кулачки. Что-то ей подсказывало: не вернутся к ней её денежки, не сбудется её непреодолимое желание повидать родителей. «А о чём же ты думала целых десять лет, живя в этом городе?» – мысленно спросила себя Нюра. Потом вслух негромко посетовала: «А кнопки-то никакой у нас и нет. И отпускных моих нет». И разрыдалась.

– Аннушка, ты шо? Ты даже не переживай. – Олеся приложила к уху мобильный. – Ихорёк не зверь, он тебе повторит твои отпускные.

«Ихорёк» приехал раньше полиции.

– Что с товаром? – был его первый вопрос.

– С товаром всё в порядке, – задыхаясь, ответила Олеся. – А вот Анюте нашей пришлось отдать злодеям отпускные, иначе они нас бы убили. Ихорёк, их было двое: один с ружьём, другой с кинжалом. Я так испугалась, Ихорь Михайлович. А ещё мне щёчку порезали. – И она припала к плечу благодетеля.

– Ну-ну, – похлопал Олесю по попке сочувственно хозяин магазина и тут же отстранился от девушки. – Анна, ты в порядке?

– В порядке, – отозвалась Нюра. – Только… я хотела съездить к родителям, а без отпускных…

Наконец приехала полиция. После составления протоколов и прочих процедур Нюра, ломая руки, снова обратилась к своему работодателю:

– Игорь Михайлович, так как мне быть? Я ведь без денег осталась.

– Понимаешь, Анна, я не могу работать себе в убыток, – нехорошо начал потеющий толстяк. – Ты приходи как обычно, девятого, за получкой. За май… Можешь продукты брать в долг. А вообще, Анна, тебе не о чем беспокоиться, полиция поймает грабителей и вернёт тебе деньги. Всё будет окей.

– Конечно, всё будет окей, гражданка потерпевшая, – подыграл толстяку небритый литёха. – Поймаем грабителей, отберём у них ваши деньги, будет суд, и всё будет окей.

Это «окей» убило Нюру. Как она добралась домой?

2

Прошла неделя с этого самого злосчастного случая. И снова был конец рабочего дня, и снова Олеся укладывала в сумки ворованные продукты, но на этот раз она пребывала в одиночестве. В магазин вошла Нюра. Она была одета в тёмный спортивный костюм с капюшоном, натянутым на голову, за её спиной висел школьный рюкзачок.

– О! – оживилась Олеся. – Привет отпускницам! А я тут за двоих вкалываю – за себя и за тебя.

– Привет! Дела идут? – кивнула на сумки Нюра и вплотную приблизилась к Олесе. От Нюры исходила какая-то особая спокойная решительность.

– Ид… ут, – смутилась Олеся. И тут же затараторила: – Жаль, у нашей полиции они не идут – никак тех сволочей поймать не мохут. – Олеся замолчала, после некоторой паузы предложила:

– Слышь, подруха. Я тут подумала, одолжу-ка я тебе денех, съездишь к отцу с матерью, а?

– Не надо, – отрезала Нюра.

– Как не надо? – опешила Олеся.

– А вот так. Слышь, подруха…

И тут Олеся поняла: сейчас её либо начнут бить, либо Нюра сделает ей какую-нибудь пакость. Но за что?!

– …слышь, – продолжала хамовато Нюра, – ты ведь не хочешь, чтобы я донесла хозяину о твоих делишках с товаром? А? Плюс о том, что ты покупателей обвешиваешь?