Однажды мы придем за тобой

Вот так я и стал звездой цирка имени дяди Родриго, раз в месяц привозя ему на растерзание навороченную тачку. Чем и занимаюсь до сих пор. За что я не люблю дядю? Во-первых, он меня цинично эксплуатирует и ничуть этого не стесняется. Во-вторых, несмотря на то, что бизнес семьи завязан на мне, он все равно относится ко мне как к убогому paco di merde. Никаких сантиментов – если бы я не был так полезен, дядька давно бы вышвырнул меня на подножные хлеба. Это тетушка Софи испытывает ко мне какие-то родственные чувства, с дядькой у нас нет ни капли общей крови. Вот и посудите. Думаю, он ко мне относится так же, как я к нему, но мы усердно делаем вид, что все в шоколаде, и это лицемерие бесит меня еще больше, даже не столько его, сколько мое собственное. Послать его подальше я не могу, он меня тоже. Мы нужны друг другу, и баста.

– А о чем же мне думать? – пожал плечами я, убирая масленку и вытирая руки ветошью. – Или ты в свободное время мечтаешь о мальчиках? Тогда я буду держаться от тебя подальше.

– Va fa’n’culo, figlio mio, – ответил он. – Есть работенка.

– Охренеть, – воодушевился я. – И что на этот раз?

Дядька достал из кармана недешевый мобильник (хрен бы он себе такой купил, если бы не мои подвиги) и включил голограмму. Между ним и мной на полу появился кусок улицы, расположенной в двух кварталах от нас. Там, возле супермаркета, среди «Фиатов» и «Ауди» стоял черный, похожий на катафалк, «Роллс-Ройс».

– И где мне искать этот рыдван? – уточнил я.

– Разуй гляделки, – посоветовал дядька. – Он на той стоянке третий день ошивается. На нем парочка приехала из Германии, девка молодая и черномазый. – Дядька плюнул на пол, выражая свое несогласие с расовой толерантностью, благодаря которой симпатичные девочки якшаются с неграми и прочими цветными. – Они сняли виллу к югу от города, наверно, трахаются день и ночь, как сраные кролики, а тачилу кинули на стоянке, будто здесь Берлин, а не Палермо.

– Вообще безбашенные, – согласился я. – Кто-то уже ломался сделать ей колеса?

– Джованни Канели хотел, да полиция повязала, – кивнул дядя. – У тачилы там все по-взрослому, бемцалок[17 - Бемцалки – собирательное название активных и пассивных устройств (жаргон).] полный багажник.

– Джованни лох, – ответил я. – Ежу понятно, что там бемцалки, и не только на виду. Слыш, это ж вроде супермаркет под Пабло?

Родриго кивнул.

– Чего он сам не берется? – спросил я. – Говорил с ним?

– Само собой, – кивнул Родриго. – У него кишка тонка такую тачилу нарисовать. Тут, пожалуй, кроме тебя, никто и не справится.

Я удовлетворенно кивнул: приятно, когда тебя оценивают по достоинству.

– Ясно. Вечером съезжу, порисую, если там не нужно будет готовить что-то, может, сразу и возьму. Куда ее гнать?

– На сортировочную. – Родриго ощерился в тридцать два своих имплантата. Кстати, зубы он вставил тоже на мои деньги. Не банальные протезы, а выращенные из собственного ДНК, cazarolla, так что каждый клык его пасти стоил примерно как Цезарь до того, как я с ним поработал. – Я приводной маячок поставлю, загоним в рефрижераторный вагон и разделаем как бог черепаху…

– Экранировщик прихвати, – сказал я. Экранировщик – еще один мой прибамбас, с его помощью любое помещение можно выдать за пустое, в смысле, для всякой электроники – инфракрасной там, лазерной… Конечно, военный самолет РЭБ так не обманешь, а вот вертолет карабинеров запросто, я проверял. У этой байды один недостаток – размером она с дорожный чемодан, а весит лишь чуть меньше меня. Хотя дядька, надо отдать ему должное, с матами и пыхтением носит ее один. – Надеюсь, ты со сбытом телиться не будешь, чет у меня предчувствие дерьмовое, cazza de diablo.

– Не ссы, есть у меня клиент, – обнадежил Родриго. – С утра еще нарисовался, сам и наводку дал на тачило…

– Знаешь, дядя, – сказал я, – это дело puzza il caccare cano[18 - Puzza il caccare cano – экспрессивное итальянское выражение, примерный перевод: «воняет, как помоечная собака».].

– Так что, – дядька остановился у ступенек, он уже начал линять, да не успел, – не берешься?

– Рехнулся? – ответил я. – Берусь, конечно. Вот еще…

* * *

Дядька говорит, что Италия, а особенно наша Сицилия, всегда считалась бедной и преступной. Не знаю… пятьдесят лет назад было не так. Родись я в те времена, глядишь, получил бы высшее образование – стал бы инженером-автомобилестроителем, работал бы на «Фиате» или ОТО. Проектировал машины, а не воровал…

В принципе, выучиться можно и сейчас, но парню из глубинки это в напряг. Можно было бы автомехаником устроиться, но это не так доходно – автомехаников как блох на барбоске, и своих, и приезжих. Остается одно…

Черт, а ведь мне бы хотелось… придумывать машины, узлы, оборудование. Взять того же Цезаря – и его самого, и его начинку я на глаз слепил из того, что удалось достать, стибрить или выцыганить. А если бы у меня были знания да оборудование всякое… Я пытался разбираться с программами проектирования, но то ли я такой тупой, то ли с ними в одиночку не разобраться – ни хрена у меня не вышло.

Не вышло – и не надо; Цезаря я без всяких чертежей сварганил, все в голове держал. Стирлинга сам напечатал на 3D-принтере, как, кстати, и обе свои «беретты». Цезарь едет, «беретты» стреляют, из них даже можно попасть, если натренироваться. Вот патроны приходится тырить – теоретически можно напечатать патрон прямо сразу с порохом и капсюлем, а практически – где для этого взять порох, cazzarolla? В гипермаркетах он, в отличие от порошкового пластика и acciaio dei poveri[19 - Acciaio dei poveri – «сталь для бедных», обиходное название порошкового металла для 3D-печати.], не продается.

В общем, угоны – это так, постольку-поскольку. Мне действительно несложно (и, честно сказать, интересно) снять защиту с машины, взломать ее. Но я по этому не фанатею, с удовольствием занялся бы чем-то полезным, но так капусты не нарубишь.

Родриго дает мне сейчас десять процентов. Пока хватает, но лишь пока. А если мне приспичит жениться? Маловероятно, но, говорят, от сумы, тюрьмы и свадьбы зарекаться никому не стоит…

Братьям моим наш бизнес нравится. Нравится такая жизнь, легально-нелегальная, нравится нарезать понты и кадрить девочек, типа, мы крутые, как Валланцаска, угу. А мне все это кажется убогим. Да, я смотрел классические исторические фильмы, того же «Валланцаску», но во-первых, кино это кино, а во-вторых, теперь – это не тогда. Например, в те времена мафия действительно соответствовала своему названию «Сosa Nostra» – «Наше дело» (наше – то есть общее). И все были братьями, а сейчас даже родные братья каждый за себя, а случись что, пройдут мимо и не чихнут в твою сторону.

Вообще-то я не пессимист и не так много думаю о смысле жизни. Не до того, всегда есть дело поважнее. Люблю, например, девочек, и наших, и особенно туристочек с севера. Клюют они на мою симпатишную мордаху и непринужденность в общении. Но вот конкретно в тот день на меня чет накатило, как будто летела туча мимо, летела, летела да на голову села. Будто я что-то предчувствовал. Будто ждал чего-то плохого.

К стоянке я подъехал в одиннадцать вечера. Раньше было западло, на дворе лето, темнеет поздно.

Да уж, бемцалок в этом «Ройсе» оказалось больше, чем репейников на Риенци после того, как Федерико из соседнего квартала зашвырнул его в заросли на пустыре (за что я ему, в смысле, Федерико, а не коту, вынес три-четыре зуба и сломал предплечье в двух местах, ибо не фиг: твой кот, что ли? Заведи своего и пинай!) Но это все такие пустяки в сравнении со смертью и любовью… Вытащив свой главный прибамбас, чемоданчик с логотипом непотопляемой студии «Приват» на крышке, я разложил его, включил аппаратуру и стал колдовать.

Ух, вот это, я вам скажу, работа! Такой шарады я еще не видел – отключить всю машинерию можно было только в определенном порядке, и следил за этим бортовой страж – компьютер последней модели. Из тех, что умеют имитировать человеческий интеллект, и довольно убедительно. То есть вычислительная мощность там была – mamma mia!

Но я справился. Да по-другому и быть не могло. Если один человек что-то придумал, значит, другой может понять, что, где и как, – и взломать. Банальная логика…

Когда я закончил со взломом, было часа три. Летом ночи короткие, надо спешить, чтобы успеть до шести, когда людей на улицах становится слишком много и риск быть замеченным возрастает в разы. Но я все-таки несколько раз перепроверил все, что можно, и даже запустил двигатель на холостых. Нет, все отлично. Вся «паразитная электроника» находилась в глубоком нокауте.

Но все-таки я волновался, пряча в багажник Цезаря и садясь за руль. Что меня беспокоило? Все было правильно, имелась, che cazza, трудная задача, которую я решил. Все чисто, paсco di merde, я победил, машинка моя – де-факто!

Я завел «Роллс-Ройс» и направился к железнодорожной станции, где в специально оборудованном рефрижераторном вагоне красавца разберут на запчасти. Меня стало клонить в сон, этого только не хватало, paсco di merde! Я достал мобильник и включил музыку. Мы ехали через припортовую промзону; фонари горели плохо, на бетонных стенах вокруг дороги слабо фосфорецировали граффити. В телефоне пела Марион, симпатичная девочка из Падуи. «Она небось не знает, что такое настоящая нищета», – с неожиданной злостью мелькнуло в голове.

Думаете, мне так хочется тырить чужие машины? Особенно под разделку? Мне было чертовски жалко этого красавца, которого вот-вот каннибализируют, жалко его хозяйку и даже хозяина, хоть тот и черномазый. К африканцам в Палермо особое отношение – слишком много выходцев из Африки осело в наших краях. Они даже пытались запугать и перековать местных жителей, что им почти удалось в Германии, но не учли, что имеют дело с народом, давшим миру Аль Капоне…

Cazarolla!!! Пока я размышлял, едва не въехал в столб на развилке. Ну да, паркотник-то я выключил, да и фары притушил, прячусь. Стоп, а откуда тут вообще взялся столб? Я эту дорогу знал как свои пять пальцев – никакого столба…

Che cazza?! Куда я вообще еду? Что происходит? Я дал по тормозам, но «Роллс-Ройс» продолжал катиться куда-то, насмешливо игнорируя мои усилия. Машина мне не подчинялась, она только старательно делала вид, а сама везла меня… куда?

В тот момент я не думал, что потеряю Цезаря, я просто решил бежать. Cazzarolla, какой там мопед, когда такая фигня происходит? Но моя попытка улизнуть была тщетна. Двери оказались заблокированы. Bucco di culo![20 - Bucco di culo – экспрессивное итальянское выражение, примерный перевод: «Вот задница!»] Я в ловушке!

Извернувшись, я попытался высадить боковушку ногой. Ага, ten’cazzo![21 - Ten’cazzo – экспрессивное итальянское выражение, примерный перевод : «фигушки».] С таким же успехом можно было пинать сбирячий «Чентауро»[22 - «Чентауро» – боевой бронеавтомобиль итальянских карабинеров.]. Зато я заметил, что машинка начала плавно сбрасывать ход. Не успел я принять нормальную позу в кресле, как автомобиль остановился и…

Все произошло моментально – двери открылись и рядом со мной плюхнулся здоровяк негр, один глаз которого был прикрыт повязкой, а на заднее сиденье с грацией балерины впорхнула юная особа. Особо полюбоваться ею мне сначала не удалось – черномазый ткнул меня в бок стволом чего-то куда более крутого, чем мои оставшиеся в багаже Цезаря «беретты», и, ощерившись, сказал с легким акцентом:

– Попробуй подними жиопу, и я тебе ие прострелю!

Я только плечами пожал, внутренне при этом обмякнув. Ну все, bucco di culo, приехали, cazza de diablo!

– Ах, какой красивый мальчик! – прощебетала девица сзади. – Прямо словно сошедший с картин Сандро Боттичелли, но, надеюсь, кхм… а, ладно.

– Кто вы? – спросил я, поразившись тому, как хрипло звучит мой голос. – Вы из полиции?

– Фу, мы что, похожи на сраных фараонов? – воскликнула она. Mamma mia, а я и не думал, что ругаться можно так… сексуально.

– Откуда мне знать, – пожал плечами я. – Ваш напарник похож, простите, на вышибалу в борделе, а вас я даже не разглядел.

Как ни странно, негр на мое замечание не обиделся, наоборот, расплылся в плотоядной улыбочке и сказал: