Лисьи байки: современные рассказы

Экран смартфона не хочет реагировать на вспотевшие пальцы, но спустя секунду загорается сам. Незнакомый номер.

– Да!

– Здравствуйте, Максим. Или лучше называть вас шестьсот шестьдесят шестой?

Медовый голос звучит в динамике приглушенно, но я сразу его узнаю. Мне снова видится фургон на школьном дворе.

– Где моя жена?

– Если сделаете, как я скажу, узнаете. Я давно искал кого-нибудь из вас, сволочей. А теперь что? Теперь нашел, понимаете?

– Что ты, блять…

– Не надо на меня кричать! – голос теряет сладкие ноты. Мед превращается в горький жженый сахар. – Если хотите снова видеть жену. Если она, конечно, на самом деле ваша жена, а не прикрытие. Если вам дорога.

– Послушайте, пожалуйста, послушайте внимательно, – я стараюсь говорить спокойно и внятно, но сухость в горле сводит на нет попытки пародировать интонации психотерапевта. – Я пошутил тогда, понимаете? Это была шутка! Я только сделал вид, что звонил…

– Вы хотите, чтобы я положил трубку?

Телефон чуть не выскальзывает у меня из руки.

– Нет, пожалуйста, нет.

– Хорошо. Итак, вы меня слушаете?

Набрать воздуха в легкие.

– Я хочу с ней поговорить.

– Да-да, не будем отступать от канона, – рыжебородый хихикает. – У вас пять секунд.

– Максим?

Я вздрагиваю. Успел забыть, когда она называла меня полным именем.

– Ты цела?

Хочется узнать больше, засыпать вопросами, но нельзя. Пока он рядом, нельзя.

– Тут мужик с большим ножом. Он правда большой, Максим, я даже не знаю, зачем такие ножи, мы что, в блядском кино про Данди?

– Вик…

– Я цела, Максим. Хочу писать, и здесь нет кровати, но цела.

Меня не обмануть ее насмешливым тоном и вялой попыткой шутить. Только не меня.

– Я тебя вытащу.

– Знаю.

– Люблю тебя.

– Спасибо, шестьсот шестьдесят шестой, это не обязательно, – снова он.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, меряя комнату шагами.

– Видите камеру? Сядьте, отдохните, отдышитесь пару минут. А потом вы все расскажете, да? Расскажете все, что знаете о заговоре, чипах и человеческом геноциде. Поняли? Вам надо рассказать все честно, и постарайтесь говорить разборчиво, все-таки запись увидят миллионы.

Я молчу, спорить бесполезно.

– И даже не пытайтесь меня отследить, телефончик женушки вашей я разбил и выкинул, а в моем чипиков нет, слышите? Я вас вижу, уйдете из комнаты и… ножичек у меня действительно есть, Максим, и он правда большо-о-ой, да?

Разговор обрывается так резко, что я не сразу замечаю, как пошли гудки.

Продолжаю наворачивать круги по комнате. В груди горячо. Я упираюсь ладонями в стену и опускаю голову. Чувствую, как ногти впиваются в обои. Хочется рвануть вниз, оставляя за пальцами след из кожи и крови.

За ребрами раскаленный реактор, но я не кричу, чтобы не привлечь соседей, из горла вырывается короткий хрип. С нижней губы на пол капает слюна. Как ни странно, помогает, жар внутри постепенно угасает, вместо него там что-то скрипит и щелкает, запуская невидимые шестеренки.

Я отталкиваюсь от стены и вытираю ладонью лицо, чувствуя кожей влагу на горячих щеках. Нужно думать.

Пару дней назад я зацепил ненормального и теперь у него моя жена. Десять минут от работы до дома – как удобно, если нужно кого-то выследить. Что теперь? Позвать на помощь, звонить в полицию?

Незаметно перед камерой мне такое не провернуть, выходить из комнаты нельзя. Я больно ударяюсь коленом об изножье кровати. Снова хромаю к стене.

Почему Вика сказала про кровать? Шутка, которую я не понял? Ляпнула не подумав?

Я делаю два шага и замираю у порога комнаты, смотрю на вешалку в прихожей. Викино весеннее пальто, моя джинсовка, третий крючок пуст. Уголок губ сам тянется в полуулыбке. Умничка! Все-таки жениться надо на умных бабах, мама была права.

Я возвращаюсь и сажусь на кровать. Пора начинать, мне дали всего пару минут, чтобы собраться. Сейчас придется говорить об одном, а думать совершенно о другом. Как Цезарь.

– Итак, – начинаю я, но в горле пересохло. Тянусь к кружке, чтобы допить чай. – Итак. Мое имя не важно, но я работаю под кодовым номером шестьсот шестьдесят шесть. Сейчас я расскажу о заговоре верхушки мировой элиты и Британского правительства…

Как я не стараюсь, мой голос дрожит. Я говорю размеренно, повторяясь и затягивая, ведь каждое мое слово выигрывает время. Вспоминаю все, что когда-то слышал от бородатого в клетчатом костюме. Важно не сильно уйти от той правды, которую видит он, откровенную ахинею мне не простят.

– …людей заперли на карантине, чтобы собрать в одном месте. Тогда их можно будет обрабатывать специальной нано-пылью через вентиляцию квартир, не вызывая подозрений. В странах, где не ввели карантин, в том числе и в Беларуси, план чипизации претерпел корректировки. Население чипируют на массовых мероприятиях и в местах скопления. Моей задачей был контроль за нано-пылью в торговом центре “Зеленый”, а также установка чипов в бытовую технику под видом ремонта.

Я перевожу дух и лезу в карман джинсов за сигаретами. Прикуриваю. Будь тут Вика, оторвала бы голову.

– По предварительным подсчетам, – я выпускаю клуб дыма в камеру. Окна закрыты и облачко лениво расплывается вокруг стола. – По предварительным подсчетам, на данный момент завершена чипизация не менее девяноста процентов Минска. Нанопыль попадает в глаз, а дальше по глазному нерву в мозг…

Меня прерывает звонок телефона, и я дергаюсь, едва не выронив сигарету.

– Да?

– Что ты делаешь? – Голос на той стороне не узнать, голос тяжелый и сухой.

– Курю. Я не могу покурить у себя дома?