Путь к Великому

Я сидела у окна, мне было никак – не скучно и не весело, не грустно, не любопытно. У меня уже тогда бывали моменты, когда я спокойно могла ни о чем не думать – т.е. не произносить в уме никакие фразы, день ото дня разрушающие серые клетки – ибо это именно то, что имеется в виду под словом «думать». Тогда я еще не умела думать без слов, но была очень близка к этому состоянию. Я была на грани.

Человек на грани опасен и не только для себя. Да, он может сорваться и полететь вниз, если его умений недостаточно на то, чтобы взмахнуть крыльями и взлететь, или не хватает сил, а то и смелости на то, чтобы сгруппироваться и самому прыгнуть вниз и вполне удачно приземлиться. Но, падая, он не только калечит себя, но и делает больно другим, которые в это самое время оказались рядом – он просто обрушивается на них своим весом, весом своего страдания.

Я буду помогать только тем, кто на грани… Ради них самих и ради их близких… Если только таков мой Путь.

Итак, к тому моменту у меня уже было высшее образование, определенный статус и вполне успешно сложившаяся репутация, которая, несмотря ни на что, вредила мне. Немногим дано это понять: как сложно держать планку тогда, когда это уже выше твоих сил. Окружение ждет от тебя подвигов, а ты уже мало на что способен: все-таки грань меняет все в твоей жизни и даже порой заставляет отказываться от самого желанного.

По образованию я была педагогом, но мое призвание так и не нашло своего выражения в этой профессии. Еще обучаясь в университете, я давала уроки отстающим школьникам, что вызывало во мне лишь раздражение – я с детства не терпела ограниченных людей. Ограниченных и непонятливых, ибо сама схватывала все на лету – ну таково было свойство моего разума. Увы, с образованием моим, однако, в том провинциальном городке, который был моей родиной, стать кем-то иным, кроме учителя, не представлялось возможным. Это я поняла уже на первом курсе, но тогда эйфория от осознания того, что я учусь на самом престижном факультете, захватила меня в свои цепкие пальцы и не отпускала аж до середины последнего – пятого – курса.

Наверное, чисто внешне я вряд ли чем отличалась от себе подобных: глаза только чуть побольше, взгляд – понаивней, раздражительности и злости немного больше, чем у иных. Я терзалась этим странным вопросом: почему? Почему я нетерпима, почему с легкостью воспламеняюсь, почему жду внимания к себе, пусть даже и незаслуженного? Вся моя раздражительность и гневливость рождалась самой природой Бездонного Несоответствия. Очень меткое название, между прочим…

Сидела я в тот день у окна, понимая, что, хотя ненастье и не думает сдавать своих позиций, выйти на воздух мне все равно безумно хочется. Раньше такого не было. Я никогда не любила гулять, прослыла заядлой домоседкой и книголюбкой, была бледна, как тургеневская барышня, разве что в обморок не падала… Сейчас же воздух поманил, захотелось окунуться в его струю, чтобы отогнать от себя дурные предчувствия по поводу работы. Все-таки как безденежье развращает человека, делая его жестоким и завистливым! Не согласна с утверждением, что бедность не порок. Сам факт бедности, разумеется, пороком быть назван не может. Но вот его последствия… В жизни не встречала людей более жестоких, чем неимущие. Но как их обвинять в этом, если Несоответствие ополчилось против них? Это несчастные люди. Им и только им требуется найти Дорогу к Перевалу Сна. Я ее нашла сама.

На улице было прохладно и сыро. Не люблю сырость. Я быстро шагала по мокрым, не совсем еще растаявшим дорожкам и думала, думала… Я думала о том, что стою на самом краю, вот-вот и обрушусь вниз, и некому спасти меня. Я думала о том, что в моей жизни нет ни одного светлого эпизода, одна беспробудная и немая тоска, только тьма и холод. И полное отсутствие того, кому можно было бы просто все это рассказать. Я так углубилась в эти мрачные размышления, так сильно начала себя жалеть, что перестала замечать, куда я иду. Я переходила улицу за улицей, мне сигналили машины, возмущались встречные прохожие – мне было все равно, я была на грани…

Очнулась я только тогда, когда увидела перед собой стену. Это была обычная серая стена, кажется, из бетонных плит, впрочем, тогда я была вряд ли в состоянии рассматривать ее. Я даже не задала себе вполне закономерный вопрос: где я? Впереди высилась стена, сзади мелькали какие-то дворы, совершенно мне не знакомые. Я хотела пойти назад и постараться найти дорогу домой, но не могла. Здесь я остановлюсь подробнее и попытаюсь объяснить почему. Я прошла очень большое расстояние, на улице уже вечерело, на дворы опускался сумрак… По большому счету, мне было некуда идти. Дом, где ждали меня мама с бабушкой, был мне мил, но там царили пустота и тягостная грусть. Я никогда в жизни не пыталась сама предпринять какой-нибудь серьезный шаг, меня всегда вели, мной руководили, а я тихо подчинялась, ибо всегда предпочитала быть ведомой. А эта стена… Она манила, она влекла, она единственная не поддалась наступившему сумраку и словно светилась мягким ровным светом. Я не знала, что за ней, возможно, там была строительная площадка или просто велись какие-то работы, но там однозначно было что-то, чего я раньше не видела. И мне вдруг страстно захотелось перешагнуть этот барьер, посмотреть, что там за этой стеной, хоть раз в жизни сделать то, о чем мне с детства втайне мечталось…

Я подошла к стене. Она была высокой и практически гладкой, перелезть через нее, ну, по крайней мере, для меня, не представлялось никакой возможности – совершенно не за что было зацепиться. Я пошла вдоль нее, пытаясь обнаружить хоть какую-нибудь щель или пролом, а то и просто дверцу, но тщетно. Мало того, что она была отвесной, гладкой и глухой, она была бесконечной и тянулась влево и вправо на огромное расстояние, у меня не хватило терпения дойти до конца, и я успокоила себя логичным выводом о том, что, скорее всего, она кажется бесконечной только потому, что построена вокруг чего-то. Вопрос же о том, как за нее проникают те, кому это надо, тогда даже не пришел мне в голову.

Итак, меня мучила только одна проблема: как туда попасть? «Перелезть нельзя, – рассуждала я, – я не самоубийца. Никаких щелей нет, стало быть, просто так тоже не войти. Остается одно: пройти сквозь стену». Это, естественно, была шутка, и я сама улыбнулась своему умению сохранять бодрость духа даже в самых безвыходных, казалось бы, ситуациях. «Та-а-ак, – произнесла я с комической важностью, словно разыгрывая перед кем-то спектакль, – как там у нас проходят сквозь стену? Говорят, разбежаться надо…» Я отошла на несколько шагов, закрыла глаза, разбежалась, внутренне смеясь над своей глупостью, и… врезалась лбом в бетон. Это почему-то не только развеселило меня, но и укрепило решимость «прошибить» эту несчастную стену». Я подняла с земли кусок какой-то металлической трубы и начала изо всех сил колотить им о стену. К моему вящему удивлению, в ней не только не появилось никаких мелких зазоров, что было вполне ожидаемо, но в мертвой тишине даже не раздалось никаких звуков удара. Я колотила сильнее, но создавалось такое впечатление, что я просто пыталась пробить насквозь воздух. Отбросив в сторону трубу, я подошла ближе к стене и дотронулась до нее – простой бетон… Если кто-то из читателей думает, что я не была удивлена, то он сильно ошибается, я находилась уже на той стадии удивления, когда страх отступает перед любопытством и вопросом: почему?

Я тесно прижалась к ней лбом и ладонями – она не холодила, а словно грела. Закрыв глаза, я представила себе эту самую стену – будто я, наконец, нашла в ней дверь, открываю ее и захожу внутрь… Я прильнула к бетону так плотно, что почти слилась с ним, и несколько минут не открывала глаза, внушая себе, что подхожу к двери, с трудом открываю ее – почему-то именно с трудом – она скрипит, сопротивляется каждому моему движению, но я напираю, наконец, она распахивается, я стою на «пороге» – образно говоря – и…

Ветер подул мне в лицо, вверху мелькнула чья-то тень… Я открыла глаза: передо мной не было стены, а ладони мои просто повисли в воздухе. Парадокс, но сзади стены тоже не было. И вот тут-то я испугалась. Вместо царившего по ту сторону этой проклятой стены сумрака, вокруг было светло и, я бы даже сказала, почти празднично. Я стояла посреди поля, усыпанного шикарными цветами, за спиной у меня вместо серой бетонной стены возвышалось нечто вроде горного перевала, топорщившегося верхушками хвойного леса. Насколько хватало глаз, тянулось только это бескрайнее и дружелюбное поле, лишь невдалеке виднелось что-то, напоминавшее собой каменную пещеру и небольшой горный утес одновременно – впрочем во всех особенностях гористой местности я разбиралась довольно слабо хотя бы потому, что ни разу не была в горах.

Я сделала несколько шагов назад, пытаясь понять, как мне теперь попасть домой. Единственным выходом для меня казался тот покрытый лесом перевал, который расположился как раз там, где должна была быть эта злополучная стена – будь она неладна! Хотя и находился он почему-то гораздо дальше от меня, этот факт я могла объяснить только тем, что «прошла сквозь стену» практически сразу, а все оставшееся время, по всей видимости, просто шла вперед. И длилось это, вероятно, не пять минут, как мне это показалось, а гораздо больше. И в этот момент я впервые увидела его.

Передо мной стоял человек, выросший словно из под земли, или воплотившийся из воздуха – это уж как вам будет угодно. На нем был длинный развевающийся на ветру плащ и сверкающий на солнце шлем – или какое-то подобие шлема. Вот теперь-то я реально испугалась, т.к. не привыкла к тому, чтобы люди возникали просто так, из ниоткуда. В руке он держал огромных размеров копье (я говорю слово «копье», только сравнивая, ибо это было никак не копье, тогда я еще не представляла, как выглядит штерс). Не знаю, что бы на моем месте сделал настоящий храбрец, но я кинулась бежать. Выражение лица этого «человека» было хоть и дружелюбным, но мне в тот миг показалось, что он хочет сделать со мной нечто нехорошее – ведь я проникла сюда без разрешения. Возможно, это был охранник, отлавливающий чужаков, подобных мне. В любом случае я не хотела вступать с ним в разговор, ибо и так понимала, что вторглась в чужие владения.

Рассчитывать я могла лишь на два пути отступления – перевал и утес-пещера. Последний находился значительно ближе, поэтому я и ринулась к нему со всех ног. Тогда я совершила свой первый правильный шаг, ибо, метнувшись к перевалу, была бы возвращена в Бездонное Несоответствие в мгновение ока, благо дело тот был все еще для меня в пределах не только видимости, но и досягаемости. Но я помчалась к пещере, поминутно оглядываясь при этом.

Сначала меня охватила бурная радость, что грозное существо, кажется, вовсе и не собиралось преследовать меня, но уже через секунду я поняла, что ошибалась. Человек в плаще взмыл в воздух (этому я уже не удивилась, т.к. поняла, что здесь может твориться любая чепуха) и с огромной скоростью настиг меня буквально в двух шагах от спасительного места. Только подбежав вплотную к утесу, я поняла, что входа в эту якобы пещеру не было. Ну, по крайней мере, видимого. Рассуждать мне было некогда, и я, имея уже опыт прохождения сквозь стены, прижалась лбом к неровной поверхности утеса, вдавила в него ладони и закричала со всей силы: «На помощь!» Последним, что я увидела – стало искаженное злобой лицо существа с копьем, обрушившегося на меня.

Глава 2

Преум

В ушах моих звенело, и я ощущала ломоту во всем теле. Позднее я узнала, что так случается всегда при вхождении в преум. И в первую очередь с непросветленными.

Я присела и попыталась осмотреться. Но меня окружала лишь зловещая тьма. И ничего более. Я почувствовала страх, животный ужас, заползающий в меня из этой тьмы. Страх, от которого никуда не спрячешься, ибо он у тебя внутри. Я давно замечала, что страх бывает двух типов: страх перед чем-то, действительно представляющим реальную опасность, и страх перед неизвестностью. Вот последний из них и был наиболее неприятен. Когда ты видишь перед собой опасность (дикого зверя, обрыв, дуло пистолета), ты, по крайней мере, знаешь, чего можешь ожидать от этого конкретного случая, и даже при удачном стечении обстоятельств избежать неприятных последствий. Когда же ты в полном неведении относительно того, что тебя ждет уже в следующую секунду, кто нападет на тебя, что сделает с тобой – это, пожалуй, самое ужасное, что только может произойти с человеком.

Я попыталась нащупать стену пещеры, через которую я сюда вошла, но вокруг меня было лишь ничем не заполненное пространство, везде мои руки ощущали лишь холодное дуновение пустоты… Кричать я тоже остерегалась из страха привлечь внимание того, от кого скрывалась. Поэтому мне ничего и не оставалось, как встать и искать свет. Как только я поднялась на ноги и сделала три первых нетвердых шага, в кромешной темноте раздался чей-то голос. Больше всего он напоминал шипение змеи, и из-за этого я не сразу смогла разобрать слова.

– Ты сделала первый шаг, Верная.

– Кто это? – в ужасе спросила я. Я испугалась, что говорю со змеей.

– Я не змея, – предвосхитили мой вопрос. – Все гордятся тобой.

– Кто «все»?

– Просвещенные. И даже Великий.

– Бред какой-то… Какой еще великий? Мне бы выбраться отсюда. Да меня там караулят. Может, поможете?

– Здесь тебе не страшен дромус. В преум ему не проникнуть. Тем более в темный.

– Преум… дромус… О чем вы? Я не понимаю. Кто это – дромус? Тот в плаще и с копьем?

– О, да! Все они носят плащи. Вернее, большинство. Но об этом тебе поведает Тери. Это не моя прерогатива – рассказывать тебе о твоем новом бытии.

– А почему вы назвали меня Верной?

– Это твое новое имя на пути Просвещения. До того момента, как ты сможешь выбрать себе имя сама.

– И все-таки я ровным счетом ничего не понимаю!

– Слушай то, что я тебе скажу. Ты задаешь слишком много вопросов, твое сознание еще не готово принять эту информацию. Сначала ты должна пройти первую ступень и обрести ее знаки.

– Ну, и что же я должна сделать, чтоб знаки эти получить?

Голос зашипел еще громче и, казалось, рассердился:

– Ты, верно, действительно не готова к принятию какой-либо информации. Ты ведешь себя, как младенец, требующий объяснения всему, чего он не понимает. Но проходит время, и ребенок этот все осознает без объяснений. Замолчи же! Путь твой сейчас лежит вглубь преума.

– Простите, но я хотела бы уточнить: преум – это та пещера, в которой мы сейчас находимся?

– Да, разумеется. Впредь не перебивай меня, когда я излагаю тебе задание. Итак, путь твой лежит в Кабинет Тери, находящийся в самом сердце преума. Но ты никогда не сможешь найти этот Кабинет, пока не пересечешь Розовую Пропасть. Если ты не найдешь ее, то будешь обречена вечно скитаться во тьме преума, пока не выберешься наружу – а это рано или поздно произойдет – и там попадешь в руки дромуса. Поэтому надо сломать границы привычного тебе миропонимания! Только после этого ты получишь зримый знак, а потом и второе задание. Если ты выполнишь и его, ты пройдешь вторую ступень Посвящения. Ты все поняла?

– В общем, да… Но…

– Никаких «но». Вперед! А я прощаюсь, я сделала и сказала все, что должна была.

– Подождите! – но неведомое существо уже ушло. С его уходом тьма как-то странно рассеялась, но по-прежнему ничего не было видно хотя бы потому, что сюда не проникал солнечный свет, да и здесь ровным счетом не на что было смотреть.

«Итак, – начала рассуждать я, – попытаемся все для себя уяснить. Значит, то существо в длинном плаще называется „дромус“ – это надо запомнить. Оно опасное, иначе эта змея (как я стала называть существо, с которым говорила, ибо совершенно не представляла себе, кто это мог быть) не стала бы так о нем говорить и угрожать им. А пещера эта называется… Боже, как же она называется?… Что-то вроде премии… Нет, скорее „преум“, да, так. Тогда логично, что преум этот нужен для того, чтобы прятаться от дромусов. Ну, теперь мне хоть что-то понятно!»

Вопросов оставалось еще очень много, а самый главный – зачем все это? Почему мне просто нельзя назад домой? Ответить на него мне мог только этот таинственный Тери, именно поэтому я твердо решила умереть, но найти пресловутую Розовую Пропасть.

С каждым моим шагом тьма рассеивалась, и вскоре я уже могла вполне спокойно осмотреться. Изнутри преум больше всего напоминал исполинский лабиринт, гораздо превышающий свои внешние обманчивые размеры. Возможно, оттого, что основная его часть находилась под землей. Лабиринт – это было хуже всего! В детстве, да и в юности, где я по сей день и пребывала, я очень любила всякого рода ребусы, задачи на развитие мышления и в том числе сложные лабиринты, тем более что в одной из книг была дана подсказка, как найти выход из лабиринта любой сложности. Она проста, как и все гениальное: всего лишь навсего вести левой рукой по стене этого лабиринта (ну, или представить, что это делаешь, если лабиринт существует только на бумаге).

Поэтому я приложила левую руку к стене центрального и самого широкого коридора и отправилась на поиски этой самой Розовой пропасти. Я понятия не имела, как она выглядит и почему она розовая, но если тогда я бы попыталась думать надо всем, чего я не понимала, то, наверное, сразу помешалась, ибо я не понимала ровным счетом ничего! Я шла по коридору бесконечно долго, делала бесчисленное количество поворотов, множество раз заходила в тупики, но всегда возвращалась, неизменно ведя левой рукой по стене. Это продолжалось целую вечность, и я уже отчаялась найти что-либо и села на прохладный каменный пол преума. Я не знала, что мне делать дальше, и была просто в ужасе: со всех сторон меня окружал темный каменный лабиринт, а впереди зияла безрадостная перспектива блуждать тут до тех пор, пока не выберусь наружу прямо в лапы этого дромуса. Самое удручающее заключалось в том, что лабиринт этот был совершенно пуст, ну то есть абсолютно! Там не было сыро, ниоткуда не слышалось звона капель, падающих на каменный пол, нигде не виднелись беспорядочно валяющиеся камни, палки и прочий хлам, чем бывают полны самые обычные пещеры (ну, по крайней мере, я сделала такой закономерный вывод, прочитав изрядное количество приключенческих романов). Даже пыль не покрывала его неровные своды! Когда я снова поднялась на ноги, одежда моя была абсолютно чистой, ну, то есть ровно настолько, насколько она была таковой до этого. Коридоры ответвлялись друг от друга в бесчисленном множестве, и, что самое странное, за эти часы тщетных блужданий я ни разу не прошла по одному и тому же месту. Создавалось такое впечатление, что они меняли свое направление специально, чтобы поиздеваться надо мной. От этого места всего можно было ожидать.

Я уже даже стала подумывать о том, что куда лучше было бы очутиться в лапах дромуса, т.к., по крайней мере, это было живое существо, человек, который хотя бы мог разумно объяснить мне, за что он хочет меня убить. И, к тому же, с чего это я взяла, что этот дромус действительно хотел меня убить? Я сделала этот вывод по глупости, его мне подтвердила «змея», которую я и в глаза не видела. Тут же смекнулось мне, что, скорее всего, я ошиблась, и злом в данной ситуации была эта шипящая дама, т.к. дромус носил такие величественные одеяния, что уже по определению характеризовало его, по меньшей мере, как личность выдающуюся. И я вновь кинулась по коридорам в бесплодной попытке найти выход. Я кричала, чтобы привлечь внимание этого грозного субъекта, но, вспомнив слова змеи о том, что в преум ему доступа нет, тогда безумно обрадовавшие меня, на этот раз серьезно огорчилась.

Я была в полной растерянности: вокруг ровным счетом ничего не происходило. Ну, в конце концов, я же была здесь не первая! Да, змея что-то бормотала о какой-то ступени просвещения. Да, нет, я вовсе не собиралась никуда посвящаться, ибо уже твердо уверилась в том, что влипла, доверившись непонятно чему. Но мне следовало найти выход, хоть какой-нибудь. И раз здесь бывал кто-то и до меня, значит, это не архисложно.

Что там прошипела змея по поводу моих поисков? Кажется, что-то из области: освободи свой разум, сломай привычные представления. Так, внутри преума мне надо было найти две вещи: выход (что предпочтительнее) или Розовую пропасть. Я начала рассуждать, ибо чем-чем, а отсутствием логики мое мышление не страдало никогда. Значит, надо сломать привычные представления о выходе. Каковы эти представления вообще? Да нет и вовсе никаких представлений, т.к. выход бывал двух видов: первый, находящийся там же, где и вход, а второй – в противоположном конце здания. Первое, безусловно, встречалось чаще. Как же было преодолеть эти представления, когда где бы выход ни находился, он все равно будет выходом – хоть на потолке. Тут как раз все обыденно и привычно. Я даже, грешным делом, пыталась «пробить стену» уже в третий раз, но, видимо, преум был застрахован от подобных посягательств изнутри и надежно «забронирован». Ключ явно находился не там. Судя по словам змеи, его надо было искать в собственных предрассудках.