Путь к Великому

Итак, я не смогла выжать ничего подходящего из понятия выхода. Поэтому я принялась за трепанацию «розовой пропасти». Я не знала, что имелось в виду, понимая лишь, что речь идет о какой-то бездне. Я начала бессмысленно повторять: «Бездна… пропасть… ну, что мы имеем? Где находится пропасть? В горах… ну, нет, это не пойдет, я и так тут в какой-то пещере. Что еще?… Ну, это трещина… в земле… ведет глубоко вниз… вниз… вниз!» Вот оно! Слово было найдено! Пропасть, любая пропасть, она вела вниз, да и была внизу. Значит, эту самую Розовую бездну мне следовало искать наверху ну, или на стенах, что почему-то показалось мне абсурдным.

Я посмотрела наверх: своды пещеры были так далеко, словно я стояла на краю бездонного колодца. Сердце мое снова опустилось: как я смогу туда попасть? Стены взмывали к потолку во всей своей отвесности и гладкости… Они даже в чем-то походили на ту проклятую бетонную стену, что привела меня сюда. Но тогда же, вдруг осенило меня, я смогла преодолеть это, казалось бы, непреодолимое препятствие! Я прошла сквозь стену, т.к. мне надо было попасть за нее. Почему же теперь я не могла взмыть вверх? Ведь это сделал дромус, по виду ничем не отличавшийся от среднестатистического человека, разве что одеждой! Сердце мое ликовало: я чувствовала, что нашла решение. Я не знала пока, как претворить его в жизнь, но оно было!

Я потерла руки, радостно осознавая, что теперь дело было за малым – оставалось только взлететь. Понимаю, что читателю такая мысль может показаться абсурдом, но, принимая во внимание все необычное, что со мною уже произошло в этом загадочном месте за бетонной стеной, вполне возможно допустить и то, что я смогла бы взлететь. Я напрягла память, пытаясь представить, как это делал дромус. Его полет не был похож на птичий. Скорее, он сгруппировался и, как ракета, взмыл вверх. Воодушевившись, я прижала руки к корпусу, сжалась и потратила неимоверное количество усилий на то, чтобы подпрыгнуть как можно выше. Мне удалось «воспарить», как и обычно, сантиметров на тридцать, а после этого я благополучно «приземлилась». Ничего больше среднестатистического прыжка вверх на месте у меня не получилось. Я хотела было уже расстроиться и потерять надежду, как вдруг вспомнила свою неудачу с «пробиванием стены» – я смогла пройти сквозь нее, только используя силу мысли. Так почему бы и здесь не попробовать поступить аналогичным образом? Я закрыла глаза, сжалась в комок и представила себя – нет, не птицей, ибо крыльев у меня не было, а воланом в бадминтоне. Я почувствовала, как некий игрок ударил со всей силы ракеткой по волану, и тот взмыл вверх с огромной скоростью. Открыла глаза я лишь тогда, когда ощутила резкую боль от удара – взлетев к потолку, что все-таки произошло, я сослепу врезалась в стену лабиринта. И тут же замерла в воздухе. Все мои старания сосредоточиться на самом полете с открытыми глазами были тщетны. Тут-то я впервые и поняла, какой это тяжелый труд – летать. Сейчас, уже пройдя через все это, могу заявить, что учиться летать следует только в закрытых помещениях, желательно именно в первом темном преуме, т.к. на открытых пространствах приобрести соответствующие навыки с открытыми глазами невозможно: там тебе незачем смотреть вокруг, ибо ни во что случайно врезаться ты не можешь. Надо лишь иногда останавливаться и открывать глаза, чтобы правильно определить направление полета. А при попытке уйти от лептона, что случается довольно часто, приходится летать не только над чистым полем и на открытом пространстве. Именно тогда многие и погибали, не выдержав этой безумной гонки или разбившись вдребезги. В преуме же летать с закрытыми глазами просто невозможно.

Я набила себе добрую дюжину синяков и шишек, пока летела вверх. Это заняло очень много времени, т.к. взмыла я быстро – это оказалось самым простым, поскольку задать обычное движение вверх может почти каждый – а вот сам полет проходил очень медленно, в том числе и из-за того, что я не могла контролировать свои движения, не видела, куда лечу, а с открытыми глазами мне удавалось лишь зависать в воздухе – только и всего…

В конце концов, устав от бесконечных ударов о кривые и сужающиеся кверху стены лабиринта, я заставила себя внутренне сосредоточиться и медленно полетела вверх уже с открытыми глазами. Это длилось бесконечно, но, по крайней мере, я умело лавировала и не ударилась более ни разу. Через некоторое время стены лабиринта внезапно оборвались, и я вылетела на открытое пространство. По всей видимости, под сводами преума лабиринт был уже ни к чему. Я зависла в воздухе и огляделась. Вокруг в пределах видимости не наблюдалось ничего похожего на Розовую бездну, хотя бы даже приблизительно. Я медленно облетела весь этот огромный зал под сводом, прежде чем мое внимание привлекло небольшое светящееся пятнышко слева от меня. Оно было розового цвета! Я подлетела к нему поближе, по-прежнему напрягаясь изо всех сил, ибо лететь с открытыми глазами было безмерно сложно. Практически все мои силы были истощены, истрачены на этот изнуряющий полет, я ухватилась за небольшой выступ рядом со сверкающим пятном и позволила себе немного расслабиться и отдохнуть.

Пятнышко действительно светилось изнутри мягким розовым светом, но будучи слишком маленьким, размером с пятирублевую монету, оно уж никак не могло быть пропастью. Хотя… Змея же сказала: «Сломай привычные представления!» Так почему же я, допустив, что пропасть эта может быть вверху, под сводами пещеры, что само по себе абсурдно, не могла допустить того, что она может быть такой крошечной? Я протянула руку и дотронулась указательным пальцем до розового света. Палец мой провалился в пустоту, а вслед за ним туда же потянулась и рука – пятнышко затягивало. Конечно, не так, как пылесос, а медленно, мягко и даже – приятно. Я не стала сопротивляться и… провалилась в Розовую бездну.

Это действительно была пропасть. Кругом не было ничего, царил лишь розовый полумрак, свет не резал глаза. Под ногами не ощущалось никакой опоры, да и я уже не летела, а шла по воздуху, который словно сам излучал розовое свечение. Там было так мирно и так хорошо, что я совсем забыла о том, что пропасть эта была лишь путем к совершенно другому месту. Вспомнила я об этом лишь тогда, когда через несколько минут приятной прогулки по розовому воздуху увидела перед собой большую деревянную дверь с огромной ручкой из желтого металла. Я тут же поняла, что это, должно быть, и был тот самый кабинет Тери, который мне следовало найти. Я несказанно обрадовалась этому событию и без колебаний дернула за ручку. Дверь оказалась открытой.

Глава 3

Кабинет Тери

Я шагнула за порог и боязливо осмотрелась. В конце концов, мало ли что могло ожидать меня за дверью; к тому же я уже абсолютно уверилась в том, что иду в логово врага. Поэтому я не собиралась слушать никакие байки о посвящении, просвещении, ступенях и прочем бреде, а лишь хотела добиться от этого Тери, кем бы он там ни был, ответа на вопрос: как мне отсюда выбраться и снова попасть к дромусу.

Комната, в которую я вошла, имела совсем мало общего с тем, что мне приходилось видеть раньше. В ней совершенно не было окон, и я никак не могла обнаружить источник света, наполнявшего ее. Этот свет был совсем особого рода – темноватый, не похожий ни на солнечный, ни на искусственный – неоновый или электрический. Создавалось такое странное впечатление, будто комната сама светилась изнутри. Она была небольшой, но довольно уютной: каменные стены (что закономерно объяснялось ее местонахождением в пещере), мягкий красный ковер на полу, камин, два кресла и книжный шкаф – этим и ограничивалось все ее убранство. Как только я бросила первый довольно беглый взгляд на эту комнату, у меня появилось неприятное ощущение, будто я вижу ее в зеркале. Если вы когда-нибудь рассматривали свою комнату в зеркало, то вы должны знать, что ее отражение далеко от обыденного вида комнаты. Отражение это настолько неординарно, оно манит, так и хочется шагнуть и увидеть это вживую, да и выглядит оно намного реальнее привычного помещения. И вот впервые в своей жизни я оказалась «в зеркале», среди отражений. Чтобы ощутить подобную неуловимость, достаточно просто подойти к зеркалу и хоть раз взглянуть не на себя, а на все, что вокруг.

В кабинете царила таинственная тишина, тишина, которая настораживает, а не дарит покой – подобно затишью перед бурей. По спине моей побежали мурашки, хотя ощущала я себя совершенно надежно – мне нечего было бояться. Почему-то я была уверена, что здесь мне никто ничего плохого не сделает. Мои впечатления напомнили мне детские игры, когда мы рыли пещеры в снегу или обустраивали «комнатку» среди кустов – и, забравшись в сооруженное нами самими жилище, сидели, переглядывались и слушали тишину. Сердце бешено билось, внутри что-то дрожало – было чудо как хорошо, т.к. вокруг нас витал некий ореол волшебства, сказки – которую мы сами и создали. Теперь эти ощущения повторились в полной мере – я едва дышала, чтобы не спугнуть эту уютную и домашнюю сказочность, вместе с тем, однако, наполненную чем-то неприятным, но неуловимым и необъяснимым.

И вот когда волнение мое достигло своего предела, когда окружающая тишина стала не восхищать и возбуждать, а давить и убивать – в этот самый момент за спиной моей послышалось легкое покашливание. Я вздрогнула и обернулась. В одном из кожаных кресел сидел человек в черном фраке и с бабочкой вместо галстука. Он был хорош собой: русые волосы густыми прядями ниспадали на виски, пронзительные карие глаза внимательно и настороженно смотрели на меня. В удивительно правильных и тонких чертах лица читалась необычайная аристократичность, весь облик незнакомца, его манера держаться, поворачивать голову, складывать руки на груди – все словно говорило о том, что человек этот велик сам по себе, а не своими достижениями. Он медленно встал и изящной пружинистой походкой подошел к камину. Я повернула голову, следя за его движениями, и осторожно спросила:

– Вы Тери?

– Да, – улыбнулся он.

На каминной полке лежал крупный футляр бордового бархата. Тери взял его и протянул мне.

– Что это? – я с удивлением посмотрела сперва на футляр, а затем на незнакомца. Он снова улыбнулся и ничего не ответил мне.

В его глазах я прочла ответ на не заданный мною вопрос и открыла футляр. В нем лежал большой золотой перстень с небывалой величины кровавым рубином. Я вздрогнула и отдернула руку – перстень словно обжег меня.

– Это Зримый знак, – голос Тери прозвучал как-то глухо, словно он говорил мне это, стоя за каменной стеной, – он твой. Теперь ты должна носить его постоянно.

Перстень был довольно большим, гораздо крупнее моих пальцев, и я, надевая его на безымянный палец правой руки, как подсказывал мне внутренний голос, переживала, что мне придется прикладывать немало усилий, чтоб не потерять его. Но перстень неожиданно сжался по размеру пальца и довольно плотно обхватил его. Я в ужасе подняла глаза на Тери, но тот только улыбнулся. Он снова сел в кресло и пригласил меня сделать то же. Я опустилась рядом с ним и выжидательно посмотрела на очаровательного незнакомца.

– Ты уже прошла Вторую ступень Просвещения, Верная, и получила ее знак. Теперь ты свободна и можешь возвращаться туда, откуда ты пришла.

– Это правда?! – радости моей не было предела. Змея что-то шипела о следующем задании, но она либо запугивала меня, либо что-то перепутала. Новость о том, что я могла идти домой, повергла меня в такой дикий и безудержный восторг, что я готова была броситься Тери на шею.

– Отчего же нет? – он снова улыбнулся.

– Просто… – я замялась, не зная, стоит ли ему рассказывать о шипении в темноте, но весь облик Тери был столь дружелюбен, его улыбка так тепла и располагающа, что я робко продолжила, – в преуме мне сказали…

– Ах, это! Наша старуха от скуки не знает, чем себя развлечь. Что же она наговорила тебе? Небось, плела истории, что ты должна тут остаться и выполнить какую-то особую миссию?

– Что-то вроде того. Она сказала, что Вы дадите мне второе задание. Насколько я поняла, ее целью было убедить меня в том, что мне надо задержаться здесь, выполняя некие непонятные мне поручения. Хотя я никак не возьму в толк – в чем смысл моего пребывания здесь и вообще – что это за место?

– Это ее жизненный принцип – пугать бедных жертв ее интриг. Не существуя сама по себе, она всеми способами пытается насолить тем, кто способен в силу своих возможностей бороться с окружающим его миром – и побеждать, более того!..

– Не существуя?..

– В общем, да. Я могу сказать, что ее не существует. Вернее, она не является той, кем себя представляет.

– Но ведь это была змея, я правильно поняла? Говорящая змея? Разве такое бывает…

– Змея, – Тери усмехнулся, моя догадка показалась ему забавной, но вместе с тем не лишенной смысла, – а ведь ты в чем-то права. По сути это змея. Нет, девочка, это не только не змея, но и вообще не существо. Мы называем ее Шипящей Тьмой. Ее никто и никогда не видел в другом обличье, хотя сама она утверждает, что когда-то была подобна нам. Я не верю в это. В Мире Просвещения, конечно, воплощаются все человеческие страхи, и Тьма – это скорее и есть чей-то страх. Возможно, даже это страх самого Великого. А никак не человек.

– Как же мне выбраться отсюда? Мне поможет дромус, ведь так? Хотя Тьма шептала, что он опасен для меня, я не верю ей. По-моему, шипящее Нечто куда страшнее и опаснее человека из крови и плоти.

– Дромус хотел с самого начала помочь тебе, ведь ты случайно попала в наш мир, а он полон опасностей, подстерегающих тех, кто не рожден в нем и для него. Для того дромусы и существуют и несут свою службу на границе наших миров у Перевала Сна. Очень многие за последние несколько лет пытались проникнуть сюда, но большинство из них были возвращены домой именно дромусами.

– Тогда, – не переставала спрашивать я, – зачем им нужны эти жуткие на вид копья? Ведь ими так просто убить человека!

Тери покачал головой, встал и прошелся по кабинету. Он был великолепно сложен, и я поймала себя на мысли, что никогда в жизни не встречала еще мужчины интереснее его. Он резко повернул голову, взглянул мне в глаза и отрывисто произнес:

– Штерс! Это называется штерс! Да, его можно использовать и как оружие для защиты от лептонов, и как средство нейтрализации статистов, их усыпления.

– Статистов?

– Вас, обитателей Бездонного Несоответствия.

– Обитателей чего? Простите, Тери, у меня слишком много вопросов потому, что, как Вы понимаете, я здесь впервые и с трудом разбираюсь в вашей терминологии. Я уже очень рада, что запомнила дромуса, штерс и преум….

– Мне понятно твое любопытство. И у меня достаточно времени, чтобы удовлетворять его до того момента, когда настанет пора тебе возвращаться домой. Ты и так зашла слишком далеко. Две ступени Просвещения для разумной – это чересчур.

– Я совершенно запуталась. Если Вы позволите, я все же настою на своем вопросе. К тому же своей фразой Вы окончательно сбили меня с толку. Теперь я понимаю, что ваш мир кардинально отличается от нашего.

– От Бездонного Несоответствия. Именно так мы зовем ваш мир. А вас, его обитателей, мы величаем «статистами». А разве это не так? Вы ведь действительно располагаетесь в пределах статистической нормы: вы разумны, рациональны и практичны. Логика и серые клетки у вас управляют эмоциями и чувствами. Предвижу твой вопрос, почему ваш мир был назван именно так. В отличие от нашего Мира Просвещения, ваш мир действительно бесконечен, вернее, бездонен, ибо, по сути, он устремлен вниз, а даже не в сторону. А Несоответствием назван он, поскольку для нас не может соответствовать никаким стандартам идеального или хотя бы приближающегося к идеальному существования. На наш взгляд и для нас ваш мир ужасен. Но это только с нашей точки зрения, с точки зрения просвещенных и вступивших на путь просвещения. Мы разные и вряд ли сможем понять друг друга когда-либо.

Тебе пора.

– Скажите, я ведь тоже встала на Путь Просвещения – могу ли я теперь считаться по-прежнему статистом? Смогу ли я, как ни в чем не бывало, и дальше жить в Бездонном Несоответствии, если я уже получила Зримый Знак второй ступени – этот перстень?

– Верная, хотя лично я против этого твоего имени, – Его дала тебе Тьма, как только ты проникла в преум, – в чем-то ты права, не каждому дано скрыться от своего спасения и счастья там, где ему меньше всего хочется оказаться. Твое вхождение в преум было случайным.

– А была ли закономерной моя встреча с Вами? Ведь меня к Вам направила Тьма. Получается, она тоже желала мне добра и жаждала моего избавления.

– Увы, это не так. Да, Тьма подсказала тебе путь ко мне, но вовсе не за тем, чтобы ты смогла вернуться домой. Вспомни, что говорила она тебе о дромусе, как пугала тебя им – разве не так?

– Да. Но в таком случае я не знаю, кому верить – Вам или ей. Она страшна, безусловно, но какая ей польза от того, что чужак останется в ее совершенном мире? Я могу понять Ваше желание поскорее избавиться от моего навязчивого присутствия в этом мире, поскольку не поверю, что Вас заботит мое существование как таковое. Думаю, вы просто не хотите продолжения данного вторжения. И, поверьте, я разделяю Ваше желание – я сама хочу поскорее убраться отсюда. Но мотивация Тьмы мне никак не понятна. Она хочет навредить вам, вашему миру? Но если она его часть?..

– И, увы, не лучшая… Юлия, все это настолько сложно для вашего понимания… Дело в том, что Тьме, по сути, абсолютно безразличны наши с вами миры. Она живет в независимости от них обоих и раздает те советы, которые посчитает нужным. Ее аргументацию сложно понять разумом, ибо она существо неразумное, поскольку на данный момент времени живет в нашем мире. Она дает прозвища – к примеру, твое – дает указания, в целом ценные и нужные. Она указывает Путь, одним словом. Путь твоего избавления. Но решение за тобой – пойдешь ты по нему или испугаешься Тьмы. Ты уже здесь, ты прошла более половины пути твоего спасения. Время возвращаться домой.

Я кивнула. На душе моей было невероятно спокойно, я ощущала дивное умиротворение и была совершенно уверена в правдивости речей Тери.