По уши в земле

Я тут же посмотрел вперёд и увидел припаркованный на обочине автомобиль с надписью «Полиция», а рядом с ним полицейского, который зачем-то махал нам рукой.

– Останавливайся, – ответил Майк водителю, а затем повернулся ко мне. – Боб, сиди тихо и не высовывайся, а то твоё лицо теперь каждая собака знает. Попробую с ним договориться.

Когда автомобиль затормозил, Майк вышел на улицу и направился к полицейскому, а я, следуя его указаниям, вжал голову в плечи.

– Лишь бы не досматривали, – со вздохом произнёс Айзек.

Я быстро посмотрел на него, а затем снова перевёл взгляд на происходящее впереди на обочине. Майк разговаривал с полицейским несколько минут, а потом полез в карман и что-то передал ему. Сразу после этого он вернулся в автомобиль и сказал:

– Всё нормально, полицейский попался знакомый, прикормленный доном Романо. Едем дальше.

Последнее его высказывание предназначалось водителю, который тут же завёл двигатель и выехал на дорогу. Фургон тоже отъехал от обочины и последовал за нами.

– Я с ним немного поговорил, – продолжил Майк. – Он рассказал мне, что вчера в городе убили двух агентов ФБР, но никто ничего не видел. Так что нам повезло. Они приехали в библиотеку, чтобы арестовать разыскиваемого особо опасного преступника. Это я о тебе, Боб. В это время ты находился в кафе, а когда увидел их, бросился бежать. Они начали преследовать тебя, и тогда-то вы и наткнулись на нас в подворотне. Так что все теперь думают, что это ты их убил.

Я покачал головой и мысленно вздохнул. Только этого мне ещё не хватало. Но потом я подумал, что по большому счёту это сейчас не так уж и важно. Главным для меня было добраться до Тибета, и пока что всё вроде бы складывалось удачно.

Оставшийся до аэродрома путь прошёл для нас без каких-либо происшествий, но только когда мы въехали через ворота на взлётное поле и остановились возле самолёта, лишь тогда я смог немного расслабиться.

– Кстати, Боб, тебе когда-нибудь доводилось летать? – спросил Майк.

– Да, – коротко ответил я и вспомнил о своей детской мечте покорять космическое пространство, которая в итоге стала реальностью.

Аэродром оказался не очень большим, и на нём разместилось не более десятка самолётов. Конечно, ни один из них не мог похвастаться какими-то великими размерами, но для наших целей и этого было вполне достаточно. Самолёт, которому предстояло перенести нас на побережье, был уже подготовлен к вылету и дожидался своего часа, стоя в самом начале взлётной полосы.

Мы вышли из автомобиля, достали с Айзеком из багажника сумки с вещами и поднялись вместе с ними по трапу в самолёт. Оставив их там, мы спустились обратно и принялись помогать остальным с погрузкой чемоданов. Мне было очень интересно узнать, что же в них находится, но я пока не спрашивал об этом, решив дождаться, когда мы сядем на корабль и отчалим от берега. И только Майк не участвовал в процессе погрузки, держа в руках коробку с подарком для какого-то китайского друга. Узнать, что же это за подарок такой, мне было не менее интересно, чем о содержимом чемоданов.

Но вот погрузку завершили, автомобили уехали, а я, Майк и Айзек заняли свои места в самолёте. Не прошло и пяти минут, как он запустил двигатели и взлетел в воздух. На протяжении следующих нескольких часов, оказавшись в своей стихии, я просто смотрел в иллюминатор и наслаждался полётом. Я с головой укутался в облако приятных воспоминаний о счастливых моментах моей жизни на Тарнериусе, и время, проведённое в небе, пролетело для меня практически незаметно. Честно говоря, я даже немного удивился, когда услышал голос Майка и увидел, что мы уже приземлились.

По прилёту нас также встречали два автомобиля, и вся процедура повторилась: мы снова грузили чемоданы, а затем ехали. Но вот, наконец, настал тот момент, когда я увидел судно, на котором нам предстояло совершить плавание до Китая. Оно было довольно вместительным, и я понял, что чемоданы с нелегальным грузом можно будет хорошенько припрятать. Майк представил меня капитану, а затем проводил нас с Айзеком в трюм, который пока что был пуст.

– Сейчас вы с чемоданами разместитесь, и после этого начнётся погрузка, – пояснил он специально для меня.

В самом конце трюма оказалась небольшая каюта. После того как туда принесли и сложили по углам все четыре десятка чемоданов, там практически не осталось места, только лишь для двух коек, узкого прохода между ними и совсем крохотного закутка, переоборудованного под туалет.

– Придётся пару недель потесниться, – развёл руками Майк. – Ничего страшного, привыкнешь. Можешь спросить у Айзека, он уже в который раз плавает.

– Конечно, привыкнешь, – широко улыбнулся Айзек. – Завалишься на койку и отоспишься на год вперёд. Надеюсь, у тебя нет морской болезни?

Я неопределённо пожал плечами. Нет, ничего такого у меня вроде бы не было, хоть я и не знал, что это за болезнь такая.

– Трюм заставят другими грузами, так что вы будете надёжно спрятаны от любых проверок, – сказал Майк.

– А мы здесь не задохнёмся? – спросил я, с сомнением оглядывая небольшое помещение.

– На счёт этого можешь не волноваться, – ответил он и указал рукой под потолок, и я только теперь заметил какой-то непонятно для чего размещённый там предмет. – Вон тот прибор будет снабжать вас свежим воздухом во время всего вашего плавания.

Затем он поставил на одну из коек коробку, которую до этого держал в руках, и обратился к Айзеку:

– Запомни, за эту вещь ты отвечаешь головой. Проследи, чтобы она попала лично в руки адресату, и пусть он при тебе её вскроет. По возвращении расскажешь, какая у него была реакция.

– Понял, – ответил Айзек и в очередной раз улыбнулся. – Всё сделаю в лучшем виде.

– Ну ладно, счастливого пути, – кивнул Майк.

Он некоторое время смотрел на нас, а затем добавил:

– Боб, желаю тебе хорошо устроиться на новом месте, и чтобы эта ситуация всё-таки разрешилась и ты смог воссоединиться со своей семьёй.

После он вышел из каюты и закрыл за собой дверь.

– Самое время часок вздремнуть, – Айзек подмигнул мне и завалился на свою койку, предварительно переставив коробку на пол.

Я последовал его примеру и устроился на второй койке, радуясь тому, что мне всё-таки удалось вырваться из этой страны. И я тогда не мог себе даже представить, с какими трудностями мне предстоит столкнуться на своём длинном извилистом пути.

Глава 8

Временами мне казалось, что я умер и попал в загробный мир. Правда, кое-что меня смущало, но не очень сильно, поскольку разум отказывался прокручивать в голове любые мысли, даже совсем незначительные. Этот мир был не таким, каким я его себе представлял. Я-то рассчитывал, когда окажусь в нём, встретиться со своим погибшим отцом, а также с теми друзьями и родными, кто раньше меня отправился в свой последний путь. Но вместо этого меня окружил настолько плотный липкий туман, что я не мог разглядеть даже собственных рук, чего уж говорить о других тарнах. Я даже не ощущал их присутствия.

Но когда в очередной может быть сотый или тысячный раз мой давным-давно опустошённый желудок выворачивался наизнанку, в затуманенный мозг всё-таки проникала мысль, что я ещё жив. Хотя, наверное, лучше бы я умер, поскольку ощутил на себе все прелести морской болезни, о которой говорил Айзек. После того как нас заперли в каюте, начался процесс погрузки, который, по словам моего временного соседа, продолжался всю ночь. Конечно, визуально мы не могли это определить, так как в нашей потайной каюте не было иллюминатора. Но Айзек сверялся по какому-то пристёгнутому к руке приборчику, который он называл часами, и сказал, что они не врут. Конечно, было немного скучно просто лежать, но мне казалось, что я смогу потерпеть две недели. Окунусь в воспоминания о жизни на Тарнериусе и буду предаваться мечтам о скорейшем возвращении обратно, так они и пролетят. Как же я жестоко ошибался.

Едва мы отплыли, и наше судно закачалось на волнах, эти же самые волны подхватили и меня. С каждым часом каюта кружилась всё сильнее, и мне казалось, что я кружусь вместе с ней. Айзек говорил, что я весь позеленел, и, судя по его обеспокоенному лицу, я понимал, что дело серьёзное. Меня постоянно тошнило, а когда рвотные позывы на какое-то время утихали, я проваливался в небытие, в котором меня и окутывал тот самый плотный липкий туман, о котором я упоминал выше. Я знал, что умираю, и даже временами желал этого, когда мне становилось особенно худо. Но понимал я и другое: если я не смогу отыскать место, откуда был послан сигнал о помощи, тогда тем, кто этот сигнал отправил, больше не на кого будет надеяться. Эта мысль была моим цепляющимся за жизнь якорем и не давала почти угасшему сознанию полностью раствориться в злосчастном тумане, несмотря на слова Айзека о том, что от морской болезни не умирают. И я уверен, что именно она-то и стала моим спасением.

Как сообщил мне чуть позже Айзек, мои мучения продолжались почти трое суток, но вот, наконец, я постепенно пошёл на поправку. Конечно, мой организм был ослаблен, и голова продолжала немного кружиться, но зато перестало подташнивать. Айзек начал давать мне сухари с водой, и спустя пару дней я практически полностью восстановился.

– Морская болезнь к тебе больше не вернётся, на счёт этого не волнуйся, – сказал он. – Если честно, твоё состояние меня сильно обеспокоило. Я раньше не видел, чтобы люди так тяжело переносили качку.

Конечно, он ведь не знал, что я не человек. Я подумал, что любой тарн на моём месте мучился бы точно так же. Оно и понятно, воды на поверхности Тарнериуса не так уж много, и большая её часть скрыта в его недрах.

– А у тебя в первом плавании тоже была морская болезнь? – спросил я его. – И вообще, давно ли ты уже плаваешь?

Мне показалось странным, что лицо прежде улыбчивого Айзека стало отчего-то хмурым. С момента нашего отплытия он сильно изменился, как будто где-то глубоко внутри у него засела мысль, которая не давала ему покоя. И судя по его взгляду, мне даже показалось, что он уже принял для себя какое-то важное решение.

– Во время первого плавания, конечно, немного подташнивало, и голова кружилась, как и у всех, – ответил он. – Но потом я привык. А плаваю я уже достаточно давно, более трёх лет.

Внезапно он махнул рукой и произнёс таким тоном, как будто жаловался мне на свою горемычную судьбу.

– Эх, Боб, если бы ты только знал, как мне всё это осточертело. Я торчу здесь по две недели, заваленный всяким барахлом, словно замурованная мумия в склепе. Потом разгрузка-погрузка, и две недели обратно в этом саркофаге. Дома небольшая передышка и опять по кругу. Как будто кроме меня больше и поплыть некому. Нашли мальчика на побегушках!

– А зачем обратно плыть в этой же потайной каюте в трюме? – удивился я. – Почему нельзя разместиться наверху вместе с остальными членами команды?

– Так из Китая в Америку мы нелегальные грузы тоже доставляем, – пояснил он. – Вот и приходится большую часть своей жизни томиться здесь, в этой душной берлоге.

И тут я подумал, что сейчас как раз самое время попробовать узнать об этих нелегальных грузах побольше. Настроение Айзека вполне могло поспособствовать тому, чтобы подтолкнуть его к откровенности, тем более откровенничать со мной он уже начал. Поэтому я постарался придать своему лицу заинтересованный вид, чтобы было похоже на то, что мною движет только лишь праздное любопытство, и спросил:

– Айзек, а можешь сказать, что лежит в этих чемоданах? Если честно, мне очень интересно.

И каково же было моё удивление, когда он начал подробно обо всём рассказывать, причём не только о содержимом чемоданов, но и о многом другом.