Ратник 2

Голос воеводы услышали те, кто еще не желал сдаться. А услышав, принялись складывать оружие. А воевода, выцепив взглядом подскакавшего помощника, выкрикнул:

– Крень, окажи помощь раненым. И нашим, и врабиевским. Прикажи, чтобы обозные мужики тяжелых на телеги сложили. А мы вслед поскачем. Рубец, Буран, старшие дружинники – за мной! Нельзя дать Врабию уйти. Он мне еще суд божий задолжал. А Перун, он правого видит!

* * *

Воевода Клёст, будто наконечник живого копья, устремился вперёд, а за ним направились и остальные воины.

Ярослав сначала замешкался, ведь он числился старшим дружинником под командованием Креня, но волна воинов его уже понесла вперёд, следом за дружиной. А его мерин “Мирный”, не спрашивая хозяина, проникшись духом битвы и погони, понёс своего хозяина вперёд на встречу битве. Ярослав не стал его останавливать и единственное, о чём подумал – как бы его не остановил Крень. Но тот даже не обратил внимания, у него хватало и своих забот.

Кони наращивали темп, сильные тела животных парили в вечернем воздухе.

Воины, видя убегающую добычу, орали и улюлюкали. Ярослав, преисполнившись ражем погони, тоже завопил во всё горло. Его переполняла энергия битвы и, обжигая грудь, рвалась наружу.

Стоило Ярославу вырваться из свалки минувшей битвы, как он стал видеть гораздо больше. Обернувшись назад, он увидел, что большая часть воинов Клёста, действительно были невредимы. Основные потери, в основном, были со стороны врабиевцев. По крайней мере, он всё чаще видел знакомые лица среди живых.

Впереди, по относительно прямой дороге, сверкая задами коней, улепётывал Врабий со своими дружинниками. Видимо, их кони были менее изнурены, потому как беглецы явно отрывались.

Несмотря на это, дорога шла по открытой местности, и Ярослав вполне хорошо мог оценить экспозицию. Дорога шла прямо примерно метров сто пятьдесят. Однако в конце она будто петлёй изгибалась и затем забирала влево, скрываясь в густом лесу.

«А это уже плохо», – подумал парень, – «ведь воины Врабия вполне могут там скрыться. И мало ли, как местный лесной хозяин отнесётся к нашей погоне, захочет ли терпеть кровопролитие на своей земле».

Но Ярослав с этим был не согласен, а та энергия, что бурлила в нём, всё сильнее распалялась, требуя высвобождения. Вот только как её высвободить, Ярослав пока не понимал.

Он вдруг понял, что это непростая энергия. Не просто его гнев и ярость, а нечто большее, сродни магии, которую в него поместил маг Якош Святославич. Прислушавшись к себе, он осознал, что может направить энергию вперёд вдогонку врагам, и как-то помешать им сбежать. Вот только как именно это сделать, он пока не понимал. По крайней мере, было очевидно, что он вполне может взаимодействовать с природой – с травой, землёй, деревьями. Мысли заметались в его голове.

Что, если заставить траву на пути воинов вырасти и оплести ноги коням?

Но это даже звучало смешно. Во-первых, трава не такая уж и прочная, и кони запросто её разорвут. Опять же, нужно ведь успеть поймать ноги коней. А кони бегут так быстро, что сделать это находу практически невозможно.

Опять же, даже если у него и получится такой финт, пострадают кони. А как он уже выучил, кони – самое ценное, что есть у воина, и их надо беречь. Да и просто лошадок жалко. Значит, такой вариант не подходит.

А мочи держать энергию в себе уже и не оставалось. Ярослав уже ревел, будто дикий зверь. Сердце колотилось, мешая трезво мыслить и побуждая срочно действовать.

Тогда Ярослав просто выпустил импульс вперёд, так чтобы он ударил метрах в пятнадцати перед беглецами. И попросту доверился природе, что, стремясь угодить парню, принялась строить препятствия на пути беглецов.

На миг у Ярослава перехватило дыхание, в глазах потемнело. Он почувствовал, как мощный поток вырывается из его груди и стремится куда-то вперёд. Он пошатнулся, едва не вывалившись из седла, и кое-как вцепился ослабшими пальцами в гриву Мирного, заставив его заржать.

Спустя пару секунд он стал приходить в себя. Сначала прояснилось зрение, а потом до него стали доноситься изумлённые окрики воинов, а затем испуганное ржание коней.

Он кое-как выпрямился и вгляделся прояснившимся взглядом вперёд. Ярослав вдруг увидел, как перед убегающим Врабием и его воинами, метрах в пятнадцати перед ними, из земли поползли толстые побеги каких-то растений. Пока что они были не такими высокими, и кони вполне могли бы их перепрыгнуть. Но те росли стремительно и тянулись к небу. Если они сохранят тот же темп роста, Врабий попросту не успеет вовремя добраться и миновать их.

К тому же кони, видимо, почуяв неладное, принялись замедляться и оказывать сопротивление своим наездникам.

Клёст приподнялся в стременах и воскликнул:

– Стой, Врабий! Некуда тебе больше бежать!

Врабий действительно остановился, вот только не из-за окрика Клёста, а просто потому, что больше некуда было бежать. Он развернул коня и принялся раздавать приказы своим бойцам.

Клёст же отдал команду своим бойцам замедлиться, а сам выступил вперёд.

– Прими вызов на поединок, прекрати убегать. И хватит уже подвергать воинов лишним угрозам. Это наше с тобой дело, не дружинников и не простых землепашцев. Только ты и я. Выходи на честный бой. Будем Божий суд вершить.

Глава 18. Суд во имя Перуна

И Клест и Врабий слегка отделились от своих дружинников, а те, сдали своих коней назад, давая поединщикам возможность сойтись в честной схватке. Может, для надлежащего конного боя места здесь и маловато, но ведь никто не собирается устраивать перестрелку из луков или затевать схватку на копьях, словно на рыцарском турнире. Суд божий во имя Перуна проводится конным или пешим, но только с мечами. А чтобы драться на мечах – места хватит.

Ярослав напряжённо следил за происходящим, переживая за Клёста. А как же не переживать? А еще он почему-то ждал какой-то пакости от Врабия! Какой именно, парень пока не понимал, но что-то такое ожидалось. Нет, не может такая сволочь, как Врабий, просто взять, да и выйти на честный поединок.

И тут Соколов увидел, как Врабий резко дернулся, ухватывая лук, прицепленный к луке седла. Ах ты! Это же прямое нарушение кодекса чести. Ну, или правил дуэлянта, хотя писаных правил пока никаких и нет.

Ну, попробуем малость своему воеводе помочь.

Мысленно потянувшись к земле, Ярослав ощутил тепло под ногами коня Врабия, а потом, также мысленно, повел почувствованное тепло вверх.

Сила, скрывавшаяся в его теле, соединившись с силой земли, не подвела и из тропинки, избитой ногами людей и копытами коней, к солнцу устремились белесые побеги, обретшие силу на свежем воздухе.

«Туда, туда лезьте», – отдал мысленный приказ укрепившимся побегам Ярослав, проводя незримую линию от земли к ногам коня.

Конь Врабия начал перебирать ногами, ощущая нечто непонятное. Всадник резко дёрнулся и, вскинув лук на уровень глаз, выстрелил в Клёста.

Но выстрел получился каким-то слабым, потому что стрела летела, будто выпущенная рукой ребенка, а воевода Клест только небрежно отмахнулся мечом, отбивая стрелу.

– А ты еще и стрелять разучился, – укоризненно произнес Клест по гогот своих дружинников, а потом назидательно добавил: – Вот такая кара тебе за бесчестье!

А зеленые побеги уже принялись оплетать бабки коня Врабия и тот, стремясь вырваться, заржал, рванул с места и встал на дыбы, стараясь избавиться от мелких, но досадных пут, появившихся из под земли, а всадник, не удержавшись в седле, вывалился и упал оземь, словно куль с мукой.

Вот теперь уже ратники Клеста засмеялись еще пуще прежнего. А Ярославу показалось, что немногочисленные дружинники Врабия тоже заулыбались. Правда, заулыбались совсем невесело, а раздосадовано.

Понятное дело, смотреть на такое неприятно и даже обидно. Да и за собственного воеводу должно быть стыдно. Они же не знают, кто виновен в случившемся. Впрочем, всадник обязан усидеть в седле при любых обстоятельствах, даже если конь встал на дыбы.

Соколов уже знал, что воин падает из седла только в двух случаях – если он тяжело ранен, или если убит. Еще не возбраняется падать вместе с конем. Но это, если твой конь убит, либо поскользнулся на льду.

Врабий принялся подниматься, а его конь, освободившись от растений, подбежал к хозяину и встал рядом, а Ярослав даже почувствовал какую-то неловкость. Все-таки, это по его милости воевода пережил двойной позор. Получается, что он сам вмешался в божий суд? Э, а как на это Перун-то посмотрит? Бог-то, он все видит. Или этот не за всем следит?

Ярослав едва не ойкнул, даже посмотрел по сторонам – а не увидел ли кто-то неожиданно вылезшие из земли ростки? Вроде, люди на такое внимание не обратили. Уже хорошо. А если бог Перун сейчас смотрит откуда-нибудь из леса на происходящее, так он должен понять, что Ярослав действовал не со зла, не из подлости своей, а в силу необходимости. Все-таки, воевода Врабий первым решил схитрить и схватился за лук, а он лишь немножко подправил ситуацию, заодно и спасая жизнь своего командира.

Опять-таки – если это суд божий, так Перун должен сам следить за ходом поединка, а его действия вполне во власти Перуна. Так что, как ни крути, так бог сам во всем и виноват. Стоп, не стоит о боге думать плохо, пусть это и языческий бог. Скорее всего, Перун и выбрал его инструментом для выравнивания ситуации.

Все, вроде и успокоил свою совесть.

Сам-то Ярослав может и не религиозен, но учитывая всё произошедшее с ним в последнее время, глупо отрицать какую-то сверхъестественную силу.

Тем временем поединок продолжался.

Если божий суд начался верхом, а один поединщик выпал вдруг из седла, то конный имеет полное право зарубить своего врага. Конному биться с пешим – одно удовольствие.

Но его воевода в очередной раз решил проявить непонятное благородство. Под разочарованное оханье своих дружинников и под восхищенные вздохи ратников Врабия, владетель Клестова и претендент на княжение легко соскользнул с седла.