Скажи миру – «нет!»

– Регулярно посещайте стоматолога, – сообщил Саня и подал зуб Бэну: – На. Проденешь нитку и будешь носить на шее.

Бэн шарахнулся от зуба, как от змеи. Продолжая сплевывать, наклонился к воде – прополоскать рот, но Олька не поленилась отвесить ему пинка:

– Инфекцию занесешь, дебил! Подожди до стоянки, кипяченой прополощешь…

– Жрать нечего вообще, – доложила Ленка Власенкова, мало обращавшая внимания на страдания Бэна и операции Сани.

– Придется харчить дары природы, – сказал Андрюшка Альхимович. – Вон рогоза сколько кругом…

…Ближе к вечеру местность пошла на подъем, стала посуше, появились сосенки, а потом нашим глазам открылась озерная гладь. Узкое лесное озеро в рамке лесов лежало перед нами, как брошенный в зеленый бархат клинок. Вдали было видно, что это озеро узкой протокой переходит в еще одно.

– Не помню такого, – сказал Андрей. Он стоял рядом со мной, и его лицо отражало настоящее смятение. – Не помню, чтобы в Мещере были такие озера…

– Отдохнем здесь, – со вздохом сказал я, тяжело сбрасывая на траву скатку и ремни. Как по заказу – в центре неба, прямо над головами, в зените, возникло круглое, пронзительно-голубое пятно, похожее на глаз, и пошло расширяться во все стороны, странно и красиво. Плеснуло солнцем – и вот уже небо над нами полностью чистое, насколько видит глаз. В лесу обрадованно заорали птицы, и я так же обрадованно крикнул:

– Собираем дрова!..

…Собрали не только дрова – отыскались грибы и щавель, а Игорек Мордвинцев, появившийся последним, приволок здоровенного линя, встреченного восторженными воплями. Сырые дрова не желали гореть, но после упорных долгих усилий занялись целых два костра – один для нас и готовки, второй – для сушки вымокшего, в первую очередь – одеял. Как обычно бывает с сырыми дровами, костер давал много жара. По краю забулькали котелки с супом, и Ленка Власенкова уже досадовала, что нет большого котла. Линя обмазывали глиной…

– Соль кончилась…

– Кинь мне нож, я свой на ремне забыл…

– А что, тут неплохо вообще-то…

– Слушайте анекдот…

– Еще бы постираться…

– У меня носки поехали…

– Вот интересно, когда кончатся эти болота?..

– А как мы на ту сторону попадем?..

– Я вот думаю – лучше тут не задерживаться…

Солнце садилось в воду. От него легла по воде алая дорожка; местами играла рыба. На противоположном берегу озера появилось небольшое стадо оленей – они спустились на водопой.

– Сколько же тут все-таки живности, – немного удивленно произнесла Кристина. Она сидела, привалившись спиной и затылком к спине и затылку Севера. – И ради бога, мальчишки, ни слова об охоте!

Колька Самодуров, уже открывший рот, захлопнул его с отчетливым стуком. Все засмеялись.

– Значит, – философски решил Андрюшка Соколов, – мы не такие уж и голодные… Щусина, прекрати плеваться.

– Ему нужно, – вступилась Олька, пододвигая ближе к огню ноги и шевеля пальцами. Наша медсестра уже успела подсунуть что-то для полоскания, чем Бэн и плевался.

Разговора в целом не получилось. Прошлые две ночи навалились на нас, как только мы поели. Едва перетаскивая самих себя, мы начали устраиваться на ночлег у костров, заворачиваясь в высохшие, жесткие, горячие одеяла. У меня вяло шевельнулась мысль, что надо бы расставить часовых, но внезапно не стало сил даже ворочать языком. Хотелось надеяться, что болота кончились, но слабо верилось в это. Впрочем, это и не беспокоило почти совсем – я так намотался, что уснул, даже не устроившись толком.

* * *

– Проснись, Олег, проснись.

Шепот ввинчивался в уши надоедливо и упрямо. Я хотел было отмахнуться, но сообразил, что это шепот Вадима, повернулся на спину и, открыв глаза, отпихнул одеяло с лица.

Вокруг был туман – я лежал в этом тумане и не мог различить, где шевелятся его пласты, а где – лицо Вадима. Солнце, судя по всему, еще не вставало.

– Что случилось? – Я поднялся на локте, а левой рукой нашарил наган.

– Урса, – выдохнул Вадим. – За двести метров отсюда, на берегу. Я поссать отошел, а они как раз причаливают.

Я уже сидел.

– Сколько?

– Три лодки, штук восемнадцать. А костер-то у нас еще дымит. В тумане воняет же!

– Поднимай всех, скорее. – Я вскочил, хватая от костра штаны. – И тихо! – добавил я через плечо.

Сейчас я услышал урса. И они, судя по всему, нас не видели, не слышали и не чуяли – по крайней мере разговаривали они громко и назойливо, чем-то хрустели, булькали и стучали. За двести метров было слышно, значит – точно не знают о нас… Вокруг уже возилась вся наша компания, слышались перешептывание и стальной шорох.

– Девчонки, оставайтесь здесь. – Я не стал надевать куртку, взвел курок нагана об эфес палаша.

– Может, не надо нападать? – быстро спросила Валька.

– Они все равно начнут шарить кругом и нас найдут, – отрезал Саня, примеряя на руке дагу. – Олег, ты бы нас поучил двумя руками фехтовать.

– Потом, – отрезал я, разминая ногу с носка на пятку. – Пошли. Держитесь плотнее.

И я первым пошел через туман…

…Вообще-то мы успели убедиться, что урса – довольно фиговые бойцы. Они громко вопят, скалят зубы и активно размахивают железками, но легко побиваются даже с минимальным опытом дворового «фехтования», если к нему приплюсовать решимость и безоглядный напор. Главное – не дать себе испугаться. А тут и вообще делать нечего, нас – пятнадцать, их восемнадцать…

…Нет, урса точно были полными лохами в лесных делах. Уж не знаю, как они в тумане за двести метров могли не учуять еще дымивший костер, но это факт. Они выволокли на берег три украшенные сухими головами лодки и сами начали разжигать костер, перекликаясь и скрежещуще хохоча. Я, кстати, подумал обеспокоенно, что урса-то, как ни крути, обнаглели по какой-то причине до предела, раз забираются в такие места, как мещерские болота.

Первый урса попался нам навстречу – с охапкой хвороста, из-за которой ничего не видел. Я заколол его одним ударом, отметив равнодушно, что уже совсем ничего не испытываю от убийства – кроме удовлетворения от точного выпада.

Наверное, это страшно. Но, может быть, так и лучше…

Я показал руками в стороны, чтобы разошлись в цепь. Слышно было, как мальчишки с легким шорохом разбегались в стороны. Я даже заметил, какое недовольное лицо у Андрюшки Альхимовича: – на его взгляд, наши слишком шумели.

Урса нас не слышали. Кто-то у разгорающегося костра начал диким голосом орать – до меня не сразу дошло, что это просто зовут пропавшего.

– Все, – пробормотал я, перекладывая наган в правую руку и вонзая палаш в землю у ног. Поднял оружие обеими руками. Колька, возникший рядом, держал наготове свою вертикалку. – Два выстрела, и хватит, – прошептал я ему. До урса оставалось шагов полсотни, и у меня было сильнейшее желание опустошить по ним барабан… Странное чувство – думать о патронах. Зимой я купил ведро насыпкой с верхом у сторожа института ГА за бутылку водки 0,75. Ведро патронов к своей «тозушке». Сейчас бы ее сюда…

«Два выстрела, – решил я, целясь в вылезающего из лодки высоченного урса с куском мяса – по-моему, оленьей ляжкой. – Вот первый…»

…Выстрелов «нагана» я не слышал – их глушил грохот Колькиной «зброевки», выбрасывавшей в утренний туман целые снопы пламени. Но я видел, как урса с ляжкой, словно поскользнувшись, упал в воду, и второй, в которого я целился, схватился за плечо и закрутился волчком. А дальше я бежал, ухитрившись запихнуть наган в кобуру и выхватить дагу. Саня просил научить драться обеими руками, а я и сам умею это только по книжкам…