Алан Уайт. На грани

– Вы это слышали, у вас что, находится мой сын?

– Гринго, у нас десятки чьих-то сыновей, отцов и матерей, ты думаешь, что я могу знать, кто из них твой? – раздраженно ответил Карлос, видимо надеявшийся на то, что разговор пройдет иначе.

– Я говорю про того парня, кто сейчас кричал мне, он, видимо, стоит за окном! – сказал Алан и попытался подняться с кресла, но головокружение не позволило ему этого совершить, и он рухнул в него обратно.

– Мне это порядком надоело, гринго! Нет там за окном никого, кто бы мог тебя звать. Ты только ответь мне, видел ли ты, чтобы Бо передавал кому-нибудь смартфон, камеру или что-нибудь? Если ты поможешь мне, то поверь, я смогу сделать твою жизнь здесь намного комфортнее.

Алан попытался изобразить удивление, после чего, явно переигрывая, сказал, что ничего подобного не видел и, если вдруг увидит, то незамедлительно сообщит об этом охранникам. Говоря все это, Алан, между тем, надеялся на то, что брошенный в кусты смартфон Бо находился в беззвучном режиме и лежал экраном вниз, ведь в противном случае его смогут найти если не по звуку, так по яркому экрану, который активируется при звонке и будет хорошо заметен ночью, даже в кустах.

– Ладно, гринго. Я думаю, что ты понимаешь, что для меня честность и сотрудничество очень много значат, поэтому, если ты врешь или что-то не договариваешь, то я сделаю так, что ты будешь молить меня о смерти, настолько тебе будет плохо!

– Я понял тебя, Карлос, я все понял.

Карлос дважды хлопнул в ладоши, и в это же мгновение на пороге кабинета появился огромный охранник, которому по-английски Карлос приказал отвезти Алана назад в клетку. По дороге в тюрьму Алан думал о том, что ему надо бежать из лагеря как можно скорее, так как он был уверен в том, что Карлос не оставит его в покое.

– Друг, кто вообще этот говнюк и что он с тобой сделал? У тебя руки и ноги целы? – накинулся с вопросами Виктор после того, как Алан оказался в клетке, а охранник отошел на безопасное расстояние.

– Мы пили бурбон, потом он рассказал, что убил свою беременную жену, – как-то отстраненно ответил Алан.

Виктор, оглядываясь, боясь, чтобы их никто не подслушал, тихо спросил:

– Про смартфон, наверное, хотел разузнать?

Алан в ответ только кивнул. Ведь он вспомнил про голос Леона, который он слышал в кабинете Карлоса. Не мог же он ему показаться, хотя, после того, что ему пришлось пережить…

– Друг, ты странно выглядишь, неужто тебя наркотой накачали? – прервал раздумья Алана Виктор.

– А, что ты говоришь? – будто очнувшись, ответил Алан.

– Ладно, тебе надо немного отдохнуть, денёк-то выдался у нас, конечно, сложный, а ведь еще даже не вечер, – сказал Виктор и, достав самокрутку, спрятанную в носке, подкурил ее и, держа в кулаке, сделал несколько глубоких затяжек. Алан без сил растянулся на нарах и закрыл глаза. Он думал о жене и детях. На самом деле, он думал о них постоянно, но, чтобы не сойти с ума от волнения, он изо дня в день старался отвлечься от этих мыслей, оставляя им место где-то в дальнем отсеке сознания.

Вдруг лязгнул засов на двери, и вокруг послышался шум человеческой возни. Алан понял, что пришло время кормления, когда все могли сходить в столовую, чтобы поесть, потратить заработанные деньги, которых обычно хватало только на несколько сигарет или пару стаканов кокороко или чичи.

– Друг, я вот что думаю про твои голоса в голове. Мне все-таки кажется, что они могли тебе показаться, ведь, учитывая полученные тобой травмы, усталость и недоедание на фоне выпитого алкоголя, тут любому все, что угодно покажется. – сказал Виктор.

Алан открыл глаза, в клетке кроме них никого не было.

– Надо бежать, Виктор, надо это сделать как можно скорее. Этот Карлос, он явно психованный, и чем дольше мы будем ждать удобного случая, тем больше шансов, что он просто зайдет к нам в клетку, вышибет мозги и пойдет дальше, как будто ничего и не произошло.

– Я согласен, но спешка нам в этом деле плохой помощник, – шепотом ответил Виктор. – Тем более скоро сезон дождей, если мы окажемся в это время в джунглях, нам точно не выжить.

– Послушай меня, Альварес! – поднявшись на локти и серьезно смотря в глаза боливийцу, сказал Алан. – Я не собираюсь ждать хорошей погоды, ориентироваться по гороскопу или дожидаться какого-то знамения свыше, я знаю лишь то, что мне надо бежать отсюда как можно скорее, чтобы разыскать свою семью.

– Нам надо запастись спичками, едой, запасной одеждой… – начал говорить Виктор, но был прерван Аланом, который обратил его внимание на то, что благодаря смартфону они смогут найти быстрый маршрут до ближайшей деревни, а там им люди помогут, а если люди не захотят просто делиться с ними, они своим трудом смогут заработать себе на еду или возможность доехать до следующего поселка.

– Я и без смартфона тебя проведу до ближайшей деревни, – добродушно ответил Виктор. – Я, можно сказать, большую часть своего детства провел в джунглях, до тех самых пор, пока мы не переехали в город.

Возле входа в их клетку показался охранник.

– Эй вы, говнюки, только не говорите мне, что решили устроить забастовку или как вы там это называете, из-за чего отказываетесь от еды? – зарычал охранник, доставая из-за пояса большую полицейскую резиновую дубинку.

– Нет, друг, никакой забастовки нет, мы уже идем, – быстро заговорил Виктор, примирительно выставив руки вперед к надвигающемуся на него охраннику.

Меньше всего им сейчас нужны были проблемы с администрацией лагеря, поэтому Алан быстро слез с нар и, догнав Виктора, быстрым шагом направились в сторону столовой, по дороге встречая возвращающихся тех сокамерников, которые первыми успели поесть.

Наскоро поев фасолевой жижи, макая в нее куски кунапы, и помыв за собой алюминиевые тарелки, они таким же быстрым шагом начали возвращаться. Вообще, для Алана этот боливийский хлеб с сыром был настоящим открытием, ему показалось, что это был самый вкусный хлеб в его жизни. Возможно, что ему так показалось на фоне постоянного чувства голода, но Алан для себя решил, что после того, как сбежит из лагеря и найдет свою семью, они обязательно сходят в местный ресторан, где закажут очень много разнообразной еды и напитков, но одно из главных мест на их праздничном столе будет выделено для кунапы. По возвращению из столовой, Алан специально присел рядом с кустами, в которые он до этого бросил смартфон. Он сидел, якобы завязывая шнурки, и, пока Виктор закрывал его своим объемным телом, Алан ловко выбросил руку, словно хамелеон свой язык, и, схватив гаджет, также быстро засунул его в карман штанов.

Наступил вечер. Солнце спряталось за горы, и камера погрузилась в сон. Алан лежал на спине, прижимая через штаны смартфон к ноге. Ему понадобилось нечеловеческое усилие, чтобы не воспользоваться им и не написать сообщение Ребекке. Ему больше всего на свете хотелось услышать ее голос и узнать об их самочувствии, а также уведомить Ребекку, что у него все хорошо и что он скоро приедет к ним. А еще бы он написал, что любит их больше всей жизни.

Интересно, если бы Ребекка увидела мое сообщение, начала бы она плакать или смеяться от счастья?» – думал про себя Алан.

Внезапно в кармане завибрировал смартфон. Холодный пот выступил на спине у Алана.

– Виктор, кто-то звонит на телефон Бо! – громче, чем планировал, сообщил Алан.

Виктор, сразу же открыв глаза, начал озираться по сторонам. Вдоль решетки их камеры прошли двое охранников.

– Они решили, что Бо мог его выронить или специально куда-нибудь выбросить, поэтому, дождавшись темноты, возобновили поиски. – сказал Виктор.

– Боюсь, как бы они его не отследили. Дай мне свою рубашку, мне надо прикрыть экран. – сказал Алан.

Виктор тут же скинул с себя рубашку, которую он никогда не застегивал на пуговицы, и Алан, прикрывшись ей, включил смартфон. Яркий свет на мгновение ослепил его, озарив все вокруг холодным белым светом, который было хорошо видно даже через рубашку Виктора.

– Очень ярко, друг, выключай, – испугался Виктор.

– Подожди, сейчас исправлю. – спокойно ответил Алан.

Поставив смартфон в авиарежим и снизив процент яркости на минимум, Алан с чувством выполненного долга и душевного облегчения выключил его и снова сунул в карман штанов.

– Надеюсь, что они подумают, будто смартфон куда-то завалившись, просто разрядился и больше не будут его искать. – сказал Алан и, закрыв глаза, попытался заснуть, но сон почему-то не приходил к нему, и Алан, открыв глаза, содрогнулся от увиденного.

Тень стояла недалеко от его кровати, и казалось, будто бы она смотрела на него. По телу распространялись колики, словно оно было онемевшим, а в горле будто ком застрял, из-за чего Алан был не в состоянии произнести хоть что-нибудь, и только сдавленный вопль тихо вырывался из его рта наружу. Мысли прерывали друг друга, пытаясь, но не в силах найти объяснение тому, что он видел перед собой. Черная тень не двигалась, будто предоставляя право первого хода своему оппоненту. Хоть ночь и была жаркой, но Алан дрожал, словно на стылом ветре. В какой-то момент ему наконец-то удалось совладать с собой, и он онемевшей от страха рукой ударил сопящего рядом Виктора.

– Отец, отец, прости меня, я не хотел, – простонал в ответ Виктор, после чего, окончательно проснувшись, он поднялся на локтях и осмотрелся по сторонам, попытавшись разобраться, что с ним произошло.

– Эй, Уайт, что случилось, зачем ты меня разбудил?

Виктор был явно рассержен поведением друга, который не отвечал на его вопросы, продолжая просто лежать и смотреть в одну точку. В какой-то момент Виктор даже испугался за Уайта, который лежал абсолютно неподвижно, продолжая буравить взглядом темноту противоположной стены камеры.

– Черт тебя дери, Виктор, неужели ты не видишь тени, которая прямо сейчас стоит возле той стены и смотрит на меня? – вдруг спросил Алан, лишь на мгновение повернувшись к Виктору.

– Какая еще тень, и как она вообще может на кого-то смотреть, ведь это просто тень?

– Проклятье, ведь она только что была там! – показывая рукой на стену, возмутился Алан. – У меня от страха все тело стало словно ватным, и мне пришлось истратить все свои силы на то, чтобы тебя разбудить.

– Ну сейчас там нет никого или ты ее еще видишь?

– Иди к черту, Альварес, я не сумасшедший, и в следующий раз не буду тебя будить, раз ты так к этому относишься.