Сталин. Жизнь одного вождя

7 апреля 1950 года: а) арбузы и дыни в коробки сажать с 10 мая, б) подрезкой заниматься среди июля арбузов и дынь плетей […] 20 апреля: […] Елки разрядить по дорожке от кухни к пруду […] Кукурузу сажать через полметра у главного дома и между яблонь по пруду, ближе к беседке. Там же сажать бобы […] По краям огородов сажать баклажаны, кукурузу, помидоры и т. д.

Подобные распоряжения, по свидетельству Лозгачева, давались практически ежедневно[25 - Девятов С., Шефов А., Юрьев Ю. Ближняя дача Сталина. С. 287. Свидетельства Лозгачева, видимо, относятся к послевоенному периоду. Однако известно, что Сталин был неравнодушен к ведению дачного хозяйства и в более ранние годы.]. По существу, Сталин был хозяином небольшой усадьбы, управление которой он предпочитал вести сам, не полагаясь только на помощников. Этот стиль патриархального управления Сталин в определенной мере распространял и на свое «большое хозяйство» – Советский Союз. Он лично контролировал и распределял государственные ресурсы и резервы, занося важнейшие сведения в особую книжечку[26 - О существовании такой сталинской записной книжки рассказывал Л. М. Каганович (Чуев Ф. И. Каганович. Шепилов. М., 2001. С. 137).]. Он вникал в детали сценариев кинофильмов, архитектурных проектов, конструкций военной техники. Прокладывая дорожки на своей даче, Сталин не забывал и об улицах Москвы: «Говорят, что площадь на Арбате (где раньше была церковь перед Кино) еще не покрыта брусчаткой (или асфальтом). Это позор. Одна из самых бойких площадей и вся в дырах! Нажмите и заставьте покончить с площадью»[27 - Сталин и Каганович. Переписка. С. 117. Письмо Кагановичу от 24 сентября 1931 г.].

Результатом сталинских архитектурных распоряжений был также центр общественной жизни сталинской дачи – большой зал площадью 155 кв. м. Такое внушительное помещение образовалось в результате соединения кабинета и полукруглой пристройки на месте одной из веранд. В центре зала находился длинный 7-метровый стол, стоявший на ковре размером 12 на 6 метров. (Площадь ковра, между прочим, равнялась площади квартиры, в которой в 1953 г. проживали 16 среднестатистических горожан, поскольку средняя норма жилья в советских городах составляла 4,5 кв. метра на человека.) Вдоль стен стояли кресла и диваны. Периодически сам Сталин работал в большом зале у стола или на диванах и креслах. Однако главным образом зал служил местом встреч и регулярных застолий.

Судя по воспоминаниям очевидцев, застолья у Сталина проходили по определенному устоявшемуся порядку. Прислуга гостей не обслуживала. Блюда выставлялись на стол. Каждый брал что хотел и садился с тарелкой за свободную часть стола. Обильный прием пищи затягивался на много часов и заканчивался глубокой ночью или под утро. Застолья сопровождались употреблением спиртных напитков. С возрастом Сталин пил умеренно. Однако он любил подпаивать приглашенных и наблюдать за их поведением. Для этого изобретались разные поводы. Один за другим следовали тосты и здравицы, за которые невозможно было не выпить «до дна». Уклонявшихся «штрафовали» дополнительной порцией спиртного «за обман общества»[28 - Вопросы истории. 1990. № 8. С. 73. Здесь и далее цитируются воспоминания Н. С. Хрущева по журнальной публикации.]. М. Джилас, посетивший ужин на сталинской даче в январе 1948 г., запомнил питейную процедуру: «Каждый сказал, сколько сейчас градусов ниже нуля, и потом, в виде штрафа, выпил […] столько стопок водки, на сколько градусов он ошибся […] Берия, помню, ошибся на три и добавил, что это он нарочно, чтобы получить побольше водки»[29 - Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 108.].

Спиртное делало свое дело. «Обстановка на таких ужинах была непринужденной, рассказывались анекдоты, нередко даже сальные, под громкий смех присутствующих»[30 - Исторический архив. 1997. № 3. С. 117. Воспоминания венгерского лидера М. Ракоши.]. Помимо разговоров и шуток, в ходу были и другие, «культурные» развлечения. Иногда пели революционные и народные песни. Сталин, по воспоминаниям, подтягивал тихим тенором[31 - 1953 год. Между прошлым и будущим. С. 75.]. Жданов[32 - Жданов Андрей Александрович (1896–1948) – вступил в партию большевиков до революции, после революции занимал различные должности в провинции. Был выдвинут Сталиным в Москву в 1934 г., получив пост секретаря ЦК ВКП(б). После убийства Кирова назначен руководителем Ленинграда. Вплоть до смерти оставался одним из ближайших соратников Сталина и пользовался его особым расположением. Сын Жданова некоторое время был мужем дочери Сталина.] веселил кампанию неприличными частушками. «Эти песенки, – сокрушался потом Хрущев, – можно было петь только у Сталина, потому что нигде в другом месте повторить их было нельзя»[33 - Вопросы истории. 1990. № 4. С. 62.]. Некоторое время в большом зале стоял рояль. Говорят, на нем играл Жданов. Что играл и насколько хорошо, неизвестно. После смерти Жданова в 1948 г. рояль по приказу Сталина вынесли в соседнюю комнату. Чаще использовалась радиола, на которой Сталин один или вместе с гостями слушал пластинки – народные песни, классическую музыку. Коллекция пластинок была внушительной – около 2700. Под пластинки иногда устраивали танцы. Лучшим танцором, по свидетельству Хрущева, считался Микоян. Каждый танцевал как мог. «Сталин тоже передвигал ногами и расставлял руки»[34 - Там же. 1991. № 12. С. 55.].

Сталинские застолья выполняли важные функции. Они были местом обсуждения и решения различных государственных вопросов. Мнительный Сталин использовал регулярные ужины как метод контроля над соратниками и получения информации. Наконец, в жизни Сталина такие встречи играли важную социальную функцию. Они скрашивали его одиночество, служили одним из немногих доступных развлечений. «Сталину в одиночку некуда было девать себя», – писал Хрущев[35 - Вопросы истории. 1992. № 1. С. 53.]. Действительно, все больше отходя от рутинных государственных дел в последние месяцы жизни, вождь заполнял свой досуг самым причудливым образом. Во время прогулок заключал своеобразные пари с охранниками о температуре воздуха: «Сотрудник называл какую-то цифру. Другой сотрудник… называл иную цифру. Затем Сталин называл свою цифру и просил проверить, кто из них ближе к истине. Термометр висел на стене дачи, и сотрудник шел туда, смотрел показания градусника, возвращался и называл точную цифру». Соревнуясь в точности глазомера, охранники и Сталин предлагали свои варианты расстояний между деревьями, а затем измеряли их рулеткой. Вскоре по всему дачному участку были развешены термометры, а охранников вооружили рулетками[36 - Исторический вестник. Жизнь в тени вождей. Т. 5. М., 2013. С. 118–119. Воспоминания Н. П. Новикова, заместителя начальника управления правительственной охраны в июле 1952 – марте 1953 г.].

Неудивительно, что застолья с коллегами имели для Сталина особую ценность и смысл, особенно в последний период жизни. «Мы же ездили к Сталину очень часто, почти каждый вечер», – вспоминал об этом времени Хрущев. Случалось даже так, что Сталин вызывал едва успевших уехать соратников повторно и только после напоминания, что встреча состоялась совсем недавно, отменял распоряжение[37 - Исторический вестник. Жизнь в тени вождей. С. 124. Воспоминания Н. П. Новикова.]. Регулярные визиты к сильно постаревшему и неуравновешенному Сталину были нелегким испытанием. «[…] Мы должны были работать на своих постах […] а кроме того, участвовать в сталинских вечерах в качестве театральных персонажей и развлекать его. Тяжелое для нас было время», – писал Хрущев[38 - Вопросы истории. 1992. № 1. С. 53.]. Несомненно, однако, что соратники не роптали, прилежно отбывая трапезную повинность как непременное условие принадлежности к высшему руководящему кругу.

В общем, последняя встреча в ночь на 1 марта не отличалась ничем особенным. Собравшись в узком кругу, Сталин и его гости вряд ли танцевали или пели песни. Ужин, как обычно, завершился под утро (пять или шесть часов утра называет Хрущев, о подаче машин гостям в пятом часу вспоминали опрошенные охранники). Завершился благополучно – по словам Хрущева, «Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа». Он проводил гостей в вестибюль. «[…] Много шутил, замахнулся, вроде бы пальцем, и ткнул меня в живот, назвав Микитой. Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой. Мы тоже уехали в хорошем настроении, потому что ничего плохого за обедом не случилось […]»[39 - Там же. 1992. № 2–3. С. 91.]. Д. А. Волкогонов утверждает, что Сталин был раздражен и угрожал соратникам. Однако источники своей информации он не называет[40 - Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Кн. 2. Ч. 2. С. 192–193.].

Не доверять свидетельствам Хрущева о мирном завершении последней встречи «пятерки» у нас нет оснований. Хотя предположения Волкогонова также не выглядят фантастическими. Сталин в один вечер мог и наградить соратников своим благорасположением, и угрожать им. Как будет неоднократно показано в этой книге, сочетанием кнута и пряника (хотя преимущественно кнутом) Сталин в течение почти двух десятилетий держал в узде не только соратников, но и многие миллионы граждан СССР, а затем стран социалистического лагеря.

За 74 года жизни советский диктатор прошел длинный и бурный путь борьбы за власть и превратился в важный фактор российской и мировой истории. Скорее дополняя, чем отрицая друг друга, историки исследуют Сталина как продукт различных исторических предпосылок и доктрин. Они находят в Сталине и в его режиме черты традиционной российской авторитарности и империализма, влияние революционной европейской традиции и ленинского большевизма[41 - См. подробнее Ree E. van. The Political Thought of Joseph Stalin.]. Идеологические предубеждения играли в жизни и деятельности Сталина действительно немалую, часто определяющую роль[42 - Объяснения Сталина и его политики преимущественно воздействием идеологических факторов имеет давнюю и непрерывающуюся традицию в историографии. См., например, одну из последних работ, написанных в русле этой парадигмы: Gellately R. Stalin’s Curse. Battling for Communism in War and Cold War. New York, 2013.]. Однако советский вождь не следовал доктринам слепо. Несмотря на изрядный догматизм, Сталин приспосабливал революционные теории к интересам собственной диктатуры и нового великодержавия. Немалую роль в выборе политического пути играли и личные качества Сталина. Он был жесток. Из всех методов разрешения политических, социальных и экономических противоречий предпочитал насилие, причем неограниченное. Как и другие диктаторы, был упрям и негибок. Любые уступки и компромиссы Сталин рассматривал как угрозу незыблемости своей власти. На реформы, всегда ограниченные и непоследовательные, он соглашался лишь тогда, когда социально-экономические кризисы приобретали особую остроту, угрожавшую стабильности системы.

Основой сталинских представлений о мире был крайний антикапитализм. Он был тотальным: Сталин не принимал даже тех относительных компромиссов, на которые соглашался Ленин, вводя новую экономическую политику. Скрепя сердце, Сталин допускал действие в советской системе ряда капиталистических экономических регуляторов – денег, предельно усеченных товарно-рыночных отношений, личных материальных интересов. Погубив миллионы людей в голодные годы, Сталин согласился закрепить за крестьянами их крошечные личные хозяйства. Однако до конца своей жизни он верил, что эти вынужденные уступки будут вскоре преодолены, что социалистическая экономика неизбежно превратится в огромный безденежный комбинат, где все будут работать по указаниям государства и получать взамен те натуральные блага, которые государство, и только оно, посчитает нужным им выделить.

«Береги дочку: государству нужны люди», – написал Сталин дочери Светлане по случаю рождения своей внучки[43 - Аллилуева С. Двадцать писем к другу. С. 151. Письмо Сталина от 10 мая 1950 г.]. Эта явно неуместная для поздравления молодой мамы фраза выражала суть Сталина. Созданное большевиками государство в его миропонимании являлось абсолютом. Государству и его высшему воплощению – партии – во главе с вождем полностью и беспрекословно подчинялось все сущее. Интересы личности имели право на жизнь лишь постольку, поскольку служили интересам государства. Государство имело непререкаемое право требовать от человека любой жертвы, вплоть до его жизни. Государство не было ограничено в своих действиях и никогда не ошибалось, поскольку было носителем высшей истины исторического прогресса. Вера в великую миссию была моральным оправданием любых действий режима. Ошибки и преступления с легкостью превращались в историческую необходимость-неизбежность, в лучшем случае – в трудности роста.

Основным методом принуждения к государственности и подавления личного и общественного выступала так называемая классовая борьба, война с внутренними и внешними «врагами». Сталин был выдающимся теоретиком и практиком этой концепции. По мере успешного продвижения социализма классовая борьба будет только обостряться, утверждал он. Это положение стало краеугольным камнем его диктатуры. Как способ интерпретации действительности теория классовой борьбы выступала мощным пропагандистским орудием. Происками «врагов» объясняли все политические и экономические провалы, тяготы жизни и военные неудачи. Как форма государственного террора классовая борьба придавала насилию размах и жестокость, присущие гражданской войне.

Марксистские и большевистско-ленинские догматы в сознании и действиях Сталина вполне мирно уживались с великодержавием и империализмом. В ноябре 1937 г. Сталин заявил соратникам:

Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народ. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков. Но они сделали одно хорошее дело – сколотили огромное государство – до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. И впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство, как единое неделимое государство […] на пользу трудящихся […][44 - Димитров Г. Дневник. София, 1997. С. 128.].

Эти откровения Сталина были тем более показательны, что он сделал их за праздничным столом в честь 20-й годовщины Октябрьской революции большевиков, главного революционного праздника страны. На международной арене, изменив лишь идеологический фасад, Сталин действовал как наследник русских царей, расширявших империю. Посол США в СССР А. Гарриман, встречавший накануне Потсдамской конференции 1945 г. советскую делегацию на вокзале в Берлине, спросил Сталина, приятно ли ему приехать в столицу поверженного врага победителем. Сталин ответил: «Царь Александр до Парижа дошел»[45 - Бережков В. М. Рядом со Сталиным. М., 1999. С. 371. Бережков был переводчиком Сталина.]. Вскоре, однако, Сталин превзошел царей. Советская империя расширила сферы своего влияния на огромные пространства Европы и Азии, превратилась в одну из двух мировых сверхдержав.

Думал ли Сталин об этих триумфах, когда от него в последний раз в жизни уехали гости-соратники? Или вспоминал о том, с чего все начиналось? О детстве, о молодости, о революции? Жизнь Сталина, как и жизнь других революционеров, вполне очевидно разделялась на две части: до и после революции. Более того, на большевистскую революцию 1917 г. пришлась не только смысловая, но и временная половина жизни Сталина – 39 лет, двадцать из которых он шел к революции.

Глава 1

До революции

Семья Джугашвили

По официальной советской версии, Сталин родился в 1879 г. На самом деле он был на год старше. Сам Сталин, конечно, знал, где и когда он родился. Произошло это в маленьком грузинском городке Гори, на далекой окраине огромной Российской империи. Сохранившаяся в личном архиве Сталина метрическая книга горийской церкви зафиксировала точную дату его рождения: 6 декабря 1878 г. Эта же дата фигурировала в других документах, например – в свидетельстве об окончании Го рийского духовного училища. В 1920 г. в одной из анкет Сталин лично проставил год своего рождения – 1878-й. Однако вскоре в анкетах, заполняемых сталинскими помощниками, появился 1879 г. Утвердившись у власти, Сталин широко отпраздновал свое пятидесятилетие 21 декабря 1929 г. Именно эта дата вошла во все энциклопедии и справочники. Перепутанным оказался, таким образом, не только год, но и день рождения – 9 декабря по старому стилю вместо 6 декабря. Лишь в 1990 г. историки обратили внимание на эти искажения[46 - Спирин Л. М. Когда родился Сталин: поправки к официальной биографии // Известия. 1990.25 июня; Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 132–134.]. Однако объяснить их причину пока не смогли. Очевидно одно: в 1920-е годы Сталин решил стать на год «моложе». И стал.

Разные легенды окружают происхождение Сталина. Падкие на сенсации публицисты объявляют Иосифа Джугашвили незаконнорожденным ребенком то зажиточного купца, то фабриканта, то князя, а то и самого императора Александра III, которому во время его приезда в Тифлис якобы прислуживала молодая грузинка, мать Иосифа. Реальные документальные свидетельства гораздо прозаичнее. Иосиф Джугашвили появился на свет в простой грузинской семье. Его мать Екатерина (Кеке) Геладзе родилась в 1856 г. в семье крепостных крестьян. После отмены крепостного права в 1864 г. вместе со своей семьей она переехала в город Гори. Здесь в 18-летнем возрасте ее выдали замуж за сапожника Виссариона (Бесо) Джугашвили. Он был на шесть лет старше Екатерины. Иосиф (Сосо) был третьим ребенком, родившимся в семье. Первые двое умерли в младенчестве[47 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? М., 2002. С. 88–89. Книга Островского была первой фундаментальной биографией молодого Сталина, основанной на новых документах из московских и грузинских архивов. Затем появились другие работы: Kun M. Stalin, An Unknown Portrait; Montefiore S. Young Stalin; Suny R. G. Stalin and the Russian Revolutionary Movement (готовится к печати). В последние годы были опубликованы короткие воспоминания матери Сталина, которые были записаны с ее слов в 1930-е годы, а затем помещены в архив (Джугашвили Е. Мой сын Иосиф Сталин. М., 2013). В дальнейшем изложении истории жизни молодого Сталина я в разной степени использовал эти книги.].

Документов о детстве и юности Сталина сохранилось немного. Основным источником наших знаний являются воспоминания, написанные уже после того, как Сталин взобрался на вершину власти. Невооруженным взглядом заметно, что мемуаристы писали не о мальчике и юноше Иосифе Джугашвили, а о детстве и юности вождя и диктатора Иосифа Сталина. Такая аберрация лишь усугубила обычные недостатки мемуаров – их преувеличения и умолчания. В зависимости от ситуации и политических пристрастий мемуаристы подчеркивали то добродетели и лидерские качества Иосифа, то его изначальную жестокость и комплексы. Однако попытки найти в ребенке Иосифе Джугашвили черты будущего диктатора, как убедительно показал известный биограф Сталина Р. Суни, вызывают большие сомнения.

Широко распространено мнение о том, что Иосиф Джугашвили пережил тяжелое детство, наложившее неизгладимый отпечаток на его психику. Грубое обращение и побои отца-пьяницы, нужда якобы озлобили мальчика, сделали его жестоким и мстительным. Однако разве у нас нет оснований утверждать обратное? По многим параметрам детство Сталина было достаточно обычным и даже благополучным. Его отец, судя по отдельным свидетельствам, был не только хорошим мастером, но умел читать по-грузински и самостоятельно овладел на разговорном уровне несколькими языками, включая русский. Мать также получила некоторое домашнее образование – умела читать и писать по-грузински. Поскольку грамотность населения Грузии была невысокой, это, несомненно, выделяло семью Джугашвили из окружавшей ее среды. Виссарион Джугашвили в первые годы семейной жизни достаточно успешно занимался своим ремеслом. Семья жила вполне обеспеченно[48 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 86–88, 93, 99.].

Позже, когда Виссарион начал злоупотреблять спиртным, а потом и вовсе бросил жену и ребенка, заботу о сыне взяла на себя Екатерина. Она отличалась твердым характером и трудолюбием. Начав со случайных заработков, со временем Кеке освоила ремесло портнихи. Единственный ребенок в семье (очень важное обстоятельство!), Сосо, в отличие от многих своих сверстников, мог учиться и не должен был работать. Об этом, кстати, бесхитростно напомнил Сталину один из его горийских приятелей, приславших в 1950 г. письмо с просьбой о встрече на старости лет. «Когда Вы в 1894 г. окончили духовную школу, я в то время окончил Горийское городское училище. Вас в том же году приняли в Тбилисскую духовную семинарию, я же не смог продолжать учебу, т. к. отец имел 8 детей, мы нуждались и ему помогали […]», – говорилось в письме[49 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 878. Л. 73.]. Мать создала все условия для учебы Иосифа. Она мечтала, чтобы сын поднялся по социальной лестнице, стал священником, и упорно воплощала эту мечту в жизнь. Такие стремления никак не вяжутся с представлениями о беспросветно тяжелом детстве и нищете.

Несомненно, в семье были скандалы, а пьяный Виссарион распускал руки. Несомненно, доставалось и Сосо, причем, судя по всему, и от отца, и от матери. Однако, как справедливо отмечают исследователи, сохранившиеся противоречивые свидетельства не позволяют судить о том, отклонялось ли это насилие в семье Джугашвили от распространенных тогда «норм» и насколько серьезно оно воздействовало на мировосприятие Сосо[50 - Suny R. G. Beyond Psychohistory: The Young Stalin in Georgia // Slavic Review. 1991. Vol. 50. No. 1. P. 52.]. Похоже, что детство и отрочество Иосифа были вполне типичны для той среды, из которой он происходил, – бедных, но не нищих ремесленников и мелких торговцев маленького городка на окраине империи. В этом мире привычно сосуществовали грубые нравы и традиции взаимопомощи, периоды относительного материального благополучия и трудные времена. Дети рано познавали как суровость и даже жестокость, так и любовь и заботу. В жизни Сосо Джугашвили все это присутствовало во вполне благоприятных пропорциях. Грубость отца компенсировалась строгостью и безграничной любовью матери. Материальные затруднения в семье Джугашвили, совпавшие с учебой Сосо, помогали разрешить знакомые и родственники. В духовном училище, а затем при поступлении в духовную семинарию Иосиф получал помощь от государства, пользовался ходатайствами сочувствующих покровителей. Несмотря на бедность, Екатерина и ее сын были своими в маленьком сообществе своего городка.

Сам Сталин в одном из интервью много лет спустя заявил: «Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем не плохо»[51 - Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. М., 1951. С. 113. Беседа с немецким писателем Э. Людвигом 13 декабря 1931 г.]. Возможно, конечно, что он кривил душой, отгоняя от себя дурные воспоминания детства. Неизвестно, как Сталин относился к отцу, который рано умер. Однако мать Сталин, судя по всему, действительно любил. «Здравствуй, мама – моя! Как живешь, как твое самочувствие? Давно от тебя нет писем, – видимо, обижена на меня, но что делать, ей-богу очень занят»; «Маме – моей – привет! Присылаю тебе шаль, жакетку и лекарства. Лекарства сперва покажи врачу, а потом прими их, потому что дозировку лекарства должен определять врач», – писал Сталин матери уже в зрелые годы[52 - Мурин Ю. Г. (сост.). Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. М., 1993. С. 6–19.]. Несмотря на головокружительный взлет сына, Кеке осталась в Грузии. До смерти она жила в почете и благополучии. Правда, на похороны матери в 1937 г. Сталин не поехал. В этот год Большого террора, как будет показано дальше, он вообще никуда из Москвы не выезжал. Сохранилась надпись для венка, сделанная Сталиным на грузинском и русском языках: «Дорогой и любимой матери от сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)»[53 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1549. Л. 83.].

Матери Сталин был действительно обязан многим. Она тяжело работала, чтобы сын не испытывал крайней нужды и мог учиться. Она выхаживала его во время многочисленных болезней. Перенесенная в детстве оспа навсегда оставила на лице Сталина рубцы. В результате несчастного случая он серьезно повредил левую руку. Лечение, скорее всего, было малоквалифицированным. Суставы на всю жизнь остались атрофированными, рука плохо действовала. Нетрудно представить, что чувствовала в моменты болезни единственного выжившего ребенка Екатерина, с какой энергией и любовью ухаживала за ним[54 - Рассказы о многочисленных болезнях маленького Сосо, которые порой угрожали фатальным исходом, составляют важнейшую часть воспоминаний матери Сталина (Джугашвили Е. Мой сын Иосиф Сталин).].

Последствия болезней и травм дополнялись врожденным дефектом – двумя сросшимися пальцами на ноге. Вряд ли многочисленные физические недостатки оставались незамеченными в жестоком мальчишеском мире. Однако Сосо явно не превратился в изгоя, что было вполне возможно. Насмешникам противостоял сильный характер и живой ум. Мальчик на равных участвовал во всех обычных для того времени играх своих сверстников. У него была отличная память. Это качество всегда вызывает уважение окружающих. Не похоже, что тяжелое детство посеяло в Иосифе Джугашвили те семена жестокости, которые дали столь ужасные всходы в характере Иосифа Сталина. Не похоже, что детство сделало из него даже бунтаря.

Несостоявшийся семинарист

Интеллектуальные способности маленького Иосифа были заметны не только матери, горячо стремившейся вытолкнуть сына из того социального круга, который был предписан ему по рождению. Когда пришло время отправлять Сосо в школу, Екатерина смогла получить поддержку доброжелателей, уверенных, что мальчик действительно должен учиться. Причем не просто учиться, но приобрести достаточно престижное положение, стать священником. Этими благодетелями была семья священника Х. Чарквиани, в доме которого семья Джугашвили снимала комнату. Они помогли Сосо поступить в Горийское духовное училище. Прежде всего, дети Чарквиани обучили Сосо русскому языку, на котором велось преподавание в училище. Эти занятия оказались вполне успешными, что позволило Сосо поступить сразу же в старший подготовительный класс училища. Несомненно, это был важнейший момент в жизни будущего вождя: десятилетний грузинский мальчик сделал важный шаг на пути в огромный русскоязычный мир.

В подготовительном классе Горийского училища и в самом училище Сосо провел почти шесть лет, с 1888 по 1894 г. На это время пришлись кардинальные перемены в семье Джугашвили. После многих скандалов Виссарион Джугашвили окончательно уехал из Гори, отказав жене и сыну в какой-либо поддержке. Учеба, за которую нужно было платить, оказалась под ударом. Однако Екатерине вновь удалось найти помощь, чему, несомненно, способствовали успехи Сосо. Как примерный ученик, он даже получил стипендию. Екатерина делала все возможное, чтобы сын чувствовал себя не хуже других. Он был всегда аккуратно и по погоде одет. Судя по многочисленным воспоминаниям, Сосо в училище отличался трудолюбием и старательностью: «не было случая, чтобы он пропустил урок или опоздал». Он пользовался репутацией хорошего чтеца молитв и певчего в церковном хоре, ладил с учителями. Учитель русского языка, неслучайно получивший прозвище «жандарм», сделал Сосо своим помощником, отвечавшим за выдачу книг[55 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 96–97, 102–104.]. Много десятилетий спустя, в 1949 г., бывший преподаватель Горийского училища С. В. Малиновский без всякого страха напомнил о себе бывшему ученику. «На старости лет я горжусь тем, что и мой скромный труд участвовал в Вашем образовании», – писал он. Жалуясь на тяжелое материальное положение, Малиновский просил о назначении персональной пенсии, «чтобы на склоне моих дней иметь самое необходимое и умереть в счастливом сознании того, что мой Великий Ученик не оставил меня в нужде»[56 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 876. Л. 12.]. Известно, что письмо было доложено лично Сталину, хотя последовала ли помощь, из документов не ясно.

В мае 1894 г. Иосиф Джугашвили закончил училище. Выданное свидетельство фиксировало как те дисциплины, которые он изучал, так и уровень их освоения. При отличном поведении юноша получил следующие оценки: по священной истории, православному катехизису, изъяснению богослужения с церковным уставом – «отлично», по русскому с церковнославянским и грузинскому языкам – «отлично», по греческому – «очень хорошо», по арифметике – «очень хорошо», по географии, чистописанию и церковному пению – «отлично». Показав неоспоримые успехи, Иосиф был рекомендован для поступления в духовную семинарию[57 - Там же. Оп. 4. Д. 4. Л. 1; Д. 5. Л. 1.]. Несмотря на очевидную односторонность образования, Сосо в Горийском училище многому научился, пристрастился к книгам, получил хорошие познания в русском языке. Судя по воспоминаниям, в училище Иосиф проявил себя как активный юноша с претензиями на лидерство. Очевидные способности и репутация одного из первых учеников служили опорой для самоутверждения. Заметно, что эти годы Сталин вовсе не стремился вычеркнуть из памяти, как это нередко бывает с трудными периодами жизни. Многие десятилетия спустя он помнил о школьных друзьях и даже оказывал им помощь. В архиве сохранились некоторые свидетельства такого рода. В мае 1944 г. 65-летний Сталин написал: «1) Моему другу Пете – 40 000, 2) 30 000 рублей Грише, 3) 30 000 рублей Дзерадзе»; «Гриша! Прими от меня небольшой подарок […] Твой Сосо»[58 - Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Кн. 1. Ч. 1. С. 40–41.]. Написанные по-грузински, эти распоряжения очень похожи на ностальгический порыв пожилого человека, который мысленно возвращается в светлое и радостное отрочество.

Запутанны и смутны немногочисленные свидетельства мемуаристов о бунтарском поведении Иосифа Джугашвили и его разрыве с религией уже во время учебы в Горийском училище. Л. Д. Троцкий[59 - Троцкий Лев Давидович (1879–1940) – воспринимался в мире и в стране как второй, после Ленина, вождь большевистской революции. Его звездным часом была гражданская война, в ходе которой он руководил победоносной Красной армией. После завершения войны и особенно смерти Ленина Троцкий включился в борьбу за власть и влияние, вспыхнувшую между советскими вождями. Проиграв, в 1927 г. он был отправлен в ссылку за границу. В эмиграции активно занимался политической деятельностью, обличая своего главного противника Сталина. По приказу Сталина был убит в 1940 г. в Мексике агентом советских спецслужб.], взявший на себя труд одного из первых (и неизбежно пристрастных) биографов Сталина, вполне убедительно утверждал, что мемуаристы явно смещали события, приписывая горийскому периоду то, что произошло позже[60 - Троцкий Л. Д. Сталин. Т. 1. Benson, 1985. С. 32–33.]. Лучший аргумент в пользу законопослушности и примерности Сосо-школьника – его отличное свидетельство об окончании училища и рекомендации для продолжения учебы.

В сентябре 1894 г., после завершения летних каникул и успешной сдачи вступительных экзаменов, молодой Джугашвили был зачислен в Тифлисскую духовную семинарию. Судьба вновь не обидела Екатерину и ее сына. В семинарию более охотно принимали выходцев из духовенства, а за учебу нужно было платить. Однако и на этот раз способности Иосифа, а также ходатайства знакомых и родственников были приняты во внимание. В семинарию Иосиф был зачислен с правом бесплатного проживания и пользования столовой. Платить нужно было за учебу и одежду[61 - Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 108–111.]. Воспринимал ли честолюбивый подросток все это как унизительные подачки «бедному родственнику»? Возможно. Но столь же возможно, что казенные стипендии рассматривались как приз, признание заслуг и успехов.

В тифлисской семинарии Сталин провел более четырех с половиной лет, с осени 1894 по май 1899 г. Переезд в большой город и приспособление к новым порядкам, несомненно, требовали определенного напряжения. Однако в семинарию Иосиф попал не один, а в составе группы друзей и знакомых, выпускников Горийского училища. Это облегчало адаптацию. Скорее всего, учеба давалась Иосифу сравнительно легко. Первый и второй классы он закончил вполне успешно, занимая 8-е место по успеваемости в первом классе и 5-е – во втором. Отличные оценки он получал также за поведение[62 - Там же. С. 124–125. Подробнее см. Эдельман О. В. Семинарист Джугашвили (1894–1899) // Русский сборник. Исследования по истории России. Т. XIV. М., 2013. С. 170–193.].

Однако, как выяснилось, за внешним благополучием скрывалось растущее недовольство и бунтарство. Источники не позволяют понять, как и в какой момент Сосо перестал быть законопослушным образцовым учеником. Хорошо известны два свидетельства о невыносимых условиях жизни в семинарии. Первое принадлежит самому Сталину. В декабре 1931 г. в интервью немецкому писателю Э. Людвигу он заявил, что в революцию его толкнула духовная семинария:

Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма […] Например, слежка в пансионате: в 9 часов звонок к чаю, уходим в столовую, а когда возвращаемся к себе в комнаты, оказывается, что уже за это время обыскали и перепотрошили все наши вещевые ящики[63 - Сталин И. В. Соч. Т. 13. С. 113–114.].

С этими утверждениями перекликается другое широко цитируемое свидетельство соученика Сталина:

Нас ввели в четырехэтажный дом, в огромные комнаты общежития, в которых размещалось по 20–30 человек […] Жизнь в духовной семинарии протекала однообразно и монотонно. Вставали мы в семь часов утра. Сначала нас заставляли молиться, потом мы пили чай, после звонка шли в класс […] Занятия продолжались с перерывами до двух часов дня. В три часа – обед. В пять часов вечера – перекличка, после которой выходить на улицу запрещалось. Мы чувствовали себя как в каменном мешке. Нас снова водили на вечернюю молитву, в восемь часов пили чай, затем расходились по классам готовить уроки, а в десять часов – по койкам, спать[64 - Каминский В., Верещагин И. Детство и юность вождя: документы, записки, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 65.].

Постоянная слежка, обыски, доносы и наказания дополняли эту картину. Жесткий казарменный режим вряд ли скрашивало даже наличие выходного дня. Тем более что и в воскресенье семинаристы были обязаны посещать богослужения. Круг дисциплин, которые изучались в семинарии, по сравнению с училищем несколько расширился. Помимо Священного писания, церковного пения, русской словесности, греческого и грузинского языков, преподавались библейская и гражданская история, математика. Однако интеллектуальный мир семинарии был ограничен и догматичен. Сурово наказывалось чтение светской литературы. Грубая русификация, оскорблявшая национальные чувства семинаристов-грузин, довершала дело. Атмосфера семинарии была всегда пронизана протестными настроениями. Примерно за год до поступления Иосифа Джугашвили в семинарию в ней вспыхнула забастовка. Семинаристы прекратили занятия и требовали положить конец произволу, уволить ряд преподавателей. Власти закрыли семинарию и отчислили большую группу студентов.

Решительное подавление смуты, несомненно, способствовало тому, что в период учебы Джугашвили в семинарии уже не было открытых коллективных акций протеста. Недовольство находило выход в подпольной деятельности, в индивидуальном или групповом инакомыслии. Каждый проходил этот путь по-своему. Иосиф Джугашвили поначалу вдохновлялся примером литературных героев, борцов за справедливость. Известно его увлечение романтической грузинской литературой. В романе А. Казбеги «Отцеубийца» Иосиф нашел один из первых идеалов и примеров для подражания. Это был образ бесстрашного и благородного разбойника-мстителя Кобы, боровшегося с русскими поработителями и грузинской знатью[65 - Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. История и личность. М., 1990. С. 82–85.]. Имя Коба стало первым псевдонимом будущего вождя. Он чрезвычайно дорожил им, позволяя наиболее близким соратникам называть себя Кобой до последних дней жизни.

Увлечение романтическим бунтарством, окрашенным в цвета грузинского национализма, закономерно привело молодого Сталина к поэтическим опытам. После окончания первого класса семинарии Иосиф принес свои стихотворения в редакцию одной из грузинских газет. В июне – декабре 1895 г. пять стихотворений были опубликованы. Летом следующего года одно стихотворение напечатали в другой газете. Стихи, написанные на грузинском языке, воспевали служение родине и народу. Когда Сталин превратился в вождя, его стихотворные опыты были переведены на русский язык[66 - РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 600. Л. 1–7; Ф. 71. Оп. 10. Д. 266. Л. 7–11.]. Однако в собрание сочинений Сталина они не попали. Несомненно, Сталин понимал, что с образом революционера не вязались наивные и невыдающиеся строки:

Жаворонок в облаках высоких
Пел звонко-звонко.
И соловей радостный говорил это:
«Расцвети, край прелестный,
Ликуй, страна грузин.
И ты, грузин, ученьем
Обрадуй родину».

Хотя такие стихи «не украшали» Сталина-диктатора, они, видимо, свидетельствовали о благородных помыслах Джугашвили-семинариста. Следуя примеру демократической интеллигенции, он вдохновлялся идеями служения родине и народу. Эти смутные стремления в третьем классе семинарии получили практический выход. Иосиф вступил в нелегальный общеобразовательный кружок семинаристов и, судя по всему, выдвинулся в нем на первые роли. Члены кружка читали и обсуждали вполне легальные книги, которые, однако, были запрещены в семинарии. В кондуитном журнале семинарии было зафиксировано, что в конце 1896 и начале 1897 г. семинарист Джугашвили был уличен в чтении запрещенных книг, в том числе романов Виктора Гюго[67 - Там же. Оп. 4. Д. 32. Л. 1–2.]. Неудивительно, что со времени вступления в кружок, с третьего класса, Иосиф стал все хуже учиться и все чаще нарушать режим.

Постепенно инакомыслие Иосифа Джугашвили становилось более радикальным. Он перестал писать стихи и все больше интересовался политикой. Участия в кружке семинаристов было уже недостаточно. Жажда «настоящего дела» привела Иосифа в революционное движение. Он увлекся марксизмом и начал посещать нелегальные собрания железнодорожных рабочих. Согласно официальной биографии, в августе 1898 г., еще находясь в семинарии, Иосиф Джугашвили вступил в социал-демократическую организацию, работал пропагандистом в немногочисленных рабочих кружках. Знакомство Джугашвили с марксизмом не могло быть глубоким. Однако очевидно, что это учение увлекло его. Для молодого семинариста универсальные, почти религиозные марксистские построения имели особое значение. Они заполняли ту брешь в осознании мира, которая возникла, скорее всего, в результате разочарования в религии. Вера в исторические закономерности и неизбежное наступление высшего этапа в развитии человечества наполняла особым смыслом участие в революционной борьбе. Впрочем, увлечение марксизмом вряд ли особенным образом характеризует молодого Джугашвили. Марксизм был широко распространенной политической доктриной. В него верили (и верят до сих пор) многие и очень разные люди.

Несомненное влияние на Иосифа Джугашвили оказывали старшие товарищи, революционеры и бунтари, высланные в Тифлис из других регионов страны. Среди них чаще всего называют Ладо Кецховели. После исключения из Тифлисской духовной семинарии Кецховели поступил в Киевскую духовную семинарию, но там попал под следствие за хранение нелегальной литературы. Благодаря амнистии в связи с коронацией царя Николая II, Кецховели избежал наказания, уехал в Тифлис, а затем в Баку. Убежденный сторонник революции, Кецховели вел активную подпольную работу, организовал нелегальную типографию. В 1903 г. он был застрелен часовым в тюрьме. Согласно революционной легенде – за то, что выкрикивал в окно камеры революционные лозунги. Очевидно, что встречи с такими людьми не могли пройти бесследно для молодого Иосифа Джугашвили[68 - Такер Р. Сталин. Путь к власти. С. 90–91; Островский А. Кто стоял за спиной Сталина? С. 130–131.].