День, когда умерли все львы

Какое-то время я пытался осознать услышанное и найти слабое звено в этой логической цепи. Но ничего не получалось. Выходило всё очень складно. Три человека, умершие в один день, каждый из которых родился под знаком льва. Даже само слово «лев» вызывало у меня неприятное чувство подсознательного понимания. Казалось, что стоит постараться, и я поймаю за хвост истину. Сосредоточиться мешало желание вновь вдохнуть аромат клея.

Я протянул Васе Муравкину блокнот Медузы.

– Муравкин, это блокнот Медузы, – сказал я, – весь текст на башкирском языке, но Мансур перевел нам. Здесь написано что-то о призвании всех царей зверей в страну гниющих братьев.

Вася Муравкин взял записи, пролистал несколько страниц, и, с любовью погладив блокнот, убрал его в карман.

– Не понимаю башкирского, но это должно принадлежать мне.

Мансур, словно очнувшись от долгих раздумий, подошел ко мне и внимательно посмотрел в мои глаза.

– Азат, я змея по гороскопу, – медленно проговорил он, – со мной всё же будет в порядке?

– Мансур, китайский гороскоп – это совершенно другое дело, – ответил за меня Вася Муравкин, – ты родился в начале июня, а значит ты близнец.

Мансур с видимым облегчением выдохнул воздух. Его взгляд утратил былую серьезность, а на лице заиграла нервная улыбка, только что спасшегося от аварии пешехода.

– Интересно, сколько у нас в селе львов? – спросил я.

– Это лучше спросить у Агафьи Петровны, – ответил Вася Муравкин.

Глава 4. Добрый сказочник

Наш удивительный фельдшер Агафья Петровна вспомнила порядка пятидесяти жителей Нижнего Басрака, родившихся под знаком Льва. Мы переписали пять наиболее знакомых нам имен и, таким образом, у нас руках оказался список людей, которые, следуя логике Васи Муравкина, должны отдать душу Аллаху в самое ближайшее время.

Попрощавшись с Агафьей Петровной, которая не проявила никакого любопытства по поводу нашего интереса к датам рождения сельчан, мы вышли из больницы. Нас встретил теплый летний денек, а после больничного полумрака наша компания щурилась на ярком солнышке словно банда молодых кротов.

Я повертел в руках расстрельный список жителей села. Все эти люди, если принимать на веру «теорию Льва», находились в смертельной опасности. На листке, вырванном из блокнота Медузы, Вася Муравкин своим корявым почерков вывел имена следующих басрачан: деда Игната, чахоточного тракториста Фимы, подёнщика с пилорамы по имени Ильдус, местной продавщицы Евдокии Андреевны и моей соседки Зухры, той самой алкоголички, во влагалище которой побывал мой палец.

– Ну и что мы будем делать со всем этим? – спросил я Васю Муравкина.

– Давай навестим их, – ответил пастух.

Глаза Васи Муравкина горели азартом первооткрывателя. Наконец-то обычный пастух пересек грань скучнейшей обыденности, для того чтобы начать творить великие дела, к которым его готовила судьба. Пастух забрал у меня список потенциальных смертников и задумчиво повертел его в руках.

– Давай начнем с деда Игната, – сказал Вася Муравкин.

– Нет, – возразил Мансур, его глаза наполнились суеверным ужасом, – только не к нему!

– Твоя история тыквенной любви уже давно в прошлом, дед об этом и не вспомнит, – сказал я, пытаясь успокоить друга, – будь мужиком, в конце концов!

Мансуру не оставалось ничего, кроме как покориться судьбе.

– Надеюсь, он уже умер, – проворчал мой друг, – идемте, тут недалеко.

На этой оптимистичной ноте наше трио взяло курс на дом деда Игната, который находился на северной окраине села. Меня мало волновала история со львами, вернее сказать, я ещё не решил, как ней относится. Мой разум занимало желание в очередной раз пыхнуть. Судя по всему, Мансур полностью разделял мои стремления, но присутствие Васи Муравкина мешало воплотить их в жизнь. Нам оставалось только бросать друг на друга стремительные, многозначительные взгляды. Удивительно, насколько стремительно токсикомания ворвалась в нашу жизнь. ещё вчера мы были увлекающимися самогоном юнцами, а уже сегодня давим клей в пакеты словно опытные слуги дьявола. В глубине души я понимал, что сегодняшний день необратимо изменил мою судьбу, и в дальнейшим я всегда буду делить свою жизнь на «до» и «после». На ум приходило старое крылатое выражение о том, что «кто-то ещё пороха не нюхал». Оно как нельзя лучше подходило моему жизненному этапу. Сегодня я понюхал порох. Сегодня я понюхал клей.

Мы шли по улицам Нижнего Басрака в задумчивой тишине. Пение птиц и шум сельской жизни разбавлял лишь наш топот. Резиновые калоши издают свой особенный и неповторимый звук, знакомый каждому деревенскому жителю с малых лет и преследующий его до конца жизни. Даже если сельчанин покинет деревню и поселится в большом городе, тротуары которого знают лишь стук каблуков и шарканье кроссовок, он будет слышать родной резиновый звук каждую ночь, перед погружением в беспокойный городской сон. Так будет биться его сердце.

Не представляю, о чём раздумывал Вася Муравкин и, тем более, Мансур, но мои мысли занимали резиновые калоши. Я вспомнил, что дед Игнат всегда помечал свою обувь. Однажды я застал его, когда он в полной сосредоточенности, словно впав в транс, краской-серебрянкой выводил на носках резинового изделия своё имя. Итогом кропотливой работы стала сомнительная пара калош: на правой красовалось мистическое «ИГ», а на левой жизнеутверждающее «НАТ». Дед Игнат с любовью оглядел результат своих трудов. Никакому башмачнику и в голову не придет обуться в мои калоши, прокомментировал старик, глядя на меня из-под тяжелых густых бровей. Объяснить мне, кто такой «башмачник», дед Игнат так и не удосужился.

Я с тяжелым сердцем шел к деду Игнату, в глубине души умоляя бога, чтоб он не забирал старого чудака в свои чертоги. Старик занимал почетное второе место среди долгожителей села. Старше деда Игната была только Агафья Петровна. Но сравнение их возраста не имело никакого смысла – разница между ними составляла почти пол века. В широком понимании наш фельдшер была уже давно за гранью этого старческого рейтинга.

Волею случая дед Игнат появлялся на страницах истории нашего села также часто, как и другие именитые и уважаемые басрачане. Он творил историю Нижнего Басрака, непосредственно или косвенно фигурируя в том, или ином важном событии. Напомню, дед Игнат оказался виновником появления таинственных кругов на полях, благодаря которым Гражданин Галактики обрел свой инопланетный имидж. Также, старческий кадык деда Игната стал главной причиной отсидки Короля Рваны Жопы. Именно игнатово горло стало целью хищных королевских клыков.

Отметился дед Игнат и в становлении противоречивой личности Медузы – его беглое объяснение сотворения жизни на земле с ног на голову перевернуло мир маленькой девочки много лет назад. Дело было во время празднования Сабантуя, лет этак тридцать назад. На сельской пьянке, посвященной празднику плуга, старик произнес пространный тост. Что он хотел сказать своей пламенной речью до сих пор не ясно, но его заплетающийся язык увел всех гостей праздника в глубокие дебри непонятной метафизики. Этот инцидент остался в истории села только благодаря тому, что наш мулла Асхат Хуснутдин устал слушать деда Игната и прервал проникновенную речь мощной затрещиной, за которой последовало масштабное побоище. Позже выяснилось, что речь произвела огромное впечатление на маленькую девочку по имени Аниса, которой в последствии было суждено стать Медузой. Со слов деда Игната, Медуза ещё несколько раз после его проникновенной тирады встречалась с ним, требуя дополнительных разъяснений.

Дед Игнат был излишне мнительным и суеверным человеком, но его религиозные познания сводились к древним бабкиным сказкам, редким нравоучениям муллы Асхата Хуснутдина и обрывкам проповедей отца Анатолия – настоятеля храма в Верхнем Басраке. Можете себе представить, какую сомнительную информацию выдал дед Игнат маленькой любопытной Медузе, которая всего лишь поинтересовалась, куда люди попадают после смерти. Так получилось, что зерна попали на благодатную почву, и сбивчивые объяснения деда Игната выросли в самодостаточную религию, к которой сам старик уже не имел никакого отношения.

Так или иначе, дед Игнат приложил руку к образованию самобытной мифологии, которая имеет место быть исключительно в Нижнем Басраке. Благодаря стариковскому воображению в нашем селе обрела популярность диковинная нечисть, о которой доселе никто никогда не слышал. Мамы пугали своих детишек ужасным Чердачником, женщины перед сном натирали перцем гребни петуху в своих курятниках, чтобы тот всю ночь защищал их от загадочного Куробоя, чтобы уберечь себя от надругательства похотливого Пузрана, молодые девушки перед прогулкой натирали себе зад полынью, а предусмотрительные мужчины оставляли кружку кислого кумыса в погребе, дабы сохранить от алчного Жадобы драгоценные зимние запасы самогона.

Подобный мифологический бестиарий деда Игната пришелся по душе рядовым селянам, но в то же время подвергался жестокой критике со стороны представителей традиционных конфессий, а именно муллы Асхата Хуснутдина и отца Анатолия. Первый именовал старика нечестивым шайтаном, а второй обзывал нехристем и бесом. Подобные хулительные высказывания дед Игнат с достоинством игнорировал, так как сам искренне верил в свои стариковские байки.

– Азат, – прервал мой поток воспоминаний Вася Муравкин.

– А, – я посмотрел на солнце, возвращаясь из мира своих мыслей.

– У деда Игната есть дети или внуки?

Вася Муравкин достал из кармана мятую пачку папирос «Казбек» и протянул нам по сигарете.

– Насколько я знаю, нет, – ответил я, прикуривая папиросу. Дым едким пламенем ворвался в мои легкие, – у него была жена, Маруся вроде бы, но мама говорила, что много лет назад она умерла. Стала жертвой Пузрана.

Мансур поежился.

– Это всё байки деда Игната. Нет никакого Пузрана, Асхат абый так говорит, – сказал мой друг, пытаясь сохранить классическое взрослое выражение лица. Однако в его глазах был виден затаенный детский страх.

– Наверное, – я выпустил плотное облако дыма в чистый деревенский воздух, – но вся история известна со слов подруги жены Игната, которая якобы была последней, кто видел Марусю живой. Подруга, кстати, это ныне покойная мать моей соседки Зухры. Не помню её имени – хрен выговоришь. Теплым летним днем подружки пошли на речку Таналык стирать белье, а назад вернулась только подруга Маруси. Потрепанная плачущая женщина прибежала домой, пытаясь прикрыться разорванным в клочья сарафаном. Когда её немного успокоили, несчастная женщина рассказала любопытнейшую историю. День обещал быть самым обычным, две подруги занимались традиционными делами – полоскали белье и перемывали кости своим мужьям. Женщины заканчивали свою стирку и уже начинали обдумывать, что им готовить на обед своим благоверным, когда привычную рутину нарушил яростный плеск в реке. Присмотревшись, подружки увидели, что по направлению к ним плывет существо довольно внушительных размеров. Своими огромными руками оно гребло так яростно, что позади расходились заметные волны. Подруга Маруси даже сначала решила, что в речку случайно заплыл кит. Но когда «кит» приблизился к берегу, любопытным женщинам стало ясно, что пловец – все-таки человек. Когда он выбрался на берег, то оказался голым мужиком откровенно омерзительного вида. Мужчина был настолько жирным, что оставалось только дивится тому, как ловко ему давалось плавание брасом. Первое что бросалось в глаза – огромное, блестящее пузо, прикрывавшее мужское хозяйство. Мужик потряс всем телом, словно дикий пес, сбрасывая с себя капли воды, после чего немного покатался по земле, видимо, с желанием обсохнуть. Подруга Маруси отметила, что именно в этот момент увидела его огромную обгаженную жопу. Закончив сушку жирный урод вскочил на ноги и с вожделением посмотрел на женщин При этом, его живот приподнялся, благодаря красному хую, вставшему дубовой деревяшкой. Лицо его было безволосым, жирным и уродливым, это все. что удалось вытянуть из несчастной свидетельницы. Облизнув губы голый толстяк бросился на подружку Маруси. Женщина была настолько шокирована, что пришла в себя только после того как толстые руки начали срывать с нее сарафан. Однако Маруся переменила ход дела, схватив первое, что попалось на глаза – веник из полыни, собранный женщиной для каких-то лечебных целей. В руках бесстрашной жены Игната лечебная трава превратилась в мощное оружие, которым она начала что есть мочи хлестать жирного охальника. Эффект превзошел все ожидания – толстый урод заверещал высоким поросячьим голосом и расчихался, разбрызгивая зеленые сопли в разные стороны, что позволило жертве вырваться и с плачем убежать в село, оставив свою подругу наедине с загадочным насильником.

Я посмотрел на папиросу, которая за время моего рассказа успела истлеть до основания. Швырнув окурок на землю, я откашлялся.

– И что дальше? – спросил Вася Муравкин, хотя, я уверен, что он не первый раз слышит эту историю, – уж больно складно ты рассказываешь, тебе бы сказки писать.

– Да, когда-нибудь я напишу книгу, про нас всех, – ответил я и продолжил рассказ, – Марусю так и не нашли, официально она до сих пор без вести пропавшая. Дед Игнат практически сразу побежал искать супругу, но всё что ему удалось обнаружить, это тазики со стиранным бельем и распотрошенный по всему берегу веник из полыни.

– Ну, а Пузран-то здесь причем? – нервно бросил Мансур, – Кто угодно мог выплыть из реки.

– Про него никто доселе и не слышал, – ответил я. – Вернувшись с поисков супруги дед Игнат всех уверил, что виновен во всем некий Пузран, про которого ему когда-то давно рассказывала бабка. Дескать этот охочий до молодых баб лиходей и раньше терроризировал деревню. На свет появился он в незапамятные времена, после того как одна гулящая девка сделала себе аборт при помощи щипцов для угля, а плод утопила в нашей речке. Нерождённый ребенок обрел новою жизнь в образе злобного монстра, который мстит всем женщинам слабым на передок. Поэтому, в опасности вся женская половина нашего села, так как все бабы – бляди, как говориться.

– Так почему он такой жирный? – спросил Вася Муравкин, закуривая новую папиросу.

– Река Таналык всегда была полна рыбой. Отожрался, наверное, – ответил Мансур, – меня больше всего интересует, почему он боится полыни? Моя мама до сих пор полынью натирается, когда к речке идет, так, на всякий случай.

– Перед абортом падшая женщина сделала себе вагинальную клизму с отваром из полыни, – сказал я, – это, в первую очередь, и убило ребенка.

– Я слышал историю, будто бы под описание Пузрана очень хорошо подходил тогдашний председатель Верхнебасраковского сельсовета, – сказал Вася Муравкин, – но он был очень дружен с нашим председателем, кстати говоря, отцом Варнавы Фомича. Благодаря такому большому блату жителям Нижнего Басрака заткнули рот фантастической версией о существовании Пузрана, в которую, на радость злодеям, слепо верил муж пострадавшей.

– Всё может быть, – я пожал плечами, – остается фактом то, что подруга Маруси после этого инцидента начала самозабвенно пить, пытаясь залить свою душевную травму, а потом передала страсть к самогону своей дочке Зухре.