Са, Иса и весь мир

– Да. Так вот, когда дядя проорался, то объяснил, что ему снилось, будто его красивая женщина целует. Но он же чувствует, что в него что-то взаправду тычется. Открыл глаза: перед ним морда страшная. Рогатая да бородатая. Да глаза на него пучит. Да говорит не по-человечески. Он уж решил, что в ад попал. А дело-то в том, что даже Досе надоел его храп. Она выскочила из загородки, и давай его лизать и бебекать. Тут-то он и заорал…

Над этим рассказом Ма хохотала сильнее, чем над первым. Она даже прижалась к лицу Исы своей атласной щёчкой, отчего у него сердечко заколотилось быстро-быстро.

– Ещё! – попросила пришелица из Далены таким тоном, точно была малышкой, которая младше Лучика на два года.

– Так и быть, – не заставил себя долго уговаривать её почитатель. – Однажды у Доси заболел живот. И она долго не могла покакать. Может, дней пять. Наверное, съела что-нибудь…Мама уж и не знала, что с ней делать. И вот, пригоняю я её с пастбища, загоняю со светлой улицы в тёмную пещеру, а тут Мура неожиданно как прыгнет на неё сверху!…И Дося с перепугу сходила сразу за все пять дней…Даже и мне досталось…

И вновь девочка смеялась и льнула к нему щёчкой, а юный рассказчик сидел радостный и улыбался. Потом Ма танцевала, а Иса прихлопывал ей в ладоши. И всё было бы хорошо, если бы на горизонте не «нарисовалась» странная процессия.

Снизу в гору поднимался ослик, на котором сидел толстощёкий мальчик, а возле них вышагивал темнокожий верзила.

– О! Бога-тень-кий Ма-руф едет, – известила Ису Ма, переставая кружиться.

– Это который из каменного дома, – уточнил Лучик, ощущая, как светлое настроение покидает его.

– Ага. Ослика зовут Тыр. Раба зовут Эду.

– Какого раба? – не понял мальчик.

– Ну, тот дылда, что идёт за Маруфом и Тыром, – пояснила ему собеседница. – Маруф сказал, что Эду ливиец.

– Какой ливиец?

– Не знаю, какой-то ливиец. Эду – раб Маруфа. Он всюду ходит за ним и его охраняет.

Иса в изумлении смотрел на приближающееся к ним шествие широко раскрытыми глазами, будучи не в состоянии проронить хотя бы слово, настолько его поразил тот факт, что рабы существуют в реальности, да ещё в таком виде: взрослый человек находится в услужении у какого-то пацанёнка. Он-то полагал, что такое могло быть лишь в старозаветные времена.

Между тем, Эду остановил ослика и помог слезть господину.

– Добрый день тебе! – словно и не заметив Исы, обратился Маруф только к Ма.

– И тебе! – ответила та.

– Сохаз![3 - Сохаз – миндаль и мальва в глазированном мёде.] Из Персии, – протянул ей маленький богатей жёлто-коричневую плитку.

– О! – проронила девочка, принимая лакомство и отгрызая от него кусочек. – Сладко!

– Кушай-кушай, – заулыбался соблазнитель. – Да ты на осла сядь – так вкуснее.

– М-м-м! – с наслаждением протянула сладкоежка, поглощая второй кусочек.

– Эду, посади её, – приказал Маруф слуге.

Тот послушно подал руку красавице и помог ей устроиться в седле.

– М-м-м, ужас до чего вкусно! – повторяла девочка, поглощая сохаз.

– Кушай-кушай, – льстиво потчевал её богатей.

– Подождите, – поудобнее усевшись на осле, опомнилась и огляделась по сторонам Ма. – А-а-а…где Иса?

Однако Иса был уже далеко от них. Он уходил, понуро сгорбившись и волоча за собой тачку. Наивный аретский романтик больше не желал знаться со столь ветреной особой.

7

Подойдя к своему дому, Иса увидел, что Ос в одиночку что-то мастерит возле пещеры.

– Пап, что ты делаешь? – со вздохом спросил мальчик, стараясь отвлечься от печальных мыслей.

– Исполняю заказ одного знатного аретца, – ответил тот.

– Пап, мы богатые?

– Ну, что ты, милый мой! – засмеялся Ос. – Мы – так себе.

– А почему одни богатые, а другие – так себе?

– Судьба и труд, – кратко ответил старик.

– Это как?

– Вот мы с Ма работаем?

– Ещё как! Ты с утра до вечера спину гнёшь. Мама работу по дому сделает, а потом половину Нижнего Арета обшивает. Все пальцы себе исколола.

– Вот ты сам, сынок, и ответил: не судьба. Где-то родился не там, где-то не повезло, где-то надо было оттяпать добро у ближнего своего, а я так не могу…Вот ты, мальчик мой, не задумывался, почему говорят: богатый, богач? – интонационно выделил первые половинки двух последних слов Ос.

– Нет.

– А я задумывался. То бишь, тем самым хотят подчеркнуть, что состоятельные не стяжали имущество, а Бог их наградил. Свыше пришло. И думается мне, что словечко это сами богатые и придумали, чтобы прикрыть свою скаредность. Они, конечно, денно и нощно стараются прирастить состояние, но не абы своим трудом. Горазды они тянуть соки из других людей.

– Стало быть, нельзя быть и богатым, и честным, и справедливым?

– Почему же…Можно. Но после того, как уже хапнул. А что ты, Лучик, про то спрашиваешь?

Тогда Иса рассказал ему о событиях у дома дяди Шэра. И заканчивая повествование, он выстрадано подвёл горестную черту:

– Вот отчего…женщины такие…

– Непостоянные? – подсказал ему нужное выражение опытный в житейских делах человек.

– …Да, непостоянные?

– Да нет. Они постоянные, – не согласился Ос. – Они постоянно любят богатых.

И после некоторой паузы двое кое-что познавших в этой жизни мужчин дружно засмеялись.

– Шучу! И не вздумай падать духом, Иса, – подбодрил мальчугана его единомышленник. – Эта девочка вовсе не Маруфа выбрала. Она выбрала осла…да сладости, которые у этого Маруфа есть. Ан самое главное, что ты увлёкся тем, что видел. Но за видимостью пряталось то, что любить не стоит. Это как олеандр: цветки красивые, однако сок их, попав в глаза, вызывает слепоту.