Старинное зеркало в туманном городе

Старинное зеркало в туманном городе
Олег Владимирович Лебедев

Марина перенесла психологическую травму. Ее переезд в Ригу – бегство от прошлого.Здесь ее жизнь меняется. Иоганн Рихтер… Призрак жившего во времена Реформации врача, обладающий таинственной силой. Ей приходится выбирать между чувством к нему и к другому. Чувством к художнику, страдающему неизлечимым недугом. Врач тоже несвободен.В события вмешиваются древние призраки, несущие абсолютное зло.Роман продолжает цикл «Рижские истории», начатый «Рижским ноктюрном мечты». Продолжение последует…

Старинное зеркало в туманном городе

Олег Владимирович Лебедев

© Олег Владимирович Лебедев, 2018

ISBN 978-5-4493-8715-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рижский ноктюрн

Предисловие

Хорошая проза не сиюминутна, немного старомодна и не от мира сего. Она вроде бы даже и не написана, а сыграна, как сольная партия на трубе одинокого музыканта или фортепьяно в кафе, сизом от сигаретного дыма.

Олег Лебедев – вот такой писатель. Производная не от мира сего, с его завиральной идеей – вернуть свое прошлое, обнаружить себя в интерьере, где ему было хорошо. Не комфортно и сыто, а, возможно, горько и больно, но – хорошо.

Эти интерьеры могут кому-то показаться спорными, вздорными и немного не верноподданническими (вспомним «Верноподданный» Томаса Манна). Прибалтика – нынче заграница, почти Европа и не всегда любезная. Но Рига, словно иголка, прошивает шпилями своих соборов пространство и время и пробует соединить это разорванное на куски полотно единого языкового пространства.

Кто не был в Риге, Юрмале, тот вряд ли поймет, как важно, чтобы этот незабываемый силуэт Домского собора, костела святого Екаба, приморский сосновый запах, подбитый облачностью и приправленный балтийской ляпис-глазурью, не исчезал. Ведь это пространство – часть русской жизни и любви, которая не подвержена политической конъюнктуре.

У Олега – хороший учитель, Владимир Орлов, прививший ему дичок бесшабашности. Собственно, «Альтист Данилов» многих сбил с панталыку. Все они – приверженцы этого фантастического произведения, очень музыкального и романтичного. Не то чтобы сумасшедшие, но не нормальные, точно. Ненормальные в современном понимании. Не практичные, несчастные…

«Старинное зеркало в туманном городе» – роман о любви. Олег Лебедев словно и не умеет писать ничего другого. Вот и первая его повесть, опубликованная в журнале «Юность», тоже о любви и тоже о Риге – «Рижский ноктюрн мечты».

Это его жанр: ноктюрн. Что-то бесконечно трогательное, негромкое, печальное, сыгранное на ночь глядя, ибо – ноктюрн. В памяти возникают ноктюрны Шопена.

Во всяком случае, очередная история о любви – явно музыка, собранная из обрывков тумана прозрачного города, почти мечты, воспоминаний, боли и радости. В этом бесконечно трогательном и печальном ноктюрне хочется прописаться. Вместе с Мариной, Андрисом, Иоганном Рихтером.

Иоганн Рихтер появился из сказок Гофмана, что и немудрено. В этом городе с островерхими крышами испокон веков водились карлсоны, снежные королевы и, конечно, сказочники. Ну а привидения Жанна и Анна обитают всенепременно. Правда, ведут себя несколько нетрадиционно. Во всяком случае, не совсем, как в сказке. Но, однако, добрая половина сказочных фильмов в советские времена снималась в Риге.

Рига – сказочный город. Немного нереальный, немного как бы всегда в дымке, словно окутанный тайной. Поэтому проза Лебедева акварельна. Она ни к чему не призывает, никого не осуждает. Он рисует своих героев, миниатюрную женщину в дожде, идущую босиком, врача и художника, туманы. И в этом похож на своего героя Андриса, который боится смотреть людям в глаза. Все, что он умеет, – это рисовать акварели своего любимого города, силуэты соборов, туманную дымку прошлого. Все, что он умеет, – это рассказывать, никуда не торопясь, о любви.

И только поэтому это пространство Рижского взморья никуда не исчезло. И не исчезнет.

Там обитают вполне симпатичные привидения и люди. Они суеверны и суверенны. И мы им не чужие. Мы – свои – по праву родства, туманности наших перспектив и зыбкости бытия.

Рижский ноктюрн, опус второй…

    Игорь Михайлов,
    писатель, заведующий отделом прозы журнала «Юность».

Глава1

Город, в который Марина со своим отцом приехали, ей не понравился. Чужой, последний раз была здесь ребенком. Идет небольшой дождь, ветер порывистый. И так после поезда зябко, а тут так дует, что закурить невозможно. А еще туман, который ветер никак разогнать не может.

Небольшой вокзал, огромная площадь, на которую из него вышли. Вдалеке размытые туманом шпили старого города, парк, дома с башенками. Трамваи скользят по рельсам, их маршрутов Марина не знает.

Все в Риге незнакомое. Неродное. На душе стало еще хуже. Даже захотелось вернуться в Москву, в которой получила свою боль.

Отец Марины, наоборот, выглядел довольным. Холодный майский день откровенно радовал его. Редкий случай, когда улыбается. Марина хорошо знает эту улыбку отца. Одни глаза радуются. В них – искорка. И сейчас так. Ему Рига ближе, чем Марине. Он счастлив от встречи с городом, в котором вырос.

Отец заметил настроение дочери. Сразу попытался его изменить. Просто, как часто бывало в детстве, взял ее за руку. Радостной Марина не стала, это сейчас для нее невозможно. Но так все-таки чуть лучше.

Рука в руке они пошли дальше. Им надо было пересечь весь старый город. Дом, в котором Марине предстояло жить, на том его краю, что дальше всего от вокзала. За костелом святого Екаба. За древним массивным костелом с высоким зеленым шпилем.

Марина с отцом шли по мокрым мостовым старой Риги.

«Здравствуй!» – сказала Марине стройная кирха святого Петра.

«Здравствуй!» – сказал ей Домский собор.

Марина не слышит. Она не чувствует город. Вся в своей московской боли.

Она невысокого роста, очень худенькая. Носик вздернутый. Глаза большие, зеленые, их не всегда видно из-за длинной, косой челки, которая свешивается на них. Но смотреть на мир челка ей не мешает!

– Очень симпатичная, – так все говорят про нее.

Всю жизнь Марина была с этим согласна. Но в последнее время не считает себя симпатичной.

Она даже не хочет смотреть на себя! Возненавидела зеркала.

Симпатичная…

Может, дело в зеленых глазах? Они притягивают мужчин. Сами говорят, что балдеют от них.

Вот и Ал забалдел от глаз Марины. Он – англичанин, работает переводчиком в той же компании, что и она. Теперь-то Марина оттуда ушла, а он остался.

Она не сразу стала встречаться с ним. Но он был таким настойчивым…

Наверное, из-за настойчивости Марина, в конце концов, отнеслась к нему очень серьезно. А, может, это произошло потому, что у нее не было большого опыта общения с мужчинами. Марина поздно лишилась девственности, ей тогда уже исполнилось двадцать четыре года. Ал был у нее третьим.

Он намного старше Марины, лет на пятнадцать. Глубоко за сорок, а детей до сих пор нет. Не сложилось, но очень хочет их завести.

Они не предохранялись, когда стали жить в крошечной московской квартире Марины, оставшейся ей от бабушки. А потом Ал оставил ее…

Узнал о внематочной беременности Марины. Врачи сказали, что нужно делать операцию. Предупредили: она лишится ребенка, а потом, возможно, вообще не сможет иметь детей. Для Ала это оказалось важнее, чем жизнь с Мариной. Он не стал ждать операции, сразу уехал из ее квартиры.

По-своему Ал оказался прав. Как в воду глядел. Операция прошла неудачно. После нее Марина узнала, что стала бесплодной.

Это произошло под Новый Год. За окнами одноместной больничной палаты грохочут разноцветные фейерверки, а у Марины – подушка, мокрая от слез. Она никогда не думала, что останется бездетной. Не могла даже представить такого.

Но это пришло, ударило. Выпило всю ее жизнерадостность.