Старинное зеркало в туманном городе

С почтением относится к Русскому кафедральному собору. Часто ставит здесь свечи.

Марине нравятся обе церкви святой Гертруды – они уже за пределами старого города. Как сестры эти две Гертруды – «старая» и «новая».

Но ближе всего ей костел святого Екаба. Может, потому, что он недалеко от дома, в котором она живет?

Марина хорошо рассмотрела этот костел. Шпиль – длинный, узкий, устремлен в небо. Его зеленая краска слегка выцвела. Основание храма – массивное, но не подавляет. Просто другим, иначе как мощным, оно не может быть. В каждом камне, во всем обличии костела – эта добрая мощь…

Марина смогла многое разглядеть в Риге. Уловила ее оттенки. Очарование силуэтов кирх в минуты заката. Таинственную мрачность узких улиц в тающем свете позднего вечера. Игрушечную доброту разноцветных домов, согретых дневным солнцем.

Марина, как следует, рассмотрела и украшенный несколькими башенками дом на бульваре Мейеровича, в котором она живет. Этот дом – в двух цветах – в коричневом и песочном. На фасаде доминирует коричневый, а со стороны двора больше песочного. Во всем облике дома – теплая, неброская красота. Она тянет к себе, успокаивает. В таком доме хочется жить!

А если перейти бульвар Мейеровича, то попадаешь в парк, через который проложен Рижский канал. Марина полюбила стоять на узких мостиках, переброшенных через него. По каналу иногда проплывают маленькие прогулочные кораблики. Отсюда видны парк, старый город. А как красиво все освещено ночью! Как в сказке…

В прогулках, – они занимают все большее место в жизни Марины, – она иногда забывает обо всем плохом. И так происходит все чаще и чаще.

Теперь, когда она увидела город, когда начала его узнавать, чувствует, как сама меняется. Ее настроение, мысли начинает формировать окружающий мир, в котором царит этот древний город. Его красота, добрые чувства, которые он рождает, теснят тоску.

Она не ушла, но ощущения безысходности нет. Марине лучше, намного лучше!

Все происходит так, как сказал Иоганн Рихтер. Он дал совет не забывать о мире вокруг себя.

…Марина то и дело посматривает на старое зеркало в прихожей. Зеркало, в котором увидела призрака, спасшего ее.

Зеркало… Оно, как окно в другой мир. Целый мир за стеклом в старинной раме. Но Бог с ним, с миром. Главное – он, Иоганн Рихтер. Мысль о том, что он есть, будоражит.

Он страшно интересный! И глаза у них одного цвета.

Вдруг Марина снова увидит его?

Ей очень хочется этого. Она ждет, очень ждет встречи!

И Иоганн Рихтер думает о встрече с Мариной. Хочет говорить с ней, а не наблюдать за ней тайно. Он продолжает это делать.

Видит – Марина сейчас совсем по-другому себя чувствует. Это радует, но и огорчает его. Нет необходимости «проведать», как собирался.

Им вообще незачем видеться.

Но все равно Иоганн Рихтер думает о ней. Даже когда наблюдает за другими людьми, даже когда работает в библиотеке. Не читается. Он откладывает книгу, а перед глазами – Марина. Тоненькая, хрупкая, зеленоглазая.

Айна увидела, что он изменился.

– Что с тобой происходит? – прямо спросила.

Айна…

Она интересная. Высокая, стройная. У нее удивительные глаза – темножелтые. Волосы светлые, очень длинные. Свободно спадают на плечи.

При жизни она очень любила белый цвет и сейчас любит его. Все на ней белое – юбка, рубашка, шаль. Обувь Айна не признает, всегда ходит босиком. На запястьях у нее – серебряные браслеты в виде тоненьких змеек.

Айна интересная, красивая… и проницательная.

Сейчас она пристально смотрит на Иоганна Рихтера. Он читает подозрение в ее взгляде. Еще бы, он никогда так не вел себя в библиотеке.

– Все в порядке, Айна, не волнуйся, все хорошо, – говорит он.

Опять пытается читать книгу. Получается неважно.

Марина…

Она далеко…

А вот Айна рядом. Призрак снова ловит на себе ее вопросительный взгляд…

Она не просто любит, она боготворит Иоганна Рихтера. И он привязан к ней.

Но никогда Айна не занимала его мысли так, как занимает Марина.

Он вообще мало думал о женщинах. Так было и при жизни, и в века призрачного бытия. На первом месте у Иоганна Рихтера всегда было дело, которому он посвятил себя.

Когда-то, в шестнадцатом веке, он был аптекарем и врачом…

Глава 7

Тогда, в шестнадцатом веке, Иоганн Рихтер занимался, в основном, не рутинными аптекарско-докторскими делами. Он был одним из тех немногих людей, которые в то время пытались бороться с психическими заболеваниями.

Был очень увлечен этим. Создавал настойки, порошки. Для этого экспериментировал сам, вел переписку с другими врачами, жившими в разных странах.

Он также посещал старых латышек, знавших кое-что о том, как боролись с душевными недугами во времена язычества.

Когда-то на Балтике людей лечили жрицы-девственницы. Некоторые их тайны в зашифрованном изложении сохранились в преданиях. Они стали известны Иоганну Рихтеру.

Для лечения врач применял и свои уникальные возможности. Он мог силой своего взгляда успокоить человека, вывести его из депрессии, внушить ему почти все, что сочтет нужным. Короче говоря, воздействовать на него.

Потом, спустя века, он стал называть свое воздействие гипнозом.

Впрочем, его гипноз совсем непохож на обычный. Тот, на кого воздействует Иоганн Рихтер, не хочет спать. К тому же, он может о чем угодно говорить с пациентом, а одновременно делать свое дело. Его гипноз совершенно не заметен для того, к кому применяется.

Но Иоганн Рихтер редко использует гипноз тайно от человека, которого лечит. Делает это лишь в тех случаях, когда другого выхода нет.

При жизни врач не очень любил людей. Больше интересовался их болезнями. Был одержим мечтой победить эти недуги. Верил в силу разума. Был атеистом, демонстративно не ходил в церковь.

Католическое духовенство закрывало на это глаза. Причина лояльности была простая – Иоганн Рихтер вылечил двух священников.

Врач был поглощен работой. Почти не обращал внимания на женщин. Хотя им нравился. Сильная личность, обаятельный, ироничный…

Не раз бывало, что молодые горожанки приходили к нему, жаловались на выдуманные недуги. Врач сразу понимал маленькие женские хитрости. Первые минуты он с интересом общался с дамой, чуть-чуть флиртовал с ней. Когда же визит затягивался, он начинал сердиться из-за того, что у него отнимают время.

Но одна женщина в его жизни все-таки появилась.