Ангельд Чёрный: демон Недремлющего моря

Ангельд Чёрный: демон Недремлющего моря
Олеся Рияко

Перейти дорогу бесчестному графу и оказаться в борделе? Чем не сюжет для грустной любовной баллады из тех, что менестрели вечерами поют в тавернах у пристани? Нужно всего лишь добавить влюбленного в тебя красавца-капитана королевского флота, добрую чаровницу и… пожалуй, команду безбашенных пиратов, готовых поддержать любой твой даже самый дерзкий и отчаянный план. Как иначе? Ведь это ты их суровый капитан! По крайней мере до тех пор, пока им не стал известен твой маленький “женский” секрет…

Первая часть дилогии. Вторая часть: "Ангельд Чёрный: капитан "Мятежной принцессы".

Содержит нецензурную брань.

Олеся Рияко

Ангельд Чёрный: демон Недремлющего моря

Пролог

Ангелика подняла шпагу и приставила ее плашмя к щеке капитана. Мужчине нехотя пришлось повернуть голову в сторону и во всей красе показать ей длинный тонкий шрам, пересекавший бровь и заканчивающийся у острой скулы.

– Кто это тебя так? А, капитан? Эх, жаль не я… Хотя, – добавила Ангелика задумчиво поджав губы, – наверно ты сам себя порезал. Я слышал мальчиков с такими красивыми личиками у вас на флоте пускают к рулю только через постель! Что, не удалось сохранить невинность? Эх, надо было лучше стараться…

Пираты за ее спиной заржали и принялись наперебой обсуждать за какие-такие особые заслуги Тэльмар Рэнд мог стать капитаном “Мятежной Принцессы”. Слушать это ей было противно, а смотреть как побледнело при этом лицо мужчины и исказилось гримасой ненависти к ней, по настоящему больно.

Совсем не так она хотела чтобы он смотрел на нее при следующей встрече… совсем не так, но это было словно в другой жизни.

Теперь по-другому Ангелика не могла. Пиратский Кодекс велел ей убить настырного капитана, прежде чем окончательно завладеть его судном. Потому что двум капитанам на одном корабле не бывать – это закон. И поэтому же ей нужно было высмеять Тэльмара, растоптать при всех его статус, унизить как мужчину, ведь нельзя всерьез воспринимать того, над чьей слабостью мгновение назад смеялся. Низведя Рэнда до ничтожества в глазах комадны, девушка могла сохранить ему жизнь. А не это ли главное… нет? Неужели не это?

– Скажи своим ублюдкам чтобы развязали меня и я покажу тебе за что получил свой корабль. – Тихо прорычал Тэльмар и дернулся в ее сторону так, что Брайс и Дондри еле его сдержали.

– Оу! – Дерзко ухмыльнулась Ангелика, подкрутив черный ус и хитрым взглядом окинула своих людей. Все они замерли в ожидании новой ядовитой издевки от своего главаря. – Звучит как неприличное предложение! Ты уж прости, красавчик, но я по юбкам, а не ватундрийским колбаскам.

– Бесчестный ублюдок! – Не сказал, а выплюнул в его сторону капитан, не оставляя попыток вырваться, но к братьям на помощь подоспел Киль и вместе они потащили его к грот мачте под заливистый хохот команды. – Ты за все ответишь! Вместе со всем этим сбродом будешь в петле на дворцовой площади болтаться. Там, где все вам, тварям и место.

– Рр-ррр… – издевательски прорычала Ангелика, под одобрительные смешки и улюлюканье своих людей. – Кажется на этом корабле мяса тиграм не докладывали! Что ж, с новым капитаном каждой твари будет сытно и пьяно. В клетку его! Что встали? На этой посудине же должна быть хоть какая-нибудь клетка?!

– Но капитан, – попробовал возмутиться Слепой Рик, – Кодекс гласит…

– Что я должен убить капитана захваченного судна? – Перебила его Ангелика и сделав два быстрых шага в сторону Рэнда, двумя резкими взмахами шпаги срезала с его плеч капитанские эполеты, оставив невредимым сам красно-белый мундир. – Приглядись получше приятель, где ты видел здесь другого капитана? Это же тигр – дикий хищный зверь. За него хорошо заплатят торговцы живым товаром! Разве нет? Ну же, шевелитесь, канальи! В клетку его!

Глава 1

– Уже двадцать три стукнуло, а все еще в девках! Это ж надо! – возмущенно выдохнула напомаженная мадам, скрывающая под едва ли не трещащей от напряжения кружевной манишкой, свои три подбородка. – От всех нос воротит, кто бы к ней не сватался. Так старой девой, дура, и помрет.

– Ой, и не говорите, милочка! – трагично вздохнул ее пожилой крючконосый собеседник. – Позорит… позорит своего отца. Я тут намедни с виконтом Амблером имел одну приинтереснейшую беседу, – с придыханием добавил он, заговорщицки понизив голос, – поговаривают, что девица эта в самом деле не в себе: носит мужское платье и, страшно сказать!, девкам под юбки заглядывает! А старик-отец все надеется что она исправится. Да вот только вместо того чтобы в монастырь бесстыдницу свезти, да молиться за очищение ее грешной души заставить, потакает ей во всем. Позволяет учителей себе из Вунзелота выписывать и вроде бы даже фехтованием заниматься!

«Вроде бы даже»… ух! Думала что сдержится, но не смогла – прошла мимо сплетников и локтем слугу в бок незаметно пихнула. Так, что у того все шесть бокалов с рубиновым ишмирским с подноса слетели и аккурат злословцам их белые шелковые одежды разукрасили.

Улыбнулась тому как эффектно получилось из-под полей черной шляпы с пышным страусиным пером, единственным белым атрибутом во всем своем парадном костюме, и скрылась в толпе.

Красное на белых одеждах – и пусть благодарят богов за то что это не кровь ее обидчиков, а всего лишь вино! А вот этому гаду Амблеру повезет куда меньше… больше она его жалеть не станет. Стоит только вспомнить его расплывшуюся от слез и кровавых соплей физиономию – сразу в дрожь бросает от злости. Она ведь поверила, что раскаялся, что испугался ее до чертиков и тайну сохранит!

И сложно было не поверить, ведь кто захочет сознаваться в том, что его девка на четвереньки поставила и шпагой плашмя по заднице отхлестала, после того как он спьяну на спор в дом Вунзелотского профессора залез с целью его дочку попортить.

Ан нет, выкрутился гад. Еще и слухи грязные начал распускать!

Ну, как слухи…

Из зеркала в золоченой раме, что высотой было от пола и до самого потолка этого бального зала, на Ангелику Эндорф бросил взгляд пронзительно ярких голубых глаз невысокий темноволосый мужчина с густыми черными бровями вразлет и аккуратной бородкой.

В отличие от всех гостей, одевшихся на бал в честь великой всеочищающей Валдосовой субботы во все белое, он вырядился в черный дублет, такую же вороную сорочку, шелковые штаны и высокие сапоги из мягкой кожи, делавшие его шаги совершенно бесшумными. Но сделал это вовсе не из позерства, а руководствуясь мыслью о том, что честному человеку, живущему разумом, не за что просить у богов прощения… Ну, ладно. Из позерства и извечного юношеского зуда сделать что-нибудь наперекор властному родителю, решившему что может вот так просто распоряжаться судьбой своего единственного отпрыска и превратить светлый праздник всепрощения в похабные смотрины!

Вот только разве же станешь это объяснять всем и каждому из тех, кто непрестанно оборачивался вслед молодому мужчине и тыкал в его спину пальцем, почем зря обзывая нахалом.

В поместье богатого купца Майрона Эндорфа глаза слепило от гостей в белом и единственным способом затеряться среди толпы, одевшись в черное, было отступить в тень, к одной из высоких колонн темно-синего мрамора, державших расписанный фресками купол над этим просторным залом. Что и сделала Ангелика.

– …характер у нее вздорный, вот что! – раздалось из-за колонны, невольно заставив прислушаться. – Я слышал от подруги своей матери, графини Де Моро, что девка настолько сумасшедшая, что едва не откусила палец своему учителю музыки, когда тот стал поучать ее, тряся им перед ее носом.

Да, вот только о том, что старый извращенец, пользуясь привилегированным положением в ее доме, грязно приставал к горничным на глазах у ребенка, а отец на это только отмахивался, считая что Ангелика мэтра оговаривает лишь бы нотную грамоту не учить, уважаемая графиня Де Моро упомянуть как-то забыла. Да и не из-за нравоучений был укушен палец уважаемого господина учителя, а из-за того что тот рот Ангелике пытался зажимать, когда девочка, застукав его со спущенными штанами перед своей служанкой, бывшей тогда едва ли на пять годков старше госпожи, попыталась таким образом привлечь внимание стражи.

Было бы у девочки тогда сил поболе, она бы и посерьезнее урон мэтру Негодяю нанесла.

Сплетник сказал еще что-то, что Ангелике не удалось расслышать. Пришлось мужчине в черном с белым страусиным пером в широкополой шляпе медленно, будто прогуливаясь, обойти колонну и встать поодаль от компании, так словоохотливо обсуждавшей молодую девицу на выданье.

– Ну и что же? Каждый знает, что всякой дикой кобылице своя узда требуется. И грамотный объездчик! – Добавил высокий темноволосый молодец с неприятными мясистыми чертами лица и, смачно хлопнув ладонью об кулак, явно изображая неприличный жест, вызвал взрыв хохота в кругу своих друзей.

«Скорее уж лизоблюдов и подпевал…» – мрачно подумала Ангелика, увидев среди них знакомые лица – Нузета Бравуа, Кертона Флеви, Костара Делью… А в том мужчине, которому они так восторженно заглядывали в рот, узнав Люмьена Де Арнэ – старшего сына главного торгового конкурента своего отца.

Вот уж чьи подвиги были притчей во языцах у всех сплетников Ватундрийского королевства!

Наглый молодой виконт бессовестно пользовался протекцией своего высокопоставленного папочки. Со своими прихвостнями творил в Маноре такие кровавые бесчинства и подлые каверзы, что даже всепрощающий Вальдос, узнай он о них хоть бы и в свой светлый праздник очищения, повелел бы убрать гадов с глаз долой!

– А что, Люмьен, – с огоньком в глазах выступил Кертон Флеви, раззявивший свою кривозубую пасть в гадливой улыбке, – взялся бы объездить купеческую дочку? Твой отец поди бы и рад бы был, если б Дэ Арнэ с Эндорфами породнились. Майрон может и не родовитый дворянин, а все же деньжат у него поболе чем у твоего па… пых… – договорить глупец не смог, потому что огромная рука Люмьена с длинными узловатыми пальцами, точно клещи сомкнулась на горле болтуна.

– Следи за языком, щенок… – прорычал мужчина, брызгая слюной прямо ему в лицо, – у тебя нос не дорос чужие деньги считать. Да если моему отцу была бы с этого выгода, он бы давно от Эндорфов даже гербовой таблички на стене в судоходстве не оставил!

Глава 2

– Ха! Сдается мне, не в выгоде тут дело… – сказал молодой мужчина с белым страусиным пером в широкополой шляпе и, неторопливо отделившись от стены, скрыл лицо, натянув до носа черный платок, повязанный на его длинной шее. – А в том, что не только у вашего друга в Маноре нос не дорос!

– Кто?! – Взревел Люмьен, отшвыривая своего насмерть перепуганного лизоблюда. – Какая шавка позволила себе разевать пасть?!

Нда… у Люмьена, известного любителя охоты с собаками, в силу узкой сферы интересов видимо был крайне скудный запас обидных ругательств.

Ангелика демонстративно посмотрела направо, посмотрела и налево обозревая притихших в ужасе гостей торжества, а затем развела руками изображая искреннее недоумение.

– Поскольку, кроме нас с вами здесь больше никто не изволит вести бесед, полагаю, что единственная “шавка, разевающая пасть” – это вы, милорд.

Пожалуй, Люмьену даже такого оскорбления не требовалось, чтобы схватиться за оружие – оскалившись и от гнева покраснев до кончиков оттопыренных ушей, он направил острие своей шпаги в голову обидчика, прорычав:

– Я сейчас твой лживый рот от уха до уха распорю, сучий сын! Так что даже Вунзелотские лекари уже не сошьют обратно!

– Господа! – Истерично заголосил какой-то гость, смело шагнув меж ними. – Милорды! Как же можно?! Ведь светлый праздник! Вы будете до седьмого колена прокляты, если в этот день окропите кровью свои белые одежды!