Оценить:
 Рейтинг: 0

Анна Корф и старая аптека

Год написания книги
2023
Теги
1 2 3 4 5 ... 8 >>
На страницу:
1 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Анна Корф и старая аптека
Олеся Григорьева

Дочь известного писателя и одна из самых богатых невест Санкт-Петербурга Анна Корф приезжает погостить к тетушке в Самару. От скуки Анна начинает изучать историю купеческой семьи, которая в прежние времена владела огромным состоянием. Выясняется, что в добропорядочном семействе хранится много секретов и главный из них – пропавшие сокровища старого купца. Двадцать шесть лет назад основатель династии и самый богатый человек в Самаре незадолго перед смертью перевел весь свой капитал в драгоценные камни. Ларец с сокровищами исчез в день его смерти. Вскоре погибли все те, кто знал о драгоценных камнях. Анна Корф берется выяснить, что же случилось с сокровищами купца.

Олеся Григорьева

Анна Корф и старая аптека

Глава 1. Что бывает с теми, кто открывает французские кондитерские

Обычно в маленьком купеческом домике Аладьевой утро начиналось спокойно. Все в доме, включаю его хозяйку Наталью Николаевну Аладьеву, просыпались рано. Первым делом слуга открывал все окна, что можно было открыть, а в зимнее время выставлял вторые рамы. Хозяйка любила свежесть и чистоту.

Прежде Наталья Николаевна завтракала в одиночестве. Уже много лет она жила вдовой, детей у нее не было. Аладьева любила свою размеренную жизнь, в ней все было просто и приятно.

Однако за последние два месяца в доме Натальи Аладьевой стало тесно. Приехала Анна Корф – родная и любимая племянница. Следом пожаловали новые гости – Луиза и ее муж Якоб Ренц. И хоть ни Луиза, ни Ренц официально не приходились Аладьевой родственниками, им был оказан самый теплый прием. Но этим дело не кончилось: приехала еще одна гостья – Ксения Павловна, родственница по мужу.

Крошечный особняк Аладьевой от такого нашествия затрещал по швам. В передней было тесно, в столовой – тесно, а гостиную и вовсе пришлось отдать под спальню.

В это славное майское утро было особенно заметно, что от прежней безмятежной жизни не осталось и следа. В доме Натальи Аладьевой была невообразимая суета. Анна Корф, племянница хозяйки дома, бегала из комнаты в комнату. За ней, придерживая какие-то ленты, которые следовало пришить к платью, бегала ее горничная. Аладьева что-то кричала из спальни. А Ксения Павловна ругала и торопила горничную. Та в свою очередь ползала на коленях вокруг хозяйки, подшивая слишком длинный подол.

Дом жил, дышал. Все в нем, казалось, находилось в движении.

Наконец, все затихли. Сборы были кончены. Дамы в летних платьях, белых и голубых, уже сидели в столовой. Сегодня обещал быть жаркий день.

– Мама, к чему этот цветок в волосах, – с упреком сказала Аня. – Это лишнее. Мы же не на бал, у нас серьезное дело.

Луиза тотчас потянула крошечный синий цветок из волос.

– Луиза, оставь! – воскликнула Аладьева. – Не слушай ее! Вот глупости. Очень даже к месту.

Луиза в растерянности посмотрела на Аню, но та лишь махнула рукой.

Как только лакей объявил, что экипажи готовы, женщины поспешно направились к выходу.

Луизу усадили в одни дрожки, а остальных – в другие. Экипажи разъехались в разные стороны. Луиза Реверди отправилась на Алексеевскую. В конце этой улицы напротив бакалейной лавки стояла старая аптека, куда и нужно было Луизе. Второй экипаж поехал в другой часть города на открытие французской кондитерской.

Эту кондитерскую открывал племянник Аладьевой – Марк Васильевич Аладьев, сын той самой родственницы, что сейчас сидела с ними в экипаже.

Французская кондитерская показалась Марку превосходной идеей. Он только одному удивлялся: почему никто в Самаре не открыл таковую до него. В это предприятие Марк Аладьев вложил не только весь свой скудный капитал, но также занял у всех, у кого смог и взял большой кредит в Государственном банке.

Кондитерская была устроена со столичным шиком. В аренду был взят первый этаж большого каменного дома на Дворянской. Обустройство кондитерской стоило тридцать тысяч рублей, в то время как капитал самого Марка составлял всего три с половиной тысячи. При этом заемных денег он не жалел и покупал только самое лучшее и дорогое. Так за баснословную сумму были куплены два венецианских зеркала, что теперь украшали зал кондитерской. Словом, кондитерская Марка представляла зрелище необыкновенное. Весь город с нетерпением ждал дня открытия.

Ждала его и Анна Корф. В предприятие Марка она вложила десять тысяч рублей и сейчас чувствовала себя причастной к этому большому и торжественному делу. На открытие она ехала с волнением.

«Вдруг никто не придет!», – беспокоилась Аня. – «Марк такой чувствительный, воспримет это как провал. О-хо-хо, лишь бы все получилось. Даже если придет человек двадцать, уже хорошо».

С такими мыслями Аня подъезжала к кондитерской. Однако уже за полверсты она поняла, что зря беспокоилась. В сторону кондитерской отовсюду стекались люди. У всех был праздничный вид, будто они шли на воскресную службу.

Аня вздохнула с облегчением. Она переживала за Марка, к которому успела привязаться и которого успела полюбить. Челок он был, как говорили, нервического склада. Всегда из мухи делал слона и даже самое незначительное и пустое воспринимал как дело жизни и смерти. Было страшно подумать, как он отреагирует, если на открытие никто не явится.

Между тем, несмотря на нервный характер, было в Марке что-то, что заставляло всех любить его и жалеть, даже больше жалеть, чем любить.

Марку Васильевичу было двадцать семь лет. Он редко улыбался, был бледен, тревожен. Однако глаза у Марка были живые, страстные. Барышни сходили по нему с ума, он виделся им принцем в изгнании, много страдавшим и многое перенесшим.

Аня очнулась от своих мыслей. Экипаж остановился, хотя до места они еще не доехали.

– Что же это такое? – спросила Аладьева, которая сидела по правую руку от Ани. – Нет, вы только посмотрите! Откуда столько колясок?

Ксения Павловна наполовину высунулась из экипажа, огляделась и сообщила:

– Батюшки мои! Так это к Марку!

Кучер открыл дверь и сказал, что ехать дальше никак нельзя.

Дамы выбрались из экипажа и с удивлением осмотрелись. Ничего подобного в Самаре прежде не видели. Вся Дворянская была запружена экипажами и людьми. Так как дальше ехать было невозможно, дамы и их кавалеры оставляли пролетки и коляски и шли пешком, сливаясь в реку белых-голубых-желтых-черных шляп.

Чем ближе к кондитерской, тем плотнее становилась толпа. Аня не верила собственным глазам. Положение было настолько странным, что его невозможно было здраво оценить. Аня вместе с Аладьевой и Ксенией Павловной двигались в людском потоке.

В толпе людей Аня увидела, как ей показалась, знакомую фигуру. Сердце забилось, кровь прилила к лицу. Она стала вглядываться, вытягивая тоненькую шею. Фигура двигалась не с общим потоком, а гораздо быстрее. Аня заторопилась, ей хотелось догнать человека, окликнуть.

– Анечка, куда ты? Не поспеть за тобой, – с ласковым упреком сказала Ксения Павловна.

Ласка была фальшивой, и Аня сразу это почувствовала. Она холодно посмотрела на Ксению Павловну и снова принялась отыскивать глазами в толпе тот самый силуэт. Однако он скрылся, и найти его уже было невозможно.

«Что со мной? Его тут нет и быть не может. Он в Санкт-Петербурге, я это точно знаю», – убеждала себя Аня.

Тем временем они подошли к кондитерской настолько близко, насколько позволяла толпа. Стало очевидно, что очередь растянулась саженей на двадцать.

– Эдак, мы и до вечера не попадем к Марку! – Аладьева хмурилась и явно не одобряла происходящее.

– Зайдем с черного хода, – предложила Ксения Павловна, которая, напротив, была очень довольна успехом сына.

Легко было сказать: «зайдем с черного хода». Чтобы осуществить это, нужно было выйти на соседнюю улицу, а для этого пришлось пробираться сквозь толпу. Как только выбрались на улицу, что шла параллельно Дворянской, Аня вздохнула с облегчением. Здесь было тихо и спокойно.

Когда они отыскали старую с облупившейся краской дверь, что вела в подсобные помещения кондитерской, и открыли ее, все трое ахнули от навалившегося на них света, шума и гвалта.

Аккуратно, бочком проходя ящики, полки и очумевших от ужаса работников, Аня дошла до главного зала. Она заглянула и увидела, что творится там нечто страшное. За прилавком стоял Марк и два продавца. Все имели испуганный и растерянный вид.

По другую сторону стойки была настоящая давка. Люди, что стояли в первых рядах, уже были настолько прижаты к прилавку, что казалось еще чуть-чуть и толпа раздавит их. Несколько женщин плакали, один мужчина на высоко поднятых руках держал девочку в праздничном желтом платьице. Девочка не плакала, а смотрела на все широко раскрытыми глазами.

– Сделайте что-нибудь! – кричал Марку пожилой господин.

Но Марк стоял в оцепенении и не двигался.

– Боже мой! – вырвалось у Ани. – Нужно же что-то предпринять!

Но ей было непонятно, что именно предпринять.

Те, кто толпился снаружи, наседали. Они что-то весело выкрикивали и даже не подозревали, что происходит в кондитерской.
1 2 3 4 5 ... 8 >>
На страницу:
1 из 8