У Кошки 9 жизней. Книга 2

Катя вздрогнула и кинулась следом. Однажды она уже потеряла Габриэля, и второго раза ни за что не допустит. К счастью, совсем рядом были городские ворота, и беглец тут же юркнул туда. Его преследователи что-то кричали вслед и грозно размахивали руками, но догонять не стали – как-никак у них без присмотра остался свой собственный товар.

Катя же упорно продиралась сквозь толпу, не отрывая напряженного взгляда от то появляющейся, то исчезающей впереди высокой несуразной фигуры в еле державшихся на плечах лохмотьях. На Катино счастье художник вскоре замедлил шаг и, опустив голову, понуро поплелся куда глаза глядят. Некоторое время девочка молча шла следом, не решаясь окликнуть погруженного в свои думы Габриэля.

Тем не менее, чье-то незримое присутствие не осталось незамеченным, юноша заметно занервничал и принялся оглядываться по сторонам. На его лице отразился неподдельный ужас, а губы предательски дрожали. По всей видимости, молодой человек решил, что его преследует эта та самая девушка с золотыми локонами и сейчас отнимет у него его картины.

– Габриэль! – поспешно воскликнула Катя. – Не бойся, это я, Селеста! Наверно, ты меня не помнишь…

На мгновение их глаза встретились, и в тот же миг взгляд художника потеплел.

– Селеста… Ну конечно же, я помню. У тебя очень красивые глаза… Такие глубокие, словно океан…

Катя зарделась. Непривычно было слышать комплимент от молодого человека, но она ни секунды не сомневалась, что эти слова были сказаны от чистого сердца.

– О Габриэль! Как же долго я тебя искала…

– Меня? – удивленно переспросил юноша. – Но зачем?

Катя замялась.

– Просто… Я ведь даже не поблагодарила тебя. Если бы не ты, мне здорово влетело…

– О! Ну что ты, рад был помочь…

Исподволь Катя разглядывала своего нового знакомого, и не могла не отметить его болезненный вид. Тонкая практически прозрачная кожа отдавала синевой, просторная рубаха не могла скрыть необычайной худобы и изможденности, а большие слегка на выкате глаза лихорадочно блестели.

Катя в сомнении переминалась с ноги на ногу и не знала, с чего начать разговор. Она столько всего хотела ему сказать, о скольком спросить, но, когда они наконец встретились, все мысли как назло выветрились из головы.

– Скажи, – наконец осторожно поинтересовалась она, – а та картина, ну которую у тебя хотели купить… Она тебе очень дорога?

На мгновение лицо художника заволокла легкая дымка, глаза полузакрылись, а на губах мелькнула счастливая улыбка.

– О, это не просто картина, Селеста. Даже не знаю, как объяснить…

Неожиданно глаза Габриэля вспыхнули, и он порывисто схватил девочку за руку.

– А хочешь посмотреть?

Предложение было настолько неожиданным, что Катя даже растерялась. Но Габриэль по-своему истолковал ее молчание, покраснел и опустил глаза.

– Прости… Наверно, тебе это неинтересно…

– Нет, нет, что ты! Очень интересно! Правда!

Габриэль воровато огляделся по сторонам и, убедившись, что рядом нет никаких подозрительных лиц, быстро вытащил из-за пазухи свернутый в трубочку холст. Присев на корточки, юноша бережно разложил свое творение на камне. Катя заглянула за его плечо и чуть не вскрикнула от восторга. Перед ее глазами возникло поистине идиллическое местечко с белоснежной будто воздушной беседкой на фоне кристальных вод небольшой теряющейся за багряным горизонтом речушки.

И хотя Катя понятия не имела, что это за место, волна теплоты и умиротворения захлестнуло ее сознание, а на душе вдруг стало как-то спокойно и радостно.

– Где это?

Художник не сразу ответил на этот вопрос, но Катя молчала и, затаив дыхание, терпеливо ждала. Она догадывалась, что с этой картиной связано что-то глубоко личное. И если ее предположения верны, ничего удивительного, что художник так и не смог расстаться со своей работой. У мечты нет цены.

– Это Тихая гавань, – наконец нарушил он молчание. – Мне кажется, я был там счастлив.

Габриэль сам не заметил, как пустился в воспоминания, а Катя с трепетом внимала каждому ему слову. Судьба юноши оказалась сложной. Ему едва минуло двадцать лет, но на его долю уже выпало столько бед и испытаний, что не каждому взрослому под силу. Родителей он не знал и сколько себя помнил, скитался по разным городишкам и селениям, чужим домам и приютам. Время от времени в его памяти всплывали отголоски прошлого, чьи-то смутные лица, веселый смех и торопливые шаги. Габриэль бережно хранил все эти обрывки, которые нашли отражение в небольшом грубом полотне под названием Тихая гавань.

– Если честно, я даже не знаю, что это за место – неожиданно признался художник. – Но это все, что осталось от моего прошлого.

Габриэль закрыл глаза, и на его лице расплылась счастливая улыбка.

– Ты знаешь, я часто представляю, какой могла быть моя семья. Отец, высокий статный мужчина, неторопливо расхаживает по беседке взад-вперед и курит трубку. Он чем-то озабочен, но его лицо проясняется, едва раздается легкий шелест юбок и стук каблучков – это мама. У нее теплые руки и лучистые глаза, а еще волосы, длинные, густые, пахнущие лавандой… Вокруг нее крутится стайка ребятишек, мои братья и сестры. Они заливисто смеются, и вот мы бежим в сад, а потом к реке…

Неожиданно Габриэль замолк и виновато покосился на сидящую рядом Катю.

– Смешно, да?

– Ничуть. Это… прекрасное воспоминание.

– Скорее, фантазия. Она слишком хороша, чтобы быть правдой. Но так или иначе, Тихая гавань – это все, что у меня есть. И пока я жив, она останется со мной.

Некоторое время Катя молча обдумывала услышанное, а затем повернула к художнику взволнованное лицо.

– Но Габриэль, послушай… Почему ты так уверен, что одинок? Вдруг твои родственники живы и до сих пор ищут тебя?

Юноша вздохнул и еле заметно покачал головой.

– Нет, Селеста. Может, я и странный, но не глупец. Мои родные отказались от меня и даже если живы, то думать забыли о каком-то там Габриэле.

Разговор принимал щекотливый оборот, и по слегка нахмуренному лбу Катя поняла, что новый знакомый не хочет его развивать. Нужно было сменить тему, и девочка не придумала ничего лучше, как спросить:

– Что же ты рисуешь сейчас?

– О, я уже давно не брал в руки кисть…. Ты не подумай, мне очень хочется рисовать, каждую ночь, перед тем, как заснуть, я представляю в голове новую картину, подбираю цвета, оттенки…

– Тогда что мешает?!

– Как бы тебе объяснить… Видишь ли… мои краски. Они засохли, а чтобы купить новые, нужны деньги. Я скопил немного, но, увы, этого недостаточно.

Катя опустила голову – она могла бы и сама догадаться. Все беды художника упираются в одно – отсутствие денег, из-за этих самых бумажек не рождаются новые шедевры, чахнут и увядают прекрасные идеи. Но увы, никому нет до этого дела.

Неожиданно в голове Кати зародилась сумасшедшая идея. Надо помочь Габриэлю продать его картины! А на вырученные средства он купит краски, и продолжит дело всей своей жизни. У юноши очевидный талант, который может погибнуть, так и не раскрывшись! Нет, этого никак нельзя допустить!

– У тебя будут краски, – ободряюще улыбнулась она. – Обещаю.

Оставив Габриэля в некоторой растерянности, Катя решительно двинулась вперед.

Сотни мужчин и женщин, сосредоточенно уставившихся себе под ноги, десятки скрипящих и громыхающих по каменной мостовой телег и повозок наводнили улицы города. То и дело Кате приходилось отскакивать в сторону, уступая дорогу очередному мчащемуся на нее экипажу. Девочка долго бродила по незнакомым улочкам Вероны и с каждой минутой убеждалась – всем попадавшимся на пути людям не было никакого дела не только до каких-то там картин, но и до всего искусства в целом.

Однако Катя не сдавалась.