Грань реального

Или… Ох. Хорошо, что она не пошла к Лане.

– Правильно сделала, что не пошла с этим к Лане, – озвучил Тройн свою последнюю мысль, преувеличенно внимательно разглядывая сложный узор тканого ковра, чтобы не покраснеть самому. – Кстати, почему?

– Я хотела, – откашлявшись, объяснила Аори. – Ее не было на месте. Лексаз, правда, что этой ночью ожидают атаку?

– К сожалению. К ней надо подготовиться, причем так, чтобы майды ничего не заподозрили. Изменяющие смогут начать действовать лишь тогда, когда Найтир нанесет первый удар. Который предстоит выдержать роду Баго. И защитить всех жителей Альдрии.

– Лучше бы их эвакуировали.

– На сколько? Навсегда? Если не уничтожить угрозу сейчас, майды затаятся и нанесут удар тогда, когда мы его не будем ожидать. А Баго нужны в столице. В общем, Лане уж точно не до детских обид.

– Я не ребенок!

– Вот-вот. Именно таких.

Самодовольно поправив воротник, Тройн чуть склонил голову, ненавязчиво наблюдая за собеседницей.

– Ну и ладно, – надулась девушка. – Пусть детские. Если бы мне сначала объясняли, может, я бы воспринимала это иначе.

– Объясняли очевидное?

– Кому очевидное, кому нет. У меня не было возможности вырасти с пониманием того, что «врач» сам может решить, когда надо поколупаться внутри. И да, кстати! Врачи, когда я к ним прихожу, помогают мне, а не себе. А когда просишь о помощи… Гордость часто теряется, правда?

Тряхнув головой в знак подтверждения своих слов, Аори недоуменно посмотрела на неестественно улыбающегося мужчину.

– Гордость я тебе никогда терять не советую, – кое-как взял себя в руки Лексаз. – Часто она будет последним, что осталось.

– Ну так вот, моя гордость решительно протестует против такого обращения со стороны Эвина. А ты говоришь, это нормально. То бишь, все изменяющие могут так поступать?

Выдохнув, Тройн опустил плечи и расслабился, согнав, наконец, с лица нервную гримасу. И, наконец, вспомнил про незаконченный обед. Аори ухитрилась найти его в столовой, несмотря на отданный слугам и стражникам приказ никого не пропускать. Статус личной гостьи и некоторая природная наглость, видимо. А ведь так хотелось просто отдохнуть в тишине, вовсе ни о чем не думая…

Странно в ней сочетаются извечная робость и отчаянная смелость. Сделать какой-то первый шаг девочка стесняется и боится, но стоит появиться абсолютно любой, даже выдуманной, угрозе, и локальный ураганчик раскручивается с нешуточной силой.

– Безусловно. Любой и каждый.

– Сиэ так никогда не делала, – голос девушки стал печальным, и Лексазу пришлось отложить только-только поднятую вилку.

– Не делала – не значит не могла. Да ты можешь и не помнить случаев вмешательства в твое сознание.

– Один помню, почему же.

– Опаньки. Это какой?

Мужчина нешуточно заинтересовался – обычно изменяющие находили достаточно весомые аргументы, чтобы их подопытные никому ничего не рассказывали. Хотя бы потому, что не помнили.

– У тебя ведь наверняка были потери, которые не дают жить и дышать. Когда мир становится бессмысленным. Меня всего лишь избавили от этой боли. Жаль, что Сиэ не сказала, что делать, когда уйдет она сама…

– Изменяющие не уходят навсегда. В отличие от нас, они живут вечно.

– Угу. И расставание тоже будет вечным.

– Так бывает и у оставшихся жить.

Они помолчали, думая каждый о своем, и Тройн, измученный исходящими от еды запахами, смог, наконец, продолжить трапезу. Заметив задумчивый взгляд, провожающий каждую поднесенную ко рту порцию, мужчина невольно усмехнулся. Женщины!

– Есть не хочешь?

– Нельзя так поздно кушать, – нерешительно отказалась Аори с явственно различимой ноткой зависти в голосе.

– Спать этой ночью нам все равно не светит, – мужчина, не удержавшись, зевнул. – Так что подкрепиться не повредит. Вон, посмотри, неужели на тебя не смотрят эти прекрасные пирожные?

Оглянувшись, темноволосая, пока еще стройная девушка по достоинству оценила уложенную в хрустящие корзиночки-коржи восхитительно нежную начинку из взбитых сливок, искусно украшенную необычайно вкусными кисловатыми ягодами. Опомнилась Аори, только уничтожая третье пирожное подряд и прихлебывая ароматный зеленый чай из тяжелого, украшенного узорами стакана. Его, кажется, налил Лексаз, решив поухаживать за нежданной гостьей.

– Ой…

– Что – ой? Доедай уже.

– Это все ты виноват! Вредитель…

– Да-да, – насмешливо хихикнул мужчина. – Я их даже не готовил.

– Как будто умеешь!

– Представь себе. Я фантастический кулинар! Хочешь, расскажу пару рецептов?

– Не сейчас, – девушка сыто и довольно развалилась на мягком стуле. – Я теперь чувствую, что устала и спать хочу. Способность воспринимать информацию критически снижена.

– Понимаю, одобряю, но помочь ничем не могу, – развел руками Тройн, наблюдая, как незаметно появившиеся слуги очищают стол. Хоть они, кажется, не принадлежат ни к Баго, ни к Младшему роду Парель. Обычные, самые простые и понятные люди. – Тебе, скорее всего, придется поработать переводчиком при Эвине.

– Да, я знаю… Слушать шаманов… О, кстати!

Принявшаяся клевать носом Аори неожиданно оживилась.

– Я вот что вспомнила! Ты говорил, что аж восемь языков знаешь! Так Астраль-то одна, откуда восемь?

– Страна не всегда была одна, – наставительно заметил Тройн. – И даже живых человеческих языков и наречий несколько десятков. Все не выучить, но каждый новый идет легче предыдущего.

– Хорошо, что мне такая проблема не светит. Я б с ума сошла, вживую все учить. С языком Теней знаешь, как сложно было?

– Не знаю, – хмыкнул Лексаз. – Мне особенность помогает.

– М-м?

– Я не только слышу слова, но и воспринимаю эмоции говорящего. И интуитивно осознаю, о чем идет речь. Пусть не могу точно перевести каждое из сказанных слов, но понимаю собеседника. Что весьма немало для начала, как считаешь?

– А с майдами, значит, это не работает.

– Увы. Мы с ними по разные стороны Закона.