8848. Сборник рассказов

Тем не менее Дмитрий Витальевич холодеющими пальцами взял одну из фотографий.

По глянцу, переваливаясь с бугра на бугор, неспешно полз затейливый орнамент, пол пузырился, в некоторых местах вспучивался.

Дмитрий Витальевич приготовился к чему угодно, только не увидеть ламинированное покрытие АSS 5 (класс 35), судя по всему, вздыбившееся вследствие несоблюдения правил укладки.

«Не оставили достаточный зазор от стены, – промелькнуло в голове директора. – Руки бы поотшибать таким мастерам…»

– А вот это… – Ровненькие наманикюренные пальчики сунули под нос директора следующую фотографию. Елена Сергеевна вместе с ним опустила глазки на фото.

В фокусе был угол, скорее всего кухни или ванны, очередной чудный мастер – чтоб ему самому дома кто-нибудь так же ремонт сделал – на самом видном месте пустил плитку в обрез.

На следующей фотографии вдоль полос виниловых обоев клубились золотистые кренделя рисунка – Дмитрий Витальевич угадал, в чем состояла суть претензии, хотя на фотографии этого и не было видно. Обои клеились не от окна, падающий свет обнажал стыки, края, судя по всему, не были вплотную подогнаны друг к другу. «Это ж какими надо быть криворукими…»

Удивительны было два момента. Первое – то, что стоящая перед ним мадамка (Дмитрий Витальевич уже успел рассмотреть находящуюся рядом женщину) разбиралась в тонкостях ремонта. И второе – если она такая умная, где была раньше, когда его акробаты производили все эти работы?! Есть же прописные истины! Если не хочешь хлебать корвалол, стоять нужно рядом, даже отворачиваться нельзя! Контингент в бригадах ясное дело какой, сплошные славяне… Да предоставь она свои замечания сразу же, пока еще плитка не схватилась, да разве б его архаровцы не пошли навстречу? Тут же бы всё отодрали и присобачили по-новому…

Дмитрий Витальевич, разумеется, уже догадался, в силу каких таких причин был удостоен чести посещения своей скромной обители такой красивой тетенькой.

– С кем, собственно… – проговорил мужчина, присаживаясь в кресло и указывая на стул женщине.

– Дрожкина… Елена Сергеевна, – представилась посетительница.

Фамилия Дмитрию Витальевичу ничего не говорила, Елена Сергеевна уловила непонимание во взгляде и назвала свой адрес.

Услышав улицу Белогорскую, Дмитрий Витальевич приветливо закивал. Елена Сергеевна поняла, что ее соотнесли с неким объектом, а именно с её двухкомнатной квартирой, ремонт которой производился компанией «Гвозди. Петли. Два сверла» с мая этого года.

Женщина присела и поставила на него крупные, несколько на выкате глаза. Глянув в этот омут, Дмитрий Витальевич даже перехотел крокодильничать. Конечно, он знал, какие у него мастера, но нормальных-то где взять?! Недавно набрал молдаван, думал, хоть эти работать умеют, но и они такого наколбасили…

Продолжая барахтаться в бездонном котловане, Дмитрий Олегович уже почти приготовился ликвидировать все недостатки. Елена Сергеевна и представить себе не могла, насколько близка она была к цели, оставалось только мягко, мягонько попросить о помощи – и Дмитрий Витальевич прислал бы к ней свою лучшую бригаду… и приехал бы сам…

Но… и на старуху бывает проруха. Кто из нас не делает досадные промахи? Вместо того чтобы повести себя как женщина, нежная, слабая, беззащитная, Елена Сергеевна опять обратилась к фотографиям и, как старая динамо-машина, стала трещать о том, что было на каждой из них, будто бы и без ее пояснений этого было не видно. Не поленилась она вклинить в рассказ и стоимость испорченных материалов.

Добрые побуждения Дмитрия Витальевич моментально скукожились. Всё было подрублено на корню… О том, чтобы помочь и тем более компенсировать затраты, теперь не могло быть и речи. Сделать это из лучших побуждений, по собственной воле – еще куда ни шло, но когда с тебя требуют, хуже того, выбивают деньги… Тут уж дудки! Держите карман шире!

Закончив описание, Елена Сергеевна осеклась и почему-то покраснела. Обидевшийся Дмитрий Витальевич, конечно, не догадывался о том, что женщине нечасто приходилося попадать в подобные обстоятельства, просить кого-либо, обивать пороги, а тем более требовать она не привыкла и вся эта ситуация ей самой крайне неприятна.

Будто бы почувствовав, что оступилась, Елена Сергеевна деликатно пыталась отойти от щекотливого финансового вопроса, но тут её будто черт дернул – и с языка слетели роковые двести пятьдесят тысяч (по самым скромным подсчетам – общая стоимость испорченного).

Когда она оторвалась от фотографий и вновь посмотрела на директора, догорал последний мост.

Дмитрий Витальевич, может быть, и хотел сдержать себя, но его понесло… Он нажал на кнопочку, измучившаяся в ожидании Елизавета Марковна влетела в кабинет, через три минуты в кабинете сидел Бубенцов, новый юрисконсульт компании. Судя по двум уже выигранным делам, специалист зубастый, к тому же на испытательном сроке, на котором, так уж сложилось, принято себя показывать. Зарплата у юрисконсульта была приличная, офис располагался недалеко от дома, и самое главное, у него наконец был свободный график – попотеть было за что.

Бубенцов не без профессионального удовольствия, показательно, под орех разделал Елену Сергеевну! Сделал он это так виртуозно, что женщина не успела и опомниться. Возможно, Елена Сергеевна и разбиралась в том, с какой стороны нужно клеить обои, но вот договор она читала невнимательно. Пункт 12.3 не оставил ей ни единого шанса.

Пока Бубенцов делал то, за что ему платят, Дмитрий Витальевич глянул на обтянутое бедро, юбка плотно облегала округлости. Взгляд пополз вверх. Воротник красиво открывал длинную шею. Капля на подвеске спускалась из покрытой невесомым пушком мочки уха. Ему вдруг захотелось вступиться, защитить, вид у женщины был неожиданно жалкий, даже несчастный, но… Бубенцов уже почуял запах крови, юриста было не остановить…

Елена Сергеевна и не думала защищаться и тем более противостоять, слушала всё вполуха, в определенный момент поняла, что, если прямо сейчас не уберется восвояси, дело может обернуться еще более плачевно, ей самой придется приплачивать компании. Не сводя глаз с разгоряченного юриста, женщина поняла, что в фильмах не врут, когда показывают, как какого-то заливают в фундамент…

Женщина тихонечко встала, попятилась. Директор пару раз нервно прикусил губу.

Елена Сергеевна еще долго блуждала по коридорам – здание оказалось очень заковыристое, – прежде чем вышла на пятачок, на котором оставила машину.

Оставшись тет-а-тет с начальством, все еще не угомонившийся юрист продолжал метать перед директором юридические термины, рассказывая о том, что в договоре для заказчика все-таки есть одна лазеечка, а именно пункт 15.4! И будь Елена Сергеевна хоть чуточку юридически грамотной, она бы не преминула воспользоваться этой зацепкой. Юрист, конечно, эту зацепочку заметит, но в том-то и фокус, что к юристу она не пойдет. Откуда уж у Бубенчикова после десятиминутной беседы с Еленой Сергеевной появилась такая уверенность, остается загадкой. В каждой профессии – свои тайны.

Дмитрий Витальевич насилу отделался от нового сотрудника, нужно было ехать на объект. Хлопнув дверью и опять оставив в недоумении Елизавету Марковну, спустился на стоянку. Не успел дойти до своей машины, как наткнулся на блуждающую между рядами Елену Сергеевну. Женщина успела несколько развеяться и прийти в себя.

Директор остановился, хотелось как-то возобновить разговор.

– Так вы, значит, на Белогорской… обосновались?

Елена Сергеевна в несколько новом свете глянула на директора.

Дмитрий Витальевич был не красавец, в своем кабинетике, в окружении подчинённых, со всем этим директорским антуражем, еще так-сяк, но без этой поддержки, на голой автомобильной площадке, к тому же вдали от собственного авто, которое еще хоть как-то могло приподнять статус, Дмитрий Витальевич был, прямо скажем, не сокол.

Женщина едва заметно вздохнула, как когда-то говорила ее бабушка, с таким бы она не то что шашни крутить, на поляне бы одной не села… Бабушка часто оказывалась права, но она, видно, никогда не занималась ремонтом, а вот внучке пришлось.

Елена Сергеевна вспомнила о недоделках… Лампочки в прихожей так и висят на соплях, провода оголены, входишь в квартиру и не знаешь, пришибет тебя или нет…

– На Белогорской… – Женщина приветливо кивнула и поправила прядь, обнажив покрытое мягким пушком ушко.

Бабушка, может быть, ее бы и не одобрила, но ремонт-то доделывать как-то надо…

Нищие

Выпустив изо рта кольцо дыма, Ник со скучающим видом проводил удаляющуюся от него вереницу. Публика, судя по всему, спешила на собрание, товарищи по-дружески подталкивали друг друга, не стесняясь в выражениях, бросали на лету хлесткие словечки, среди удаляющихся было несколько дам, затянутых в одинаковые узкие платья. Внешнее сходство платьев могло сбить с толку разве что новичка: дамы были совершенно не похожи друг на друга. Нику приглянулась та, которая замыкала вереницу – резкая, нахальная, крикливая, точь-в-точь как его Ирка. Молодой человек прислушался, удаляющиеся по-прежнему довольно бесцеремонно прикрикивали друг на друга, потом перешли на откровенную брань, только двое, отделившись от толпы, судя по всему, пытались направить разговор в конструктивное русло. В чем, собственно, сыр-бор, Нику разобрать толком не удалось, однако, кое-как слепив обрывки долетающих до него фраз, молодой человек с грехом пополам сообразил, что причиной раздора стала крышка от банки, в которой когда-то был вишневый компот. В воздухе растаяло еще одно кольцо дыма, прежде чем последняя ворона исчезла из вида. Ник придушил бычок, не без сожаления плюнул под ноги и поплелся в офис, сделав очередной неутешительный вывод: день ото дня количество доступного его пониманию стремительно неслось к нулю.

За рабочим столом Ник так и не смог окончательно избавиться от раздражения. Приземлившись в кресло-вертушку, он отодвинул кипу бумаг и нырнул в интернет, набив привычные шесть букв – «в-о-р-о-н-а». В строке поисковика только за последний месяц это слово выскакивало раз сто, но ему было глубоко наплевать, что кто-то это отследит и заметит в его лазании некую зацикленность, – мало ли кого на чем клинит. Сидящий рядом с ним Сиропов, к примеру, уже не раз попадался на просмотре за рабочим столом разного рода пикантностей – такой вот подпольный кролик с вострокрылой бабочкой. (Предпочтения и наклонности Сиропова остались бы его личным делом, если бы его монитор не был развернут к оконному стеклу. Темпераментный Сиропов не раз менял ракурс своего рабочего места, но передвинутый с вечера стол с утра принимал исходное положение: коллеги хохмили.)

Жизнь в пределах 200 кв. м офисного пространства шла по накатанной. Коллектив, в котором трудился Ник, был энергичным, продвинутым, единственным стариком считался начальник Борис Иванович, молодящийся, цветущий мужчина лет пятидесяти. Статус Бориса Ивановича был, несомненно, выше статуса любого из его окружения, однако в последнее время начальник, явно обеспокоенный естественным процессом окисления своего организма (а может, в силу каких других прибамбасов), был самым неспокойным, самым трепыхающимся, неугомонным и остро реагирующим сотрудником фирмы. (В жизни каждого человека наступает период, когда, как бы ни мохнатилась на затылке луна и ни поскрипывали коленки, он ощущается себя все таким же дерзким и резким.) Бодрящийся Борис Иванович спуску себе не давал, рвал где ни попадя пупок, пытался угнаться за подчиненными в плане освоения современных технологий, последним новшеством, с которым бодался начальник, была удаленная работа. Технологии не давались, но и Бориса Ивановича было голыми руками за жабры не взять. Смекнув, что с наскоку эту самую удаленку ему не осилить, Борис Иванович забаррикадировался дома, на первых порах выписал себе из офиса Никиту Комарова, офисного айтишника, и на короткий период превратился в самого въедливого и дотошного студента, которого только можно себе представить. Никитке, прямо скажем, поначалу пришлось несладко: шеф не всё хватал на лету. Однако и медведи ездят на велосипедах – постепенно птенец оперился, проглотил все тщательно пережеванные Никиткой знания и пустился во все тяжкие. После недели электронного молчания на офис обрушился шквал! Вооружившись новыми знаниями, начальник жал на все педали: устраивал видеоконференции, забрасывал подчиненных письмами с разных устройств, отслеживал статус сотрудников и даже пару раз влез в чат… Вместе с тем опыта пока не хватало, это чувствовалось – Борис Иванович как будто боялся во всех этих возможностях и интерфейсах что-нибудь потерять: телефонные конференции дублировались письмами, что-то тезисно заносилось в ежедневник, самое важное выписывалось на бумажечку и лепилось на край монитора. Не получив вовремя ответа на свои послания, Борис Иванович не стеснялся напоминать о себе повторными письмами. Обильный, нескончаемо идущий от шефа поток не оскудевал, отчего в офисе его вскоре так и прозвали – Спам. Прозвище прижилось, к потоку, исходящему от Бориса Ивановича, отношение было соответствующее.

Ник со скучающим видом свернул сто пятьдесят пятое за день послание (если бы один только шеф обнаруживал признаки нездоровой активности) и принялся просматривать ссылки. Знания, приобретенные человечеством о семействе врановых, были до крайности скудны, кое-что можно было откопать о гнездовании, территориальном расселении, особенностях поведения, но дальше этого представление человека о сообществах, живущих с ним рядом тысячи лет, не продвинулось. Ник застрял на страничке с описанием брачных ритуалов. Союзы образовывались единожды и на всю жизнь, одно это внушало уважение. Недавно его коллега Тютина, эксцентричная дамочка лет тридцати, завела разговор о том, что настоящие самцы давно перевелись. Тютина имела в виду, конечно, самцов homo и, наверное, отчасти была права, на это можно только развести руками: действительно, вокруг одни Сироповы… Ник мельком глянул на сидящего сбоку коллегу. Сиропов сидел в яркой, канареечного цвета рубахе, в узких, с заниженной талией брюках. Посадка каждый раз давалась коллеге с трудом, мужчина честно тянул штаны к ушам, но все его старания были тщетны: как бы он ни усаживался, выходило всегда так, что находящиеся сзади лицезрели его расколовшийся надвое орех и убегающую за ремень брюк впадину…

Ник вернулся к воронам. Столько всего написано – и всё мимо, сводилось всё к какому-то примитиву – подпрыгиваниям, подергиваниям, почесываниям, почти ни слова о языке ворон, о том, как трактовать тираду, состоящую из трех звонких одинаковых «кар», о том, что значит горловое «к-к-кар» и чем отличается долгое «ка-а-ар» от короткого «кар», а ведь есть даже рычащее «кар-р-р», не говоря уже об особенностях наречий, присущих представителям разных территорий. Может быть, для того, чтобы получить более обширные сведения, нужно обратиться к более уважаемым источникам, а не рыскать в такой помойке, как интернет? Так ведь он уже обращался…

Захлопнув все вкладки, молодой человек придвинул к себе кипу бумаг. Башенка появлялась на его столе каждое утро, к вечеру в идеале она должна рассосаться и появиться на столе через стенку в соседнем отделе. В течение рабочего дня Ник брал из кипы одну за одной папочки, раскрывал их, проводил пальчиком по пункту 1, запоминал три слова, состоящих не из слишком большого количества символов, а потом десятью пальчиками набивал ту же самую композицию в электронном документе – и так далее. Пунктиков на каждом листочке было аж двадцать пять, вместе с подпунктиками – тридцать пять, переносить информацию нужно было крайне аккуратно и, самое главное, в конце не забыть про большую красивую клавишу «Enter», иначе всё тут же гакнется. Ник был, конечно, гораздо более продвинутый пользователь, чем тот же Борис Иванович, и подобных ляпов давно не допускал. Особенно не торопясь, со всей этой Вавилонской башней можно было управиться самое большее минут за сорок. Но это чревато. Раскидай он стопочку слишком быстро, через недельку стопка бумаг увеличилась бы на несколько папочек; если бы Ник опять показал свою прыть, башенка еще бы чуточку выросла. Если бы башенка и дальше продолжала расти прямо пропорционально его глупости, Ник нажил бы себе кучу врагов не только в рядах коллег, но и в кругах повыше – молодой человек не дурковал, папки равномерно размазывались на весь рабочий день. Как и многие, Ник терпеливо дрейфовал с девяти до шести, пережидая самый гнилой отрезок времени суток. Постукивая по клавишам, молодой человек думал о том, что его дед без труда бы разобрался во всех тонкостях перебранки, которую ему только что довелось наблюдать. Дед был корифей, хотя и он не раз жаловался, что знание уходит. Отчего это происходит? Ирка – его друг, соратник и брат – талдычила, что их спасет практика. Но и это было сомнительно. Какая уж тут практика, когда и уловить-то толком ничего не удается…

Ник не успел заметить, как перенёс все буковки в электронную форму, через десять минут можно было дергать с работы. Еще один перекур, потом напряженная работа в течение полутора минут – и прощайте эксцентричная Тютина, неподражаемый Сиропов, удаленный Борис Иванович и остальные дражайшие коллеги. See you tomorrow[2 - See you tomorrow! (англ.) – До завтра!]. До следующего туманного трудового утра в городе с закрытыми глазами и заткнутыми ушами. Последнее, что заметил Ник в этот еще один рабочий день из их нескончаемой вереницы будней, – это то, как стопочку папочек с его стола подхватили и она удалилась в соседний отдел на ножках, заканчивающихся тоненькими блестящими шпилечками. Привет невидимому соратнику, чьи пальчики завтра пробегутся по тем же строчкам! Ник оседлал мотоцикл и на крыльях примчался домой, дома с Иркой гораздо комфортнее и лучше, чем с озабоченным красавчиком Сироповым и истекающей соком Тютиной.

Молодой человек осторожно зашел домой, Ирка, скорее всего, занята. И действительно, девушка стояла у распахнутого окна и как будто не услышала долетевшего до нее шума закрывшейся двери. Ник не видел ее лица, но чувствовал, что она улыбается. Ирка была счастлива. Ветер плясал вокруг, а она с трепетом ловила каждое его движение. Ник, конечно, не мог разобрать ни слова из сказанного Иркиным собеседником, ветер – все-таки не вороны… субстанция вроде как химерная. Отступив на шаг в темноту и стараясь остаться незамеченным, Ник в сотый раз задумался… Что привело их всех к этому страшному бедствию? Почему они перестали понимать шепот ветра? Отчего знания их превратились в труху и они не заметили, как превратились в нищих, не способных разобрать даже крик пролетающей мимо вороны?..

Продавец с косой

Семен нашел в блокноте нужную таблицу и отчеркнул линию. Условно столбики можно было озаглавить так: место работы, предмет (он же инструмент) и примерная дата исполнения. Таблицу молодой человек вел для себя, все сведения, касающиеся выполнения возложенных на него функций, фиксировались и хранились централизованно. Шестнадцатым пунктом шел «Салон связи». Судя по предыдущим записям, в этом году он успел поработать в автосалоне, продав всего одну машину, мерчендайзером, расставив по полочкам мириады ряженок и кефиров, и даже в галантерейном магазине продавцом ниток, пуговиц и прочей швейной канители. Этим список не исчерпывался. Попадись эти записи на глаза работодателю, вряд ли в ком-нибудь взыграло бы желание пригласить такого вот Семена к себе на работу: скачет с места на место, нигде не задерживается, к тому же, судя по списочку, и специалист никакой. Летун, одним словом. Но это при условии, если все эти записи были бы в трудовой, а не на листке блокнота.

В трудовой Семена все было более чем прилично: без рывков и падений, стремительных взлетов и зияющих временны?х дыр, прослеживался гладкий подъем по служебной лестнице, гладкий настолько, чтобы не действовать на нервы окружающим, как коллегам, так и вышестоящим. Бланков трудовых книжек с какими хочешь печатями в офисе основного места работы Семена была тьма. Наштамповать трудовые – не проблема, билеты Гознака подделывают, не то что бланки, пусть даже и строгой отчетности. Работать Семену приходилось в самых разных сферах, однако он предпочитал области, связанные с высокими технологиями, – раз уж прогресс предоставляет столько возможностей, почему бы и в их деле все его достижения не использовать?

– Сём, ну сколько можно, всё уже остыло, – нависла фонарным столбом Катерина. Молодой человек и не заметил, как она подошла, хотел было захлопнуть блокнот, но Катя была на редкость нелюбопытна, да и не было в блокноте ничего такого, о чем бы она не знала. Мало ли зачем ему понадобилось выписать названия товаров, может, он планировал изучить его характеристики, для продавца это вполне естественно…

Семен посмотрел сквозь Катю – скромная серая мыша, непонятного цвета жиденькие волосы, глазки – пуговки, сзади болтается обсосанный хвостик, сразу понятно – не его вариант. После недельного знакомства Семен хотел с ней расстаться, предпринял несколько попыток, правда, не шибко активных… Прошел год, но он все еще был с Катей… Семен не сильно заморачивался по этому поводу, внутри сидела уверенность, что в любой момент он может встать и уйти… Хотя хватка и крепчала… Любой мужик за версту такое чует. Молодой человек сильно подозревал, что в последнее время у Катерины в голове все чаще бродили мысли о том, что он так прилежно бьет копытом, мечется именно из-за нее. Девочка, похоже, созрела и мечтала об очередном колечке, два уже висело в ушах, третье торчало из пупка. Семен был бы последний, кто стал бы её в этом разубеждать, в конце концов, каждый имеет право на собственный, пусть даже бредовый ход мыслей.