8848. Сборник рассказов

После знакомства с родней конфетно-букетный период продолжился. Олег будто с цепи сорвался, каких только подарков Алка домой не таскала, как царь Кощей, складывала всё в сундучок и чуть ли не каждый вечер перебирала свои сокровища. Обязательным участником действа должна была быть Уля. Нежадная Алка уже тысячу раз предлагала сестре примерить что-нибудь из несметных богатств, но та все как-то увиливала. Олег и на этом не угомонился… Ему вдруг вздумалось отвезти Алку на острова, да еще не одну, а со всем семейством. Такое лихое развёртывание событий почему-то никого не удивило. Дед хотел было ввернуть, что сначала бы неплохо в загс, а потом острова, но так и не ввернул. Мать поначалу заартачилась, уперлась и ни туда ни сюда. Отец тоже. Олег открыл второй фронт, глубоководная рыбалка и гарантированный двухметровый тунец сделали свое дело. Отец согласился, мать без поддержки быстро спеклась. Остались еще два члена семейства: дед и Уля. Дед неожиданно и наотрез отказался, по политическим соображениям, – сказал, что любит родину и ни на что её не променяет, даже на две недели. Ему тысячу раз объяснили, что это с возвратом, но дед упрямо стоял на своем… Ульяна собиралась-собиралась, все были уверенны, что она тоже едет, но в последний момент всё сорвалось, её не отпустили с работы.

В итоге поехала странная компания из четырех.

Бог ты мой, сколько Алка всего испытала за время одной поездки! Остров лежал на высоте всего лишь двух метров над уровнем моря. Это очень страшно. Алке все время казалось, что земной шар вот-вот даст крен и их вместе со всеми пальмами и кокосами смоет. Отец аргументированно доказал, что это возможно только при смещении земной оси и, пока не растают полярные шапки, этого не произойдет. Алка всё равно не верила. А цунами, подводные толчки – да разве можно всё это предвидеть? Млела от ужаса и уже не раз представляла себе, как было бы сладко во время всех этих катаклизмов прижаться к Олегу, а после – хоть потоп! Потом они катались на гигантских черепахах. Потом Алка с Олегом стояли и держали в ладошках одно на двоих солнце. Потом все вчетвером ходили в набедренных повязках из диковинных цветов. И Олег был всегда такой веселый и даже чуточку не похожий на себя. Алка только успевала выкладывать фотки и очень обижалась, если Уля их вовремя не просматривала.

***

С островов приехали загорелые и чуточку утомленные. Влюбленные уже перебрали несколько дат и со дня на день должны были объявить родне, когда же наконец всё свершится.

Дом погряз в приятных хлопотах, состояние Алки передалось всем, все поглупели от счастья, и всем было чуточку жаль своей простой и не очень устроенной жизни. Одна только Уля жила по-прежнему в раковине.

Телефон Ули был давно на беззвучном. Но тут дозванивались долго, дед строго глянул на дребезжащее устройство, и Уле пришлось взять трубку. Девушка выскользнула на балкон.

– Уля, – услышала она в трубке знакомый голос. – Не клади трубку, слышишь?

Уля молчала, вдали возвышались две башни высоток, девушка блуждала по ним взглядом.

– Уля, ты меня слышишь? – Голос звенел от злости, странно, Олег редко злился.

Между домами тянулись длинные провода, на проводах сидели птицы.

– Я же обещал, что превращу твою жизнь в ад, – пошутил Олег и опять повисла тишина. – Забудем… с чистого листа… хочешь?.. – Голос Олега стал мягче.

– А как же Алка? – проговорила в трубку Уля.

– Алка? – не понял Олег и на секунду задумался. – Что-нибудь придумаем, – уверенно ответил он. – Мы…

Уля больше не слушала… в ушах звенело это только их «мы»… что же произошло?.. маленькая глупость… размолвка… на каждом шагу вранье, зашкаливающее упрямство, три жутких месяца, день за днем затянутые в воронку, пасть которой становилась всё больше… но Олег со всем еще может справиться… а она… она не может и дальше жить в раковине…

***

Алка, житель северного города северной страны, узнав, что Олег её оставил, вела себя прямо-таки по-мексикански. Воспитание на сериалах сослужило плохую службу. Первым делом была изрезана в лапшу подаренная Олегом шуба, потом разорваны в мелкие клочья ненавистные фотографии, следом уничтожены все файлы с солнцем, морем и тунцом, оставались украшения… но тут подсуетилась мать, припрятала. Алка крушила все вокруг себя, как зловещий тайфун, которому еще не успели придумать красивое имя. Не тронула Алка только Улю, посмотрела на нее глазами, полными слез, и наглоталась таблеток. Таблетки у деда оказались убойные. Скорая застряла в пробке. Алку откачать не успели.

Мать плакала очень, отец молчал, только стал серый, как асфальт; дед, видевший много смертей, и молодых, и юных, хорохорился и сказал почему-то, что Уля родилась под несчастной звездой, наверно, перепутал с Алкой.

После похорон стало еще тяжелее, теперь поплохело деду, дед плакал, винил себя за то, что недоглядел пилюли… у Ули в голове роились страшные мысли, но почему-то чаще всего на ум приходил прихлопнутый дверью хомяк…

У подъезда вот уже несколько дней дежурила машина, Уля проходила мимо, зная, что не за горами тот день, когда она откроет дверь и сядет рядом с водителем…

В отстроенном замке жили трое: Олег, Уля и призрак Алки. Дед сказал правду, Уля была несчастливая, а Алке опять повезло, рядом с ней теперь всегда были те, кого она очень любила и с кем так мечтала жить под одной крышей. Комнату Алка выбрала самую верхнюю, самую светлую, ту, которая ближе всего к солнцу. Странно, призрак и солнце. Но Алка всегда была странной, раньше шумной и смешной, а призраком очень скромным и тихим. Шатаясь по коридорам, она старалась ничего не ронять, встретив Улю, долго смотрела ей вслед, а после, забравшись к себе, таяла в лучах солнца…

Беглец

«И все-таки как-то по-дурацки всё вышло. Она оказалась всего лишь соблазнительным пузырём и ничем больше. – Борис шел вдоль перекинутого через пролив моста, мост тянулся на многие километры без всяких опор и свай и представлял собой очередной полет инженерной мысли. – Ну надо же быть таким олухом! Существует ведь куча способов проверить реальность девушки. Мыслеобраз, хоть и еле заметно, но все-таки притормаживает, пока сигнал обернется, центр, управляющий им, находится за тысячи километров; более того, нет ничего, чего бы мысленный пузырь не знал, не умел и тут же не сбацал (хотя бы и партию Жизели); ну и наконец – болевой порог, у мыслеобраза он отсутствует, можно же было нечаянно опрокинуть чашку, прищемить палец, дернуть за волосы, в конце концов, – и тогда бы всё сразу встало на свои места… И все-таки жаль с ней расставаться!..»

Борис остановился, припоминая подробности своего недавнего приключения. Клятвы, всхлипывания, а потом вдруг по спине табуном мурашки, задираешь голову кверху и лыбишься на луну… Странно, как это к нему за время их «нереального» романа ни разу не наведались ребята из центра отслеживания состояний, он же, наверное, фонил, как радиоактивный уран, засунь его хоть в бункер со стометровыми стенами, приборы всё равно бы пищали: «Иу-иу. Обнаружен мужчина. Иу-иу. Зона риска. Химический состав крови изменен. Иу-иу. Активное выделение гормонов. Блокирование систем, отвечающих за адекватное восприятие мира. Иу. Мы его теряем».

Молодой человек усмехнулся: а что если за ним следят и сейчас? Тогда почему не вмешаются? Наблюдают? Дают шанс?.. Может, он одумается? Исправится?.. Они ведь очень гуманные… А может, все команды на выезде, нет ни одной поблизости, чтобы вправить ему мозги?.. Все команды на выезде… Странно, как это раньше не приходило ему в голову… значит, он не один такой, а что если их десятки, а может, сотни, тысячи?.. И где они бродят, все эти сотни и тысячи?.. Под ногами пронесся поезд, мост затрясся: «Да… Неплохо бы встретить… соратничка…»

Берега тонули во тьме, и если бы не мелькающие за спиной машины, он был бы совершенно один: а что с ним сделают, если схватят?.. Физически, конечно, не уничтожат, тело для них ресурс, а к ресурсам они относятся трепетно, а вот от заливки камня на камне не останется: где был Вася, появится Петя… спасибо, что не Маша…

«А может, выбросить все из головы… – На секунду Бориса охватило что-то похожее на малодушное сомнение. – Стать, как все… А что, всё не так уж плохо: комплект белья на год, стандартный паек в магазине, над которым корпела целая группа диетологов, через год гарантирована квартира, вполне сносная, не тот коробок, в котором он живет сейчас, коробок попросторнее, еще через год предоставят жену, подобранный кем-то исключительно под тебя экземпляр (неплохо, а?), потом пойдут детки, землекоп от землекопа… – осклабился Борис, – и попробуй скажи, что о тебе не заботятся… Да, жена будет самая настоящая баба – плоть и кровь, как ты сам, а не какой-нибудь дребезжащий мыслеобраз. Фантастика…» – Молодой человек посмотрел вниз на перекатывающееся море, взгляд его стал свинцовым, перед ним опять замелькал образ недавней возлюбленной… Воображение… надо же, куда опять занесло… Ясно, откуда дует ветер и всё это навеяло, кое-что сохранилось в памяти, остальное почерпнул в семейных архивах. Всё дело в бабке, яблоко от вишенки… Бабка у него была дамочка с прибабахом, как кошка влюбилась в деда, странная по нынешним меркам. Деду, как любому гражданину, была положена назначенная кем-то сверху жена, тридцать восьмая статья Конституции, бабка рассудила по-своему: одно дело – заставить человека под чью-то дуду крутить гайки, другое – продолжать род человеческий. Бабка подстерегла назначенную деду спутницу и вместе с ней вошла в дом деда. Избавиться от нее оказалось делом неподъемным, бабка была нрава крутого. Несколько раз ее промывали, но она, как зомби, возвращалась к деду, в конце концов стерли все, даже имя, но от деда так и не отвадили. Официально прикомандированная к деду женщина в итоге посвятила всю себя стрижке газона, а что ей еще оставалось? Бабка не допускала её не только до деда, но и вообще до любой работы в доме… Женщину эту в какой-то степени даже жаль было, каждодневное лицезрение чьих-то чувств не прошло даром, у неё что-то сбойнуло, она, кажется, тронулась умом, а заодно и влюбилась в деда… Пока та сходила с ума, бабка с дедом наклепали пятерых детей, хотя им и пришла официальная бумага, что им положено только двое… так и пошла поросль…

Борис не отрывал глаз от тихой глади воды, под нею сотни тонн, раздавят, как клопа. Если бы… Раньше провернуть это было проще простого, кирпич на шею – и видал я всех! Сейчас прикончить себя – из разряда нереального, даже не успеешь нахлебаться, прилетят вертушки, выловит гигантский половник, продуют все дырки, а заодно и мозги. Да, умереть вне графика сейчас сложно. Ежемесячные сканирования не дают ни единого шанса закупорке сосудов, инфекционные заболевания задушены в самом зачатке, казалось бы, остались несчастные случаи, но и тут в пролете – повсюду датчики, даже машина вряд ли переедет. Сработают жучки, паучки, ботинки сами отпрыгнут метра на два, заранее рассчитав траекторию полета. А дальше… «Берегите себя, граждане и гражданки!» – проговорит ближайший столб. Банальная сосулька тоже, кстати, вряд ли пробьет черепушку. При приближении сработает специально обученный пупырышек, откуда надо выстрелит миниатюрная версия тепловой пушки и… сосулька растает еще на подлёте, лишь слегка забрызгав черепушку, никому не светит остаться лежать с пробитой башкой на мостовой. Государству нужны рабочие пони, и оно ни одной не уступит смерти без боя.

«И все-таки шанс есть…» – Борис опустил руку в карман, почувствовал холод металла, наследство от бабушки. Внутри шелохнулось сомнение. Удастся ли? Черепушка нынче вроде как чудо генной инженерии, сплав титана, легкая, как крыло самолета, прочная, как саркофаг реактора. А может, врут? Никто ведь себе лобешник специально не ковырял. Издалека, догоняя друг друга, катились волны, бабка часто рассказывала байки о других сообществах, о том, что тут ловить уже нечего, а там найти пристанище и пожить еще можно, хотя и у них беженцев прорва… Борис смахнул капли с виска и быстро рванул руку: Ведь бабка с дедом как-то улизнули!!!

С неба долетел приглушенный шум вертушек. Борис не успел опомниться, как уже лежал неподвижно, прижавшись щекой к мостовой: кажется, его сбили с ног, кто-то навалился сверху… «Не успел, – снова поплыли обрывки мыслей… Что дальше?.. Участок… Зачитают права, очередная промывка – и он снова станет как все, вернется к достойной работе, о которой не стыдно рассказать детям во время семейного ужина… А может, нет? На этот раз всё будет гораздо хуже, отчуждение тела… чистые, белые стены, раньше головы рубили гильотиной, теперь все эстетичнее, аккуратнее… Отправят уведомление на работу, поставят в известность родственников… Да нет… О таких, как он, стараются не трубить…»

– Не надоело трепаться?! – гаркнул кто-то, проплывающий мимо.

Молодой человек в недоумении вытянул длинную шею.

– Неужели удалось? Удалось!!!

– Удалось, – съехидничал лебедь.

– Бабушка! – Молодой человек кинулся к величественной птице и неуклюже уткнулся клювом в шею.

– Тише-тише, в здешнем обществе это не принято, – проворчала старуха. – Уж и не чаяла дождаться тебя, такого прыткого! – Птица глядела строго, не моргая. – Без бабки никуда! Ежели б знал, каких мне усилий стоило выхлопотать для тебя здесь местечко. Наши-то бегут, как крысы, к кому только не попадают, последняя партия просилась к макакам, еле взяли… Всем хотца пожить по-человечески!

– А… – хотел было что-то спросить Борис.

– Сам все увидишь, – отрезала бабка и, пошевелив царскими крыльями, поплыла по глади озера.

Теория Геннадия Шнуркова

Глава первая

Любовь под лавочкой найдет и сама из-под лавочки достанет

– Нет, это уму непостижимо! – Шляпка съехала набекрень, дамочка, судя по всему, пребывала в сильном волнении. – Раньше стояли за колбасой, писались в очередь за сапогами, и теперь туда же!

Стоящие рядом посмотрели на женщину с некоторым удивлением, нет, не то чтобы ей не верили, конечно, все слышали о временах тотального дефицита, когда гречку и мыло выдавали по талонам, а палка сухого сервелата считалась за манну небесную, но как-то если тебя это не коснулось, то вроде как и не верится. Вокруг стоял один молодняк, народившийся на свет гораздо позднее кризисных 90-х.

– Нет, ну почему не сделать электронную очередь? – продолжала сама с собой беседу дамочка. – Было бы всё интеллигентно, все бы стояли, ждали, никто бы никуда не лез.

– Были, – донеслось откуда-то сбоку.

– Были?! – тут же встрепенулась женщина: голос принадлежал мужчине. – И где же они? – Бровки встали домиком, глазки принялись искать: «Ну, наконец-то, хоть с кем-то можно перекинуться словечком».

– Сломали, – снова долетело до неё. Отвечающий был немногословен, зато всё, что он говорил, было, что называется, сгустком: четко, ясно, внятно.

– Варвары, – возмутилась дамочка и нечаянно поправила шляпку. – А я ведь говорила… – Женщина слегка подпрыгнула, но мужчина надежно скрывался за спинами. – Нужно ставить полицейских, чтобы следили за порядком! Что о нас могут подумать?!

– В городе десять тысяч жителей, к каждому не приставишь, – возразил невидимый собеседник.

Народ вдруг зашевелился, занавес дернулся и чуточку раздвинулся, в образовавшуюся щелочку дамочка наконец увидела мужчину и теперь сверлила его глазами. Взгляд ее пополз по руке, добрался до кисти, на пальце ничего не оказалось. В голове дамочки тут же вылупился проект: познакомились в очереди, потом вместе улетели, а там их уже поджидало новое счастье. Щечки вспыхнули даже ярче, чем нарисованный румянец. Мужчина смотрел куда-то вдаль, обращая внимание на собеседницу постольку-поскольку. Дамочке это даже понравилось. Значит, серьезный. Мадам хмыкнула, крякнула, опять потревожила свою шляпку – очень хотелось продолжения, – не выдержав слишком затянувшуюся паузу, заработала локотками и в два счета оказалась рядом с мужчиной.