Прости, брат

– Всё может быть, – ответила Валя уставившись в пол. – Жди теперь, когда всей семьёй кровью кашлять начнём.

Прокрутив в голове всё, что знала об этом заболевании, Ирина схватилась за сердце. Неспешно поднялась на ноги, прошлась по скрипучему полу и облокотилась о печь.

– Ты думаешь, Светка таким образом решила нам отомстить?

– Правильно ты сейчас подметила – отомстить, – согласилась мать. – Столько лет прошло, а тот скандал не забыла. И Андрея с ребёнком сюда отправила, гадина такая. Своего заразила, так и с нашими решила покончить.

– Не верится мне что-то, – простонала Ира, не опуская руки. – Не может быть.

– Может, Ирочка, может. То-то Андрей приехал и уехал. А сегодня не сам за сыном вернулся, а Кольку подослал.

– Ой, мам, – Ирина побледнела и сползла на пол. – Плохо мне.

– Сейчас капелек принесу, – спохватилась Валя. – Сейчас, подожди.

Не утихомирилась Ирина после успокоительного. Напридумала себе всякого и побежала в местный медпункт – поговорить с фельдшером. Та выслушала взбалмошную женщину, пояснила, что к чему, посмеялась над абсурдными догадками и отправила домой пить чай с малиною, чтобы восстановить нервную систему.

– Да ну тебя, мам, – Ира вернулась просветлённая, с глубоким ощущением неловкости. – Я как дурочка там сидела. Ладно хоть Степановна не такая языкастая, а то разнесла бы по деревне глупость несусветную.

– Лишний раз подстраховаться не помешает, – мать сидела за столом и читала районную газету.

Конфуз замяли, но ненадолго. В первых числах сентября, после недельного похолодания, неожиданно заболел Валера. Ирина уже и думать забыла о больной невестке и мамкином предостережении, но надрывающийся кашель сына напомнил.

– Мам, что-то с ним не так, вон как давится, – Ирина приготовилась ставить горчичники ребёнку, положив его на живот. – Ночью хрипел, словно задыхается.

– Тебе Юля что сказала? Грипп – он и есть грипп. Клади листок в воду и лечи мальца, – мать была уверена в правильном диагнозе.

Проходит день, другой, но Валере становится хуже: температура высокая, мальчишка в бреду, не узнаёт мать родную и от бабушки с дедушкой отмахивается. На помощь пришёл старший брат, но и тут от него проку нет, как сказала взволнованная бабуля. В который раз отругала Алёшку и отправила в кухню кипятить молоко.

– Не грипп это, – сердце матери давало подсказку. – Здесь что-то другое.

– Не придумывай, сколько я вас лечила, и кашель был таким же и жар – всё одно, простуда и есть, – Валя продолжала настаивать на своём. – Все дети болеют, от кашля ещё никто не умирал.

– Температура не сбивается, надо опять Степановну звать.

– Нечего человека по пустякам дёргать. Сегодня не сбивается, а завтра проснётся, и будет всё в порядке. Валера не первый раз болеет, пора бы уже привыкнуть.

Ночь прошла на нервах. Валера хрипел, плакал, звал маму, не понимая, что она рядом и разговаривает с ним. К процессу успокоения подключалась бабушка, но ненадолго. Быстро выбивалась из сил и ложилась спать. Рано утром Ирина послала Алёшку за Юлией Степановной.

Через два часа Валеру и его маму увезла скорая в районную клинику. Там и выяснилось: не грипп у ребёнка, а двустороннее воспаление лёгких.

– И как такое могло случиться? Откуда? Морозов ещё и в глаза не видели, а внук уже такую холеру подхватил, – сетовала на свою ошибку Валя, сидя перед телевизором рядом с засыпающим мужем. – Это ж как ещё у Иринки предчувствие сработало? Я же была уверена – ничего серьёзного.

– Молочка хлебанул малый, – вдруг признался Денис в полудрёме.

– Какого? Когда?

– Вас дома не было, а он банку из холодильника вынул, ну я и налил.

– Ах ты ж, чёрт старый! – воскликнула Валя, больно ударив мужа по бедру. – Ему нельзя холодного! Он с рождения слабенький!

– А я откуда мог знать? Меня никто не предупреждал, – лениво отмахнулся муж.

– Как откуда? С самого первого раза было сказано: только тёплое давать, на улицу без шапки не водить…

– А я и не водил, – прикрыл глаза Денис. – Вы ж сами тут с ним, а меня не подпускаете.

– Не просыхаешь, поэтому и не подпускаем. И как я теперь перед Ирочкой оправдываться буду? Эх, натворил ты дел, бестолковый.

Оправдываться не пришлось. Не до этого было. Валере становилось всё хуже и хуже. Врачи боролись за жизнь двухлетнего мальчика, как могли, но лечение не дало должных результатов. Десятого сентября в дом Фроловых нагрянула страшная весть.

– Ой, божечки мои! – причитала Валя, лёжа на кровати лицом в подушку. – Ой, внучек мой! Валерочка! Да как же так? Ой, грех на мне, упустили время! Упустили, чтоб пусто было этой болячке чёртовой! Как же я теперь дочери в глаза смотреть буду?! Валера! Валерочка!

Похороны прошли так, как и положено: со слезами, воплями, диким воем убитой горем матери. Целую неделю Ирина не могла свыкнуться с потерей маленького сына, ночами майки да штаны слезами обливала, а днём ходила сама не своя, как неживая.

– Ирочка, поесть тебе надо, – Валя уговаривала дочь съесть хотя бы кусок чёрного хлеба. – Ты вся серая стала, посмотри на себя. Не дай Бог и с тобой что-то случится, я же не переживу, – сквозь слёзы произнесла отчаявшаяся мать. – На-ка, съешь, – подсовывала корочку хлеба и стакан тёплого чая.

– Не хочу, – бормотала Ира, уставившись в окно. – Лучше бы я, чем он…

– Ты что такое говоришь? Побойся Бога, глупая, – слова дочери взбудоражили Валю. – А кто ж тогда будет за Алёшкой следить, я, что ли?

– Да хоть бы и ты, внук всё-таки, – поднявшись с табурета, Ира заплакала. – Господи, я не выдержу, – медленно зашагала в комнату.

– Нет уж, дорогая моя, своего Алёшку сама воспитывай, – прошептала Валя, глядя в спину уходящей Иры, – он мне и даром не нужен.

Не любит Валя старшего внука, вот хоть убей, не лежит к нему душа. А всё потому, что Ирка по залёту замуж за Колю вышла. Не было бы Алёшки – не сыграли б свадьбу, и неважно, что Ирке на тот момент аж двадцать пять годков стукнуло. Пора бы семью заиметь, а дочка не торопилась, пару достойную выбирала, вот и выбрала. Как ни отговаривала мать её от глупого поступка, не послушала дочь неразумная, по-своему сделала. А Валентина уже в мечтах пребывала о зяте достойном, не деревенском, так хоть из района.

– Был Васька Светляков, так нет же, за Кольку уцепилась, – вышла на улицу покормить кур. – Сейчас бы уже на машине раскатывали и жили в большом доме, а не в этой халупе.

Прихватив в сарае ведро с зерном, встала в дверном проёме, потянула низ кофты, чтобы расправить складки на спине, и сказала с тяжёлым вдохом:

– Что одна, что другой – никто о моей старости не задумался. Денис весело живёт, а что ему? Выпил, вот и счастлив, а у меня душа болит… – шмыгнула носом, вспомнив о младшем внуке. – Валерочку похоронили, что теперь меня тут держит?

Горькие слёзы потекли градом. Валя стояла перед квохчущими пернатыми и жалела в душе мальчика. Внезапно послышался тонкий скрип двери, отвлёкший Валю от тягостной скорби. Подняв голову, втянула мокроту под носом и нахмурила брови.

– Куда пошёл? – это она на Алёшу гаркнула. – Бери, на, курей корми, а я не могу, что-то плохо мне.

Алёша послушно взял горстку зерна из ведра и рассыпал по двору со словами: «Кур-кур».

– Куда сыпешь, неуч? – обозлилась бабушка, не успев подняться на крыльцо. – В кормушку надо!

Дождавшись, пока внук распределит корм в кормушке, собралась уходить, но что-то её остановило.

– Ты уроки поделал? – Вале захотелось скинуть на внука своё не радужное настроение.

– Нет ещё, – ответив через силу, Алёша спешил сбежать к друзьям.

– Пока не сделаешь, никуда не пойдёшь.