Невеста замка роз

В подтверждении чувств он покрывал любимую поцелуями.

– Люби меня, – шептала Бьянка, пьянея от ласк.

Поцелуи все жарче, до сладкой боли в опухших губах. Биение сердец в едином ритме. Бьянка тихонечко стонала, когда низ живота наполнялся некой приятной силой.

Впервые в жизни Уильям думал не об удовлетворении своей похоти. Он следил за каждым движением любимой женщины, каждым вздохом. Теперь его главная цель доставить как можно больше удовольствия ей. Никогда прежде его не посещали подобные мысли, а девушки в постели использовались, словно бездушные куклы.

Он часто задавался вопросом: что же изменилось? Может он размяк или сделался безвольным? Его околдовали? На других красавиц из рыбацкой деревни он не реагировал, хотя там находились прелестные экземпляры, как раз в его вкусе. Удивительно, его нисколько не манило на сторону.

– О чем ты задумался? – тревожилась Бьянка, всматриваясь в его лицо.

– Так, – отмахивался он, – пустяки. Не бери в голову.

Бьянка хмурилась, без того зная причину его грусти. Видела, насколько он борется с желанием вновь обрести свободу.

– Если ты уйдешь, я не приму тебя обратно. А мое сердце лопнет от горя, – с угрозой в голосе предупреждала она.

– Не волнуйся, Бьянка. Тебе не придется жить с разбитым сердцем. Я твой и никуда не денусь.

Черный колдун, державший в страхе столько городов, боялся до жути потерять расположение капризной деревенской девушки. Кто бы мог подумать!

Чтобы окончательно успокоить ее, Уильям нежно целовал ее в шейку. Именно от этого касания она вздрагивала, закрывала глаза, становясь ласковой словно кошечка.

На столе, полу уже стояли зажженные свечи. Внезапно Уильям замирал, ощущая в комнате свежий аромат роз. Оглядывался вокруг, но визуально нигде не обнаруживал букета. «Почудилось!» – думал он, зарываясь носом в белокурые локоны жены.

Их длинные тени танцевали удивительный танец на стенах. От малейшего вздрагивания пламени, отражение дышало, жило собственной жизнью. Губы соединялись, и Уильям осторожно проникал языком в ротик Бьянки. Как в их первый раз, он снова брал инициативу на себя. Под напором его страсти, она плавилась, будто воск, становилась податливой, а ее сознание полностью растворялось в сладких ощущениях. От каждого прикосновения тело пронзало тысячей искр.

Уильям целовал ее за ушком, шептал ласковые слова, отчего голова у Бьянки шла кругом. Словно дразня, он слишком медленно покрывал ее тело поцелуями. Его нежные ладони останавливались на ее груди, а горячее дыхание обжигало живот. Еще мгновение, и Бьянка ощущала, как его орган пульсирует внутри, как заполняет ее, сделав их единым целым.

«Я не смогу жить без него!» – мелькало у Бьянки в голове, когда она оказывалась на пике наслаждения.

Ночное время делало их счастливыми, но день приносил массу поводов для ссор. Не зря мудрецы твердили о жестокости быта, где, правда, всегда на стороне говорящего громче. Бьянка, будучи слишком прямолинейной, высказывала все, что ей не нравилось, и как любая женщина, пыталась перевоспитать своего мужчину, для его же пользы.

Никто из рыбацкой деревни не предупредил Уильяма, когда тот вознамерился взять Бьянку в жены об этой особенности ее характера. После объявления их супругами, жена взяла власть в доме в свои маленькие, но сильные ручки. Пусть она ставила мужа во главу угла, но не давала ему ни минуты покоя:

– Не думай, что будешь сидеть у меня на шее или я буду за просто так кормить тебя, – как-то поутру заявила она, подпирая бока руками, – если думаешь оставаться здесь, иди, работай.

– Но я никогда прежде не работал, ты же знаешь!

– А теперь – будешь!

Бьянка не терпела возражений. Топая ножкой, она продолжала «пилить».

– Это ты должен кормить и содержать семью. От меня достаточно того, что я стряпаю еду и стираю одежду, слежу за чистотой в доме.

– Я же не умею ничего, кроме колдовства, – пытался он образумить жену.

– Учись! Колдовством сыт не будешь, разве что устроишь развлечение на потеху ребятишкам. Оглянись, все мужчины из деревни работают, приносят в дом добычу.

Уильям, все же пытался отвертеться:

– Я могу делать настойки, лечить, насылать проклятия. Раньше в больших городах мне щедро платили золотом.

– Здесь не город. Кого ты собрался здесь обманывать? Вряд ли наших женщин заинтересуют подобные услуги, им некогда. Пока мужья на рыбалке, они трудятся не покладая рук, да, и за детьми приглядывать надо.

– Я могу съездить в город, где зевак, хоть отбавляй!

– Ну, уж нет! – сердилась Бьянка, – никакого города. Теперь твое место здесь, рядом со мной. Думаешь, я просто так отпущу тебя, невесть куда?

– Но мы могли бы жить куда богаче, – возражал он, – только представь: золотые монеты, вкусная еда, новые платья, драгоценности…

– Обманом? Я не желаю таких грязных денег! Зачем мне наряды? Куда я, по-твоему, могу пойти в шелках с короной на голове? Я же не принцесса из замка.

Уильям усмехался: Бьянка даже не подозревала, что в замке находится ее копия, точь-в-точь. Вот была бы потеха, представить их вместе.

Бьянка тем временем продолжала:

– Представила, как выхожу на реку полоскать белье или в лес за грибами в атласном платье, сафьяновых туфлях на каблуках. Смехота! Ставить силки на зайцев куда удобнее в старой льняной юбке.

– Если у нас будут деньги, мы наймем прислугу, и тебе не придется самой стирать, готовить и натирать котлы.

Бьянка вспылила:

– Еще чего? Ты в своем уме? Чтобы у тебя был повод глазеть, как другая женщина возится у очага!

Уильям никак не мог взять в толк, отчего его женщина так чурается жизненных благ. Прислуга – это удобно, и вполне разумно, чтобы наслаждаться жизнью, когда другие гнут спину.

– Ты видел здесь прислугу? – спросила Бьянка.

– Нет.

– Мы свободные люди. Всяческое притеснение осуждается. Всяк сам добывает пропитание.

– Жаль. Во всех странах, где довелось мне побывать, есть господа, и есть слуги.

– Придется учиться жить по новым правилам.

– Может, я все же попробую колдовать?

– А проку? Останешься голодным.

– Отчего же. Наверняка найдутся желающие насылать проклятия, делать отвороты-привороты. Я, надо напомнить, в этом деле – мастак. Если нужно, я войду в каждый дом, но отыщу нам пропитание.

– Денег здесь почти ни у кого нет. Велика невидаль – проклятия, – сердилась Бьянка, – попробуй намазать колдовство на кусок хлеба или засолить в бочке.

Уильям понимал, что Бьянка клонит к чему-то определенному, но говорит намеками:

– Чем я могу, по-твоему, заниматься? – спросил он напрямую.